Говард Зинн - Народная история США: с 1492 года до наших дней
Нефть стала важной статьей экспорта в 80 — 90-х годах: к 1891 г. на долю принадлежавшей семейству Рокфеллер «Стэндард ойл компани» приходилось 90 % американского экспорта керосина, и эта компания контролировала 70 % мировой торговли данным видом топлива. Нефть теперь заняла второе место после хлопка в экспортных продажах.
В экспансии нуждались и крупные фермеры, в том числе некоторые лидеры Популистской партии. Это показал В. Э. Вильямс в работе «Корни современной американской империи». Конгрессмен-популист от штата Канзас Джерри Симпсон сообщил Конгрессу США в 1892 г., что при таком большом избытке сельскохозяйственной продукции фермеры «вынуждены искать рынки сбыта за рубежом». Действительно, он не призывал к агрессии или завоеваниям, но, поскольку для процветания были так востребованы иностранные рынки, политика экспансионизма, в том числе даже военные действия, могла получить широкую поддержку.
Такая поддержка была бы особенно прочной, если бы экспансия выглядела актом великодушия, например в виде помощи группе восставших в низвержении чужеземного правления, как это произошло на Кубе. К 1898 г. кубинские повстанцы уже три года сражались за независимость против испанских завоевателей. К тому времени в США удалось создать общественное настроение в пользу вмешательства.
Казалось, что сначала американские бизнесмены не желали военной интервенции на этот остров. Торговцам не нужны были колонии или завоевательные войны, если бы у них имелся свободный доступ к рынку. Эта идея «открытых дверей» стала доминирующей темой американской внешней политики в XX в. Данный подход к империализму был утонченнее, чем традиционные для Европы методы создания империй. В. Э. Вильямс в своей книге «Трагедия американской дипломатии» пишет:
Дискуссия, охватившая всю нацию, обычно интерпретируется как борьба империалистов, возглавляемых Рузвельтом и Лоджем, с антиимпериалистами, во главе которых стояли Уильям Дженнингс Брайан и Карл Шурц. Однако корректнее и нагляднее было бы рассматривать ее как трехстороннее столкновение. Третья группа представляла собой коалицию бизнесменов, интеллектуалов и политиков, которые выступали против традиционного колониализма и являлись защитниками политики «открытых дверей», благодаря которой доминирующая экономическая мощь Америки могла проникнуть в слаборазвитые регионы мира и господствовать над ними.
Тем не менее предпочтение, которое часть деловых кругов и политиков отдавали тому, что Вильямс называет идеей «неформальной империи», создававшейся без войн, всегда было изменчивым. Если империализм мирным путем оказывался недостижим, тогда могли понадобиться военные действия.
Например, в конце 1897 — начале 1898 г., когда Китай был ослаблен недавней войной с Японией, войска Германии оккупировали китайский порт Циндао и заявили о своих претензиях на строительство военно-морской базы у входа в залив Цзяочжоу и о правах на железные дороги и угольные шахты на прилегающем Шаньдунском полуострове. В течение последующих нескольких месяцев в Китай ринулись другие европейские державы, и раздел страны этими ведущими империалистическими государствами пошел своим чередом. Соединенные Штаты запоздали.
Тогда нью-йоркская газета «Джорнэл оф коммерс», которая ранее всегда ратовала за мирное развитие свободной торговли, начала выступать за старомодный колониализм, насаждаемый военной силой. Специалист по истории американского экспансионизма Дж. Пратт так описывает поворот в воззрениях:
Эта газета, которую всегда характеризовали как пацифистскую и антиимпериалистическую, и которая выступала за развитие коммерции в мире свободной торговли, обнаружила, что основы ее веры рассыпаются в прах перед лицом угрозы раздела Китая. Заявляя, что свободный доступ на рынки этой страны с ее 400-миллионным населением позволит во многом решить проблему реализации излишков наших товаров, «Джорнэл» не только настойчиво поддерживает идею полного равноправия в Китае, но и требует, чтобы это безусловно относилось к расположенному на перешейке каналу, овладению Гавайями и укреплению военно-морского флота, т. е. тех трех мероприятий, против которых она яростно выступала ранее. То, как эта газета переродилась за несколько недель, весьма показательно…
Похожий переворот в сознании произошел в 1898 г. и в настроениях американского бизнеса относительно Кубы. С самого начала кубинского восстания против Испании предприниматели интересовались его последствиями для своих коммерческих перспектив. Существенные экономические интересы уже проявились на острове. В связи с этим президент Г. Кливленд резюмировал в 1896 г.:
По рациональным оценкам, по крайнем мере от 30 до 50 млн долл. американского капитала инвестировано в плантации, железные дороги, горнодобывающие и другие предприятия на острове. Объем торговли между Соединенными Штатами и Кубой, который в 1889 г. составлял 64 млн долл., увеличился в 1893 г. до 103 млн долл.
