Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

Когда герцог Магнус был у своей невесты Владимировны, она ему подарила 3000 рублей хорошими деньгами, а также несколько собольих шуб и куньих шапок и много полотна. Невесте же он подарил всего одну большую золотую цепь и 500 венгерских гульденов. Вскоре после этого он уехал из Москвы со своими немцами, которых у него было 200 конных. В Пскове его ждал князь Юрий Токмаков с 3000 человек. Потом Московский князь прислал к нему войска под начальством Ивана Петровича Хиронова, так что он, Магнус, имел всего 7000 человек. С этим войском он подступил к Ревелю, чтобы его занять. К Московскому князю он отправил одного за другим двух скорых посланцев, или гонцов, но тот не пожелал принять их, он боялся, чтобы они не пришли из области смерти, в действительности же потому, что разгневался, когда понял, что на деле будет не так, как хвастался герцог Магнус, говоря о своем тайном соглашении с ревельцами.

В Москве Московский князь обещал герцогу Магнусу, что даст ему вдоволь войска и денег, лишь бы тот занял в Лифляндии города и замки, имеющие значение; он-де будет оказывать помощь до последнего воина. Московиты считают, что раз герцог Магнус все, что взял, занимает при помощи московитов, то он и не будет по-своему распоряжаться местами и замками, которыми он овладел.

Бояре, или дворяне и их сыновья недовольны, что великий князь заключил мир с в. к. в.; они боятся, что пока он живет в мире с в. к. в., он захочет их истребить, но надеются, что в. к. в. не примете этого мира или нарушите его, потому что с послами в. к. в. обращались так тиранически.

Нынешние же послы, которых Московский князь посылает к в. к. в., люди не очень ему угодные, и он отпускает их, словно ему безразлично, если они погибнут; все они едут с великим опасением, что с ними обойдутся так же, как их государь обошелся в Москве с послами в. к. в. Московский князь запретил также, под страхом смертной казни, своим купцам ехать с послами со своими товарами в Литву или Польшу, но купцам в. к. в. разрешается выезжать с различными товарами.

Остальные пленные, около 500, которых Московский князь еще не умертвил или велел умертвить и которые были в 2 замках, по его приказу уведены в Смоленск, чтобы они там работали, пока их не выкупят или обменяют. Но следует опасаться, — и я придерживаюсь того мнения, что если их не освободят теперь, пока великие послы находятся у в. к. в., они все должны погибнуть подобно тем, которые были взяты в плен в Изборске; все они, количеством в 140 человек, в июле месяце были перебиты в течение одного часа.

Этот посол терпит в Москве великую нужду. Ему на 57 человек дают всего по три гульдена на день, так что их перемерло уже с голоду изрядное количество; пить дают им только воду, изредка квасу, а мед или пиво — никогда. Когда послы в. к. в. оставили Москву, туда приехал гонец или скорый посланец короля шведского с четырьмя человеками. За ним послали несколько опричников, коих содержит Московский князь около восьмисот, с дьяком или писцом. Они заставили его спрятать свою шапку за пояс, поднять одной рукой письмо своего государя, короля шведского, а другой держаться за кожу седла дьяка и таким образом рысью добежать до двора рядом с конем, что у него было мочи. Затем его втолкнули в темницу к шведскому (?) послу. Он ловкий красавец, высокого роста, с полуседой бородой.

Как настроены по отношению к нему его подданные. Кроме опричников, никто не расположен к тирану. Если бы его подданные только знали, у кого они найдут безопасность, они наверняка отпали бы от него. Когда три года тому назад в. к. в. были в походе, то много знатных лиц, приблизительно 30 человек, с князем Иваном Петровичем Шуйским во главе, вместе со своими слугами и подвластными, письменно обязались, что передали бы великого князя вместе с его опричниками в руки в. к. в., если бы только в. к. в. двинулись на страну. Но лишь только в Москве узнали, что в. к. в. только отступали, то многие пали духом; один остерегался другого, и все боялись, что кто-нибудь их предаст. Так и случилось. Три князя, а именно: князь Владимир, двоюродный брат великого князя, на дочери которого должен был жениться герцог Магнус, князь Вельский и князь Мстиславский отправились к Ивану Петровичу и взяли у него список заговорщиков под тем предлогом, якобы имелись еще другие, которые хотят записаться. Как только они получили этот список, они послали его великому князю с наказом, что если он не хочет быть предан и попасться в руки своих врагов, то должен немедленно вернуться в город Москву. Туда он прибыл из лагеря, путешествуя днем и ночью. Там ему показали перечень всех записавшихся. По этому перечню он по сей день казнит всех записавшихся или изъявивших свое согласие, равно как и лиц из псковской и новгородской областей. Ивана Петровича, самого знатного из заговорщиков, Московский князь сам ножом, как я в. к. в. в записке, где буду писать о его смерти…

