Владимир Бешанов - Год 1942 - «учебный». Издание второе
Тем временем войска Северной группы заканчивали последние приготовления к наступлению, которое намечалось на 3 ноября. К началу боевых действий группа была усилена девятью артиллерийскими полками, десятью истребительно-противотанковыми полками, двумя минометными и двумя полками реактивной артиллерии. В группе имелось около 30 дивизий, восемь танковых бригад, восемь отдельных танковых батальонов и шесть бронепоездов. 4-я воздушная армия имела в своем составе 232 самолета. Основные силы советских войск находились на грозненском и орджоникидзевском направлении, в то время как на нальчикском направлении оборонялась слабая — «всего» пять дивизий — 37-я армия генерала Козлова.
К началу операции силы армии оказались равномерно растянутыми на фронте протяженностью 120 км. Резервов 37-я армия не имела. Оборона ее в инженерном отношении была оборудована слабо. Минных заграждений создано не было, несмотря на то, что еще в октябре в полосе соседней 9-й армии кипели жесточайшие оборонительные бои. Кажется, что безграмотность, тупость и косность мышления советских военачальников не имеет границ. Способны ли они к обучению вообще?
Проблемой Масленникова и его командармов являлось также наличие большого количества национальных формирований — семь стрелковых дивизий, отдельные батальоны, дивизионы и эскадроны комплектовались из «народностей Кавказа и Средней Азии». Личный состав и младшие командиры в них в подавляющем большинстве не знали русского языка, а некоторая часть была к тому же совершенно неграмотна. Командиры и комиссары были, конечно, партийцами-интернационалистами и национальных различий между советскими людьми принципиально не признавали, то есть одинаково «интернационально» проявляли к подчиненным «формализм, а порой бездушие и грубое отношение» — обычный набор, означающий: не кормили, били по пьянке, расстреливали бессудно. Боевая и специальная подготовка в этих частях проводилась на таком же низком уровне, как и во всей Красной Армии, но к этому добавлялся еще языковой барьер. В итоге горцы и азиаты массово дезертировали, благо дом был рядом, или перебегали к немцам.
Начальник политотдела Северной группы войск бригадный комиссар Надоршин доносил начальнику Главпура Щербакову:
«… В результате запущенности воспитательной работы с личным составом, плохого изучения и знания людей, в результате отсутствия элементарной работы по сколачиванию подразделений и подготовки их к участию в боях состояние большинства национальных дивизий до последнего времени было плохое. В частях этих дивизий имелись массовые случаи дезертирства, членовредительства и измены Родине. Две национальные дивизии — 89-я армянская и 223-я азербайджанская — по своей боевой подготовке и политико-моральному состоянию личного состава были признаны небоеспособными и отведены во второй эшелон.
223-я дивизия, не вступив еще в бой и только находясь на марше для занятия участка обороны, показала свою небоеспособность. На этом марше из частей дивизии дезертировало 168 человек одиночками и группами, унеся с собой оружие и боеприпасы.
89-я дивизия с первых же дней боев при незначительном столкновении с противником дрогнула, растеряла много людей, техники и оружия и также показала себя неспособной выполнить хоть сколько-нибудь серьезную задачу. Несмотря на то, что дивизия имела 10 месяцев (!) для боевой учебы, это время было использовано нерационально. Вместо кропотливой и упорной работы по повышению боевой выучки личного состава и подготовке его к предстоящим боям здесь занимались бесплодной шумихой и парадностью… С людьми не работали, их не воспитывали и об их бытовых нуждах не беспокоились. Были случаи, когда бойцы на передовых позициях днями не имели питьевой воды, не получали горячей пищи. Поэтому неудивительно, что большая часть их попала под влияние враждебных элементов, безнаказанно орудовавших в дивизии.
В первом бою много командиров взводов, рот и батальонов потеряли управление своими подразделениями. Разведки организовано не было, взаимодействия и взаимосвязи между подразделениями в бою не было. В результате этого дивизия понесла большие потери. Много бойцов разбежалось, а более 400 человек перешли на сторону противника…
Аналогичное положение вскрыто сейчас и в 392-й грузинской дивизии. В этой дивизии только за 4 дня, с 9 по 13 октября, изменили Родине и перешли на сторону врага 117 красноармейцев и командиров…»
Командование армии и Северной группы войск не сумело разгадать замысел противника. Это понять можно. Непонятна беспечность в строительстве обороны на самом танкоопасном направлении. Хотя разведка и докладывала о перегруппировке вражеских войск, выводы из ее данных были сделаны ошибочные. Советский чиновник, в том числе и военный, воспитан на принципе «Начальник всегда прав» и в силу убогости фантазии просто не может себе вообразить, что у Клейста может быть другой взгляд на обстановку и свои собственные планы. Поэтому наши штабы оценили перегруппировку противника как мероприятия по укреплению своей обороны.
