Эльга Лындина - Олег Меньшиков
Меньшиков же давно мечтал о современной пьесе. Не просто о наших днях - это, вероятно, казалось ему чересчур элементарным. Он искал драматургию, поднимающуюся до уровня осмысления бытия с его неизменными константами, но в каждую эпоху окрашенными в разные тона. Хотя нынешнее тотальное насилие и искус максимального потребления все же заметно исказили облик современного человека. Меньшиков, видимо, хотел еще необычной формы рассказа - по крайней мере, судя по результату, Курочкин был изначально на это нацелен. Наконец, как было не задуматься над тем, чтобы зрители "над вымыслом слезами облились..." Как мне кажется, тут и начинается нестыковка между естественным желанием режиссера, исполнителя главной роли, и почерком, намерениями драматурга. Судя по словам самого Курочкина, задача состояла для него в том, чтобы "...рассказать историю, которая устраивала бы постановочную труппу и только во вторую очередь публику". Курочкин с первых минут не скрывал своего кредо. Особенно протестовал он против ясности повествования, которую всегда ждут зрители: "Безусловно, многие не успеют с налета проследить все сюжетные ходы пьесы. Многих будет, я думаю, раздражать и то, что невозможно добиться ясных, "разжеванных" мотиваций поступков героев". Наконец, Максим Курочкин был настроен сугубо негативно не только в своем отношении к примитивным зрителям, которые надеются понять, что стоит за поступками действующих лиц, но и утверждал правоту хаотичного, туманного мира своих пьес: "В публике сегодня живет какая-то неизбывная тоска по ясности. Ей не нужен многовариантный мир... Когда мы работали, мы, конечно, очень хотели по возможности избегать "зон ясности". Но, с другой стороны, и не было задачи заваривать "мутняк", какую-то принципиально непознаваемую вещь. Просто в нашем спектакле персонажи дают сразу несколько версий одного события, и эта неразбериха сбивает с толку".
Последнее весьма справедливо - с толку творчество Курочкина сбивает...
Мне не довелось присутствовать на встрече Курочкина с интервьюером из "Независимой газеты", откуда и взяты его неординарные высказывания, но в самой интонации драматурга, переданной журналистом, ощутима твердость творческих критериев: долой примитив, когда все всё понимают!
Осмелюсь предположить, что такая точка зрения не была особенно близка Олегу Меньшикову, который в лучших своих ролях, при всей сложности драматургии, всегда в итоге приходил к глубинной, классической ясности. Даже при самом изощренном авторском почерке, в работе с самыми интеллектуальными режиссерами, он умел протянуть руку тем, для кого играл...
В итоге довольно длительного процесса совместной работы над пьесой образовался странный симбиоз из замыслов Курочкина, его авангардных исканий и размышлений Меньшикова о несовершенстве рода человеческого и глубинных внутренних импульсах, рабами которых подчас оказываемся все мы. В любом случае пьеса сочинялась при непосредственном участии режиссера.
Актриса Оксана Мысина в интервью "Комсомольской правде", данном ею сразу после премьеры "Кухни", рассказала, что репетиционный процесс длился около полугода. Текст неоднократно изменялся и переписывался. Первый спектакль "Товарищество 814" играло в Киеве, на родине бывшего археолога, ныне драматурга Курочкина. Перед отъездом Меньшиков неожиданно объявил труппе, что хочет переделать весь второй акт. Причем объявил это уже по дороге в Киев. "Последний день перед премьерой,- вспоминала Мысина,- мы работали с утра до ночи, и еще в ночь накануне спектакля многие новинки оговаривали на словах".
Иными словами, создавался "авторский спектакль" по аналогии с "авторским фильмом", когда картина становится абсолютным самовысказыванием режиссера, его мироощущение, его мир становятся определяющими в этической концепции и эстетических поисках.
Герои существуют в двух исторических эпохах. Это нибелунги, одолженные господином Курочкиным у древнего германского эпоса, и их современные двойники. Поэтому параллельно со звучными строфами а-ля речи нибелунгов произносятся примерно такие диалоги:
- Ты точно Атилла или нет?
- Клянусь памятью Зигфрида!
- Нет, поклянись реальным!
- Интернетом клянусь!
Смешение "памяти Зигфрида", героя эпоса, и речами знатоков пожирателя людских душ, изобретенного в конце XX века, Интернета, характерно для "Кухни" с ее темой реинкарнации, мыслью о переселении душ во времени, о возвращении нашем на грешную землю в ином облике, что пришло из индийской философии, с темой учения о сансаре, странствиях души, перевоплощающейся после смерти в различные живые существа соответственно закону кармы. Именно карма обрекает душу человека на последующее рождение. Причем новая жизнь это воздаяние, возмездие за поступки, совершенные при прежних рождениях. Все это есть в "Упанишаде" - комментарии к священным книгам Ведам.
