Александр Королев - Загадки первых русских князей
А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греческую землю к великим царям греческим корабли сколько хотят, с послами и купцами, как это установлено для них. Раньше приносили послы золотые печати, а купцы серебряные, ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям; те послы и гости, которые будут посланы ими, пусть приносят грамоту, написав ее так: послал столько-то кораблей; чтобы из этих грамот мы узнали, что пришли они с мирными целями. Если же придут без грамоты и окажутся в руках наших, то мы будем содержать их под надзором, пока не возвестим князю вашему. Если же не подчинятся нам и окажут сопротивление, то убьем их, и пусть не взыщется смерть их от князя вашего. Если же, убежав, вернутся в Русь, то напишем мы князю вашему, и пусть делают что хотят. Если же русские придут не для торговли, то пусть не берут месячины. Пусть накажет князь своим послам и приходящим сюда русским, чтобы не творили бесчинств в селах и в стране нашей. И когда придут, пусть живут у церкви святого Мамонта, и тогда пошлем мы, цари, чтобы переписали имена ваши, и пусть возьмут месячину, послы — посольскую, а купцы — месячину, сперва те, кто от города Киева, затем из Чернигова и из Переяславля, и из прочих городов. Да входят они в город только через одни ворота в сопровождении царева мужа без оружия, человек по 50, и торгуют сколько им нужно, и выходят назад. Муж же наш царский да охраняет их, так что если кто из русских или греков поступит неправедно, то пусть рассудит это дело. Когда же русские входят в город, то пусть не чинят вреда и не покупают паволоки дороже, чем по 50 золотников. И если кто купит тех паволок, то пусть покажет цареву мужу, а тот наложит печать и даст им. И те русские, которые отправляются отсюда, пусть берут от нас все необходимое: пищу на дорогу и снаряжение к ладьям, как это было у словлено раньше, и да возвращаются в безопасности в страну свою, а у святого Мамонта зимовать не имеют права.
Если убежит челядин у русских, то пусть придут за ним в страну нашу, и если окажется у святого Мамонта, то пусть возьмут его; если же не найдется, то пусть клянутся наши крещеные русские по их вере, а нехристиане по закону своему, и пусть тогда возьмут от нас цену свою, как было установлено прежде, — по 2 паволоки за челядина.
Если же кто из челядинов наших царских или города нашего, или из иных городов убежит к вам и захватит с собой что-нибудь, то пусть возвратят его; а если то, что он принес, будет все цело, то возьмут от него два золотника за поимку.
Если же кто из русских попытается взять что-либо у наших царских людей, то тот, кто сделает это, пусть заплатит вдвойне; и если сделает то же грек русскому, да получит то же наказание, какое получил и тот.
Если же случится украсть что-нибудь русскому у греков или греку у русских, то следует возвратить не только украденное, но и его цену; если же окажется, что украденное уже продано, да вернет цену его вдвойне и будет наказан по закону греческому и по уставу и по закону русскому.
Сколько бы подвластных нам пленников христиан ни привели русские — за юношу или девицу добрую при выкупе пусть наши дают 10 золотников и берут их, если же среднего возраста, то пусть дают им 8 золотников и берут их, если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него 5 золотников.
Если окажутся русские в рабстве у греков, то, если это пленники, — пусть выкупают их русские по 10 золотников; если же окажется, что они куплены греком, то следует ему поклясться на кресте и взять свою цену — сколько он дал за пленника.
И о Корсунской стране. Да не должен князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, и если попросит у нас воинов князь русский, чтобы воевать (обороняя корсунян), — дам ему, сколько ему будет нужно.
И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-то возьмет из него что-либо, или обратит кого-нибудь из него в рабство, или убьет, то будет обвинен по закону русскому и греческому.
Если же застанут русские корсунцев за ловлей рыбы в устье Днепра, да не причинят им никакого зла.
И да не имеют право русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елферья, а с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь.
И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Корсунской стране, то повелеваем князю русскому, дабы не пускал их, иначе причинят зло и его стране.
Если же будет совершено злодеяние кем-нибудь из греков — наших царских подданных, — да не имеете права наказывать их, но по нашему царскому повелению пусть примет тот наказание в меру своего проступка.
Если убьет наш подданный русского, или русский нашего подданного, то да задержат убийцу родственники убитого и да убьют его.
Если же убежит убийца и скроется, а будет он имущим — пусть родственники убитого возьмут имущество его; если же убийца окажется неимущим и также скроется, то пусть ищут его, пока не найдется, а когда найдется, да убит будет.
Если же ударит мечом или копьем или иным каким-либо оружием русский грека или грек русского, то за преступление пусть заплатит виновный 5 литров серебра по закону русскому. Если же окажется неимущим, то пусть продадут у него все, что можно, вплоть до одежд, в которых он ходит, и те пусть с него снимут, а о недостающем пусть поклянется по своей вере, что не имеет ничего, и лишь тогда пусть будет отпущен.
Если же возникнет нужда у царства нашего получить у вас воинов против наших неприятелей, да напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько пожелаем; и из этого узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и русские.
Мы же договор этот написали на двух хартиях, и одна хартия хранится у нас, царей, — на ней есть крест и имена наши написаны, а на другой — имена послов и купцов ваших. А когда послы наши царские выедут — пусть доставят их к великому князю русскому Игорю и к его людям, и те, приняв хартию, поклянутся истинно соблюдать то, о чем мы договорились и о чем написали на хартии этой, на которой написаны имена наши.
Мы же, те из нас, кто крещен, в соборной церкви клялись церковью святого Ильи, в предлежании честного креста и хартии этой, соблюдать все, что в ней написано, и не нарушать из нее ничего; а если нарушит это кто-либо из нашей страны — князь ли, или иной кто, крещеный или некрещеный, да не получит он помощи от Бога, да будет он рабом в загробной жизни своей и да будет заколот собственным оружием.
А некрещеные русские слагают свои щиты и обнаженные мечи, обручи и иное оружие, чтобы поклясться, что все, что написано на хартии этой, будет соблюдаться Игорем и всеми боярами и всеми людьми Русской страны во все будущие годы постоянно.
Если же кто-нибудь из князей или из людей русских, христиан или нехристиан, нарушит то, что написано в хартии этой, — да будет достоин смерти от своего оружия, и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что нарушил свою клятву.
И если утвердит князь Игорь клятвою договор этот — да хранит любовь эту правую, да не нарушится она до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит, в нынешние времена и во все будущие».
Послы, направленные Игорем, вернулись к нему с послами греческими и поведали все речи царя Романа. Игорь же призвал греческих послов и спросил их: «Скажите, что наказал вам царь?» И сказали послы царя: «Вот послал нас царь, радующийся миру, хочет он иметь мир и любовь с князем русским. Твои послы приводили к присяге нашего царя, а нас послали привести к присяге тебя и твоих мужей». Обещал Игорь сделать так. На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун. И сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его, — сколько было язычников среди русских. А христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы и Козарскрго урочища: это была соборная церковь, так как было много христиан среди варягов. Игорь же, утвердив мир с греками, отпустил послов, одарив их мехами, рабами и войском. Послы же пришли к царю и поведали ему все речи Игоря и о любви его к грекам.
Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и стал он замышлять поход на древлян, желая взять с них больше дани.
В лето 6453. В то лето сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда разоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, да и ты добудешь, и мы». И послушал их Игорь, пошел к древлянам за данью, и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Возвращаясь же назад, поразмыслив, сказал он своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малою частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то выносит все стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем снова идешь? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь. И древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего дня.