25 октября рано утром германская авиация произвела мощный налет по войскам и штабу 37-й армии, располагавшемуся в Долинском. Генерал Козлов не успел еще и чаю откушать, как оказался без связи с Северной группой и лишился управления своими войсками.
В 10 часов утра 2-я румынская горнострелковая дивизия, усиленная немецкими частями, после короткого, но сильного огневого налета перешла в наступление. Танки с десантами автоматчиков под прикрытием дымовых завес нанесли удар по стыку 295-й и 392-й стрелковых дивизий, в общем направлении на Нальчик. 295-я дивизия полковника Н.Г. Сафаряна вынуждена была отступить за день до 8 км на отдельных участках. 392-я дивизия, которой командовал полковник Г.И. Купарадзе, оказалась отрезана и прижата к горам. Загнанным в Баксанское ущелье подразделениям этой дивизии пришлось уходить в Закавказье через перевалы Приэльбрусья. Заодно дивизии было поручено переправить 12 тонн молибдена с Тырныаузского комбината и 25 тысяч голов рогатого скота, принадлежащего племенным совхозам. Этот переход фактически в зимних условиях на высоте до 3700 м был совершен за десять суток, но из сражения за Нальчик дивизия Купарадзе выбыла.
Во второй половине дня 26 октября немецко-румынские войска подошли к Нальчику, который пал два дня спустя. В это же время из района Майское, Котляревская ударили 13-я и 23-я танковые дивизии. Прорвав слабую оборону, немецкие танки быстро распространялись в юго-западном направлении и к исходу дня продвинулись более чем на 20 км. Неуправляемые войска 37-й армии разрозненно отступали на юго-запад.
Командующий Северной группой войск оценивал действия противника как частную акцию по ликвидации нависающего положения армии Козлова. Лишь к вечеру генералу Масленникову стало ясно, что немцы задумали широкую операцию по захвату Орджоникидзе с запада.
Вдохновленное первыми успехами командование группы армий «А» доносило в ставку Гитлера: «В районе 1-й танковой армии наступление на Нальчик, по-видимому, застало противника врасплох. Танковые дивизии уже в первый день продвинулись до Псыгансу, некоторые их части повернули на север и создали предпосылки для окружения приблизительно четырех дивизий противника. Уничтожение этой группировки должно закончиться в несколько дней. Противник оттеснен в горы. Представляется, что продвижение танковыми силами в южном, а затем в восточном направлении на Орджоникидзе откроет широкие перспективы…»
Командующему Закавказским фронтом необходимо было принять срочные меры для прикрытия орджоникидзевского направления. В это время генерал армии Тюленев находился в Черноморской группе войск на туапсинском направлении. Узнав о наступлении противника на Нальчик, он вылетел в штаб Северной группы и направил в ее распоряжение 155-ю стрелковую бригаду из Сухуми и 317-ю и 319-ю стрелковые дивизии из 58-й армии. Кроме того, в район прорыва подтягивался вновь сформированный 10-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П.Е. Ловягина. Он должен был в ночь на 27 октября занять оборону по восточному берегу реки Урух, от Терека до Чиколы. Корпусу подчинялась правофланговая 275-я стрелковая дивизия и 52-я танковая бригада. 11-му гвардейскому стрелковому корпусу генерал-майора И.П. Рослого приказывалось занять оборону по внешнему обводу Орджоникидзевского оборонительного района.
Противник, между тем, продолжал непрерывно наступать, отбрасывая части генерала Козлова к предгорьям Главного Кавказского хребта. Между дивизиями 37-й армии образовался разрыв, участок от Уруха до Чиколы оказался совершенно открытым. Создавалась непосредственная угроза прорыва немецких танков к Орджоникидзе.
29 и 30 октября германское командование произвело перегруппировку 13-й и 23-й танковых дивизий к западному берегу реки Урух. 31 октября они нанесли удар в районе Чиколы и вышли в тыл 10-му стрелковому корпусу, разметав гусеницами его штаб. Прорвав оборону корпуса, противник повел наступление на Ардон. 1 ноября немцы заняли Алгир и форсировали Ардон. В этот же день их авиация нанесла по Орджоникидзе сильный бомбовый удар, в результате которого погиб начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П.И. Бодин, член Военного совета фронта А.Н. Саджая, нарком внутренних дел Северо–Осетинской республики Заделава.
