Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
1.9.1943 г. на противоположном берегу реки Стырь у деревни Привитовка была открыта стрельба из автоматов по гусям. Население считало, что идет какое-то наступление и в перепуге убегало в лес…
В селе Муравин, Калец, Погосзаречный, селах, которые неоднократно подвергались бомбардировке, бойцы этого отряда… взламывали сундуки, вскрывали замки и брали что попало… В доме отца партизана отряда им. Б. Хмельницкого Василия Ходневича Ивана Ходневича действовали так: хозяина вывели из дома и держали на дворе, а в доме в полном смысле слова перевернули все вверх дном. Взяли три женских платья, три женских платка, пальто мужское — сына-партизана, пальто женское, две нательных рубахи тоже сына-партизана, которые были отданы домой для стирки. Разбили в доме окна, побили всю посуду, забрали ведра. В семье партизана отряда им. Б. Хмельницкого Николая Зелинского забрали хлеб, белье, а [поскольку] муку жена не давала, то взяли и рассыпали [ее] по полу… Все эти изъятия сопровождались исключительной грубостью и руганью»[1161].
Отчасти такое поведение подчиненных Федорова объяснялось тем, что их начальник сам занимался «барахольством». После операции по разгрому гарнизона полиции в местечке Владимирец Ровенской области в июне 1943 г. Алексей Федоров отчитал Григория Балицкого за разбой, устроенный партизанами отряда им. Сталина.
Обиженный Балицкий записал в дневнике, что «факты имели место», но были Федоровым неоправданно преувеличены:
«Адъютант и ординарец тов. Федорова брали вещи, где попало, для Ульяны Петровны (У. П. Макагон — любовница А. Федорова. — А. Г.), а также адъютант тов. Дружинина также ездил специально с тем, чтобы достать что-нибудь для комиссаров. Короче говоря, в этом случае можно применить такую пословицу: “В чужом глазу видят соломинку, а в своем не замечают и бревна”. Ведь факт, что на глазах [брали] целые чемоданы с вещами, но почему никто этого не видит?»[1162]
Выше уже приводились данные о том, что соединение Александра Сабурова отличалось крайне высоким уровнем разбоя даже по сравнению с уже названными партизанами. Подтверждением этому служит записка, направленная 23 января 1943 г. Лаврентием Берией Сталину и Пономаренко: «НКВД СССР сообщает полученное от своего сотрудника, находящегося в тылу противника в районе Ровно (Дмитрия Медведва. — А. Г.), УССР, следующее донесение: “Личный состав 12-го батальона Сабурова занимается разгулом, пьянством, терроризирует и грабит советски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов. На мои претензии комбат Шитов и комиссар обещают прекратить эту антисоветскую работу, но действуют нерешительно, стараясь прикрывать лиц, занимающихся бандитизмом”»[1163]. Аналогичная записка Берии от 25 января:
«НКВД СССР сообщает полученное от своего сотрудника, находящегося в тылу противника в районе Ровно, УССР, следующее донесение: “В район нашей деятельности прибыл 7-й батальон отрядов Сабурова. Партизаны этого батальона занимаются неслыханными грабежами, бандитизмом и пьянством, разъезжают по селам в форме немецких солдат. Жителей, убегающих в лес, расстреливают… Население, ненавидевшее немцев, подготовленное нами к восстанию, в панике”»[1164].
На мародерство его подчиненных Сабурову постоянно жаловались командиры соседних отрядов УШПД[1165].
Получив массу сведений об «удалых» действиях сабуровцев, Тимофей Строкач осторожно отметил в отчете летом 1943 г.:
«Нужно сказать, что комиссар такого крупного соединения тов. Богатырь слабоват, и поставленная им политико-воспитательная работа в соединении значительно отстает от боевых действий соединения»[1166].
В том же отчете Строкач заявлял, что характерной чертой командующего соединением генерал-майора Сабурова «являются его незаурядные организаторские способности. Это волевой, энергичный командир… Соединение Сабурова является ведущим в области организации и выращивания партизанских отрядов — это своеобразный “инкубатор” по выращиванию партизанских отрядов»[1167]. Важно отметить, что Александр Сабуров и Захар Богатырь остались на своих должностях до самого конца немецкой оккупации.
Описав разбой, царивший в трех базовых и к тому же образцовых соединениях УШПД, из соображений объективности необходимо привести хотя бы несколько других примеров.