Его канцлер Иван Михайлович Висковатый увещевал его, чтобы он подумал о Боге и не проливал столько невинной крови, в особенности же не истреблял своего боярства, и просил его подумать о том, с кем же он будет впредь не то что воевать, но и жить, если он казнил столько храбрых людей. А великий князь на это ответил: «Я вас еще не истребил, а едва только начал, но я постараюсь всех вас искоренить, чтобы и памяти вашей не осталось. Надеюсь, что смогу это сделать, а если дело дойдет до крайности и Бог меня накажет и я буду принужден упасть ниц пред моим врагом, то я скорее уступил бы ему в чем-либо великом, лишь не стать посмешищем для вас, моих холопов».

То, что я только что описал в. к. в. и что я еще опишу потом, как великий князь за семь лет, которые я провел в Москве, казнил своих бояр и горожан и еще совсем недавно, в июле, своего канцлера и казначея, не выдумано. Бог тому свидетель, что я все это отчасти сам видел и слышал.

Альберт Шлихтинг

Краткое сказание о характере и жестоком правлении московского тирана Васильевича

Никто не мог знать ранее, каким характером и умственными способностями обладал Московский князь Васильевич, какой произвол власти царил в период его правления и какую жестокость он проявлял по отношению к своим подданным. Посещавшие иногда Московию иностранцы были заняты исключительно торговыми делами и не видали самого князя, а если когда и видали, то не дерзали ничего расследовать и разузнавать из-за страха пред тираном, который обычно терзал удивительными и неслыханными муками иностранцев, обвиненных даже по самому нелепому подозрению. Деяния его стали известными только с тех пор, как он взял Полоцк. С этого времени при непрерывном продолжении войн жестокость князя и его тирания, превосходившая Неронову и сокрытая раньше в силу человеческого неведения, приобрели огласку, отчасти от бежавших пленников, отчасти от московитов, не имевших никакой возможности переносить власть тирана и перешедших на сторону короля. Таким именно образом человек военный и честный, Альберт Шлихтинг, померанский уроженец, взятый в плен московитами у крепости Озерище и задержанный там при московском дворе на семь лет, отметил несколько деяний этого тирана с той целью, чтобы он стал известным всему миру как тиран не столько по имени, но и по своим поступкам, превышающим всякую меру злодейства и жестокости. Узнать это Альберту было не трудно, так как его, в силу образованности и знания немецкого и русского языков, выпросил себе в качестве слуги и переводчика итальянский врач, бывший на службе у тирана. После семилетней службы у врача Альберт увидел, что и его жизни грозит опасность, и с согласия своего господина убежал в Польшу, где, улучив немного свободного времени, сделал следующую краткую запись о характере и владычестве тирана.

После взятия Полоцка, как это обычно бывает в счастливую пору, тиран обнаглел от удач судьбы и начал замышлять, как ему уничтожить своих приближенных, а особенно тех из них, кто отличался знатностью и древностью рода.

Он считал таких лиц своими врагами за то, что они часто советовали ему править, как подобает справедливому государю, не жаждать в такой степени христианской крови, воздерживаться от несправедливых и недозволенных войн, а, довольствуясь своими владениями, жить жизнью достойною христианского государя; если же он хотел быть благородным и великодушным и стремиться к войне, то должен был обратить свои замыслы и оружие против врагов креста христова, татар и турок, которые, как он видел, часто опустошали соседнюю с ними Московию. Считая эти ненавистные советы за противные своим намерениям и подозрительные, он, обезумев от дерзости и задыхаясь от давно уже задуманного злодеяния, пользуется следующими уловками и коварствами при гибели великих и знаменитых древностью рода мужей, чтобы проявлять по своему произволу свое тиранство.