Сергей Семанов - Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)
Или – программа мощного военно-морского флота, столь необходимого для обороны России. Прекрасные слова Столыпина сохранила история: «Флот есть атрибут великой державы». Как это современно звучит!
Или – поддержка отечественной промышленности в ее самой совершенной технологии, развитие независимого от импорта хозяйства.
И наконец – политический опыт Столыпина, его небоязнь идти поперек и против течения, даже имеющего относительно широкую поддержку, его готовность идти на жесткие меры против наглого меньшинства, навязывающего людям свою волю. Его личная отвага. Его патриотизм, бескорыстный и осененный православной верой.
Названо тут не все, но направленность столыпинских преобразований очерчена четко. Почему же у него реформы удались в лучшем случае «наполовину»?..
Главным препятствием на пути реформ Столыпина стали не революционные партии, не косный государственный аппарат, не Дума с ее либеральной говорильней, а… император Николай II. Это известно давно, однако в последние годы словно забылось.
Да, убийство Николая II, его семьи и близких ужасно, слов нет