На территории Гомельской области БССР, в отряде им. Котовского 1-го Молдавского партизанского соединения соответствующие действия рядовых покрывались командиром:
«Это просто грабеж. Пример: в одном из сел люди из отряда тов. Кожухаря угнали лошадь у колхозника, колхозник пришел жаловаться тов. Кожухарю. Кожухарь посадил колхозника в подвал и только при настоятельном требовании нач[альника] штаба тов. Скороходова — колхозник был освобожден, но лошадь ему не была возвращена. Во второй операции, группа во главе с Анисимовым забрала скот, хлеб, 30 головных платков, рубашки, брюки и т. д.»[1168]
По воспоминаниям жителя села Рейментаровка Корюковского района Черниговской области Ивана Шарого, партизан местного партизанского отряда под руководством Бориса Туника Александр Литвиненко забрал у него рубашку, доставшуюся Шарому в наследство от деда:
«А после войны я пришел [из Красной армии] и забрал у него рубашку, и тын ему облил сметаной. Потом он прощения просил»[1169].
Из отряда под командованием П. Логвина, действовавшего на территории Сумской области, 15 февраля 1943 г. в УШПД ушла радиограмма о том, что бойцы отряда во время ограбления устроили между собой перестрелку:
«Вчера ворвались пьяные в избу, скомандовали: “Ложись”. Все положились, а они забрали последний мешок хлеба и начали уходить, но разведчик отряда Сень из автомата пристрелил из них одного, это был ком[андир] отделения…»[1170]
На Житомирщине, согласно дневнику Наумова, население сильно страдало от бандитизма многочисленных партизан из соединений Ивана Шитова, Степана Маликова, Андрея Грабчака, которых нау-мовцы даже разоружали и призывали к порядку. В Кавалерийское соединение перешла отставшая от соединения Маликова партизанка Люба Скрицкая, которая рассказывала о деятельности партизанских групп под командой Трофима Кучинара. Эта группа, входившая в составе Житомирского соединения им. Щорса под командованием Степана Маликова, действовала в Баршиевском районе и состояла из местных жителей, часто занимавшихся поисками носильных вещей. У самой Любы, по ее словам, были отняты с побоями и угрозами расстрела женские сапоги: «При этом проводивший эту “операцию” командир группы требовал обязательно новые и хромовые, в то время как его возлюбленная сидела тут же, на возу, нетерпеливо ожидая “подарка”.
Второй случай был в с. Жаткова в 1 км от Н[овгорода]-Волынского, где группа партизан под командой Осадчука Павла избивала одну старушку шомполами до тех пор, пока старуха не лишилась рассудка. Осадчук вымогал тогда от нее сапоги и друг[ое] имущество. Сама Люба была на этой “операции” участником. Вообще, по словам Любы, применение шомпола для наказания стариков было в этой группе модным…
Таких отдельно действующих групп под термином “по особому заданию в здешних краях” “короли белорусских лесов” Сабуровы, Маликовы, Шитовы и им подобные расплодили видимо-невидимо. (…) Я был поражен размахом того грабежа, который чинили местные партизаны в Емильчино. Под квартиру я занял дом священника отца Николая. Во всем довольно обширном доме целый хаос; у него отобраны были все вещи, мебель перевернута, посуда частично побита, квартира не топлена. У него отняли лошадей, к[омандир] гр[уппы] п[артизанского] о[тряда] [им.] Дзержинского требовал 30 000 рублей советскими знаками в помощь Красной армии. Я прошел ряд прилегающих квартир, где обнаружилось то же самое. В большинстве домов жителей не оказалось, они разбежались, спасаясь от произвола»[1171].
Однако и соединение автора приведенных выше строк не было свободно от проявлений разбоя. Немецкая разведсводка подчеркивала, что Наумов «отличался алчностью до грабежей и постоянными налетами на мирных жителей, [партизаны] его избрали [своим] командиром»[1172]. О том, что сведения германских спецслужб хотя бы отчасти соответствовали действительности, свидетельствует телеграмма Тимофея Строкача Михаилу Наумову с требованием прекратить мародерство партизан кавалерийского соединения[1173].
Скажем также несколько слов и о партизанах ГРУ. Жительница расположенного на севере Ровенщины села Старая Рафаловка вспоминала о том, что грабежи партизан бригады, находившейся под командованием Антона Бринского, совершались под угрозой расстрела: «Не дай чего партизанам, — жизнь отдашь. У старика Лазаря, жил такой в городке, семья была большая, — штаны из корта забирали. А он: “Не дам, это мне на смерть!” Выстрелил какой-то преступник: “Вот тебе, дед, смерть”. Я для себя перешила пальто покойной матери. Пришли. “Отдай!” — говорят. Прошу: “Оно ж одно у меня, последняя одежка!” Но напрасно было умолять»[1174].