В "Кухне" взяты два временных пласта: средневековье и наши дни. Впрочем, оба они достаточно условны, как это допускается в притче, а спектакль явно претендует на притчевое прочтение.
Персонажи, пришедшие на сцену из "Песни о нибелунгах", конкретно связаны с серединой ХV века, когда погибло бургундское королевство, его властители, рыцари, войско. Поскольку в "Кухне" очень нелегко разобраться во взаимоотношениях героев (надо сказать, в этом смысле надежды Курочкина оправдались), особенно именуемых на германский лад, то все же коротко обращусь непосредственно к эпосу.
При бургундском королевском дворе появляется молодой рыцарь из Нидерландов, Зигфрид. Влюбившись в сестру короля Гюнтера Кримхильду, Зигфрид собирается жениться на ней. Для того чтобы получить согласие короля, он помогает Гюнтеру добиться, для него согласия на брак у исландской королевы Брюнхильды. Приходится совершить подлог - выдать себя за Гюнтера и выполнить условия, поставленные Брюнхильдой будущему супругу. Позже обман раскроется, и Зигфрида убьют на охоте. Убийцей станет вассал Гюнтера, Хаген. Кримхильда, погоревав, через несколько лет выходит замуж за гуннского вождя Этцеля (он же Атилла - жестокий, неумолимый король гуннов). С его помощью она надеется отомстить убийцам Зигфрида. Через тринадцать лет, зазвав в гости Гюнтера и Хагена, она приказывает снести голову брату и сама убивает Хагена .
"Песнь о нибелунгах" - героическое сказание, утверждающее благородный рыцарский кодекс, следующий законам чести. Слушатель был обязан безоговорочно верить в нравственную правоту героев, в их гиперболические ратные подвиги, не допуская ни малейших сомнений. Ясность эпоса априорна... Но традиции такого литературного жанра менее всего интересуют авторов "Кухни", и это их законное право. "Нибелунги" нужны им как сюжетная схема, а потому могут быть заменены без ущерба, например, современницей "Песни...", "Старшей Эддой". А в англосаксонском эпосе "Беовульф" характер его героя, ленивого богатыря, вообще напоминает нашего Илью Муромца. Так что и русская былина могла бы сгодиться... Хотя сегодня вряд ли были бы приняты и поняты персонажи эпоса, словно выкованные из цельного металлического бруска. "Нибелунги" - сюжетный остов, на который в "Кухне" нанизывается современная история, относящаяся и к прошлому и к нашим дням.
При дворе бургундского короля сохранены имена изначальные. В сегодняшней "кухне", принадлежащей какому-то очень богатому человеку, сумевшему устроить в горах некое подобие старинного замка, работают граждане, носящие вполне русские имена: Надя, Валентина, Маринка и т. д. Кухня вроде бы супероборудована, однако картошку и морковь чистят по-советски, не щадя женских ручек, и капусту рубят, как в родных деревнях... Очевидно, чтобы зрители прониклись знакомыми приметами собственных будней. Но вот готовят на этой современной кухне... дракона, как выясняется, блюдо изысканное и дорогое. А не тот ли это дракоша, кровью которого когда-то был омыт Зигфрид, после чего стал почти непобедимым? Об этом можно узнать в прологе к спектаклю, когда актеры на авансцене читают стихи, удачно стилизованные под средневековый эпос... А дальше - смешение, микс, как нынче принято говорить, окрошка, возможно, из тех самых очищенных от кожуры моркови и картофеля.
...В поисках самой современной драматургии, еще до встречи с Курочкиным, Меньшиков надеялся получить пьесу от очень модного литератора Виктора Пелевина. Но живущий за океаном Пелевин был занят. Пришлось довольствоваться менее именитым автором.
Между прочим, возможно, судьба была благосклонна к Меньшикову, так и не соединив его с Виктором Пелевиным. В конце 2000-го года в столице очень шумно прошла премьера "Чапаева и Пустоты" по одной из самых известных вещей Пелевина. Обернулась однозначным и полным крахом, несмотря на участие в спектакле Сергея Никоненко, Евгения Сидихина, Георгия Куценко. На первом же представлении после первого акта народ валом повалил из театра. В том числе и автор этих строк... Кажется, второго спектакля уже и не было. Удовольствие, кайф от забавных текстов Пелевина, которое получали многие читатели его произведений, было начисто забыто. Обнаружилась скучная пустота написанного - театр разоблачил литературу, живущую одним днем.