Общественная поддержка кубинской революции базировалась на идее о том, что жители острова, как и американцы в 1776 г., сражаются за свое освобождение. Однако правительство США — консервативный продукт другой революционной войны, — наблюдая за событиями на Кубе, имело в виду силу и извлечение прибыли. Ни Кливленд, который был президентом в первые годы кубинского восстания, ни сменивший его Маккинли официально не признавали инсургентов в качестве воюющей стороны. Такое признание дало бы возможность Соединенным Штатам оказывать помощь повстанцам, не отправляя армию на Кубу. Но в этом случае существовали опасения, что восставшие одержат победу самостоятельно, и не допустят США на остров.
Похоже, имело место и еще одно опасение. Администрация Кливленда говорила, что победа на Кубе может привести в «созданию республики белых и чернокожих», поскольку население острова являлось смешанным. И «черная республика» могла стать доминирующей. Это мнение было высказано в 1896 г. в газете «Сатердей ревью» в статье, написанной молодым и красноречивым сторонником империализма, чья мать была американкой, а отец англичанином, а именно Уинстоном Черчиллем. Он утверждал, что, хотя испанское правление являлось плохим, а восставшие пользовались народной поддержкой, было бы лучше, если бы метрополия сохранила контроль:
Обозначилась смертельная угроза. Две пятых восставших — негры.
Эти люди… в случае успеха потребуют для себя ведущих позиций в управлении страной… и в результате после стольких лет борьбы появится еще одна черная республика.
Под «другой» черной республикой подразумевалась Республика Гаити, где нацеленная против Франции революция 1803 г. привела к образованию первого государства в Новом Свете, в котором правили чернокожие. Испанский посланник в США писал государственному секретарю Соединенных Штатов:
В этой революции негритянский фактор играет важнейшую роль. Цветными являются не только ведущие лидеры, но и по крайней мере каждые восемь из десяти их сторонников… и результатом войны, если остров сможет добиться независимости, будет сецессия черного элемента и черной республики.
В своем двухтомном исследовании «Испано-кубино-американская война» Ф. Фонер пишет: «У правительства Маккинли имелись свои планы решения кубинского вопроса, однако они отнюдь не предусматривали предоставления острову независимости». Он обращает внимание на инструкции правительства Соединенных Штатов своему посланнику в Испании Стюарту Вудфорду, в которых его просят попытаться урегулировать вопрос о войне, так как она «пагубно отражается на нормальных функциях деловой жизни и тормозит создание условий процветания», но ничего не говорят о свободе и справедливости в отношении кубинцев. Фонер объясняет спешку администрации Маккинли при вступлении в войну (ультиматум правительства США не оставлял Испании много времени для переговоров) тем фактом, что «если Соединенные Штаты будут выжидать слишком долго, кубинские революционные силы одержат победу и придут на смену развалившемуся испанскому режиму».
В феврале 1898 г. американский броненосец «Мэн», находившийся в порту Гаваны в качестве символа американских интересов в развитии событий на Кубе, был уничтожен загадочным взрывом и затонул, в результате чего погибло 268 человек. В дальнейшем так и не было найдено никаких доказательств, свидетельствующих о причине взрыва, но возбуждение в Соединенных Штатах быстро возрастало, и У. Маккинли начал склоняться к войне. У. Лафибер пишет:
Президент не хотел войны; он был искренен и неутомим в своих попытках сохранить мир. Однако к середине марта он начал осознавать, что хотя он лично и не стремился воевать, но желал того, что могла дать только война, а именно: исчезновения ужасной неопределенности в политической и экономической жизни США и создания прочной основы, на которой возобновится строительство новой американской торговой империи.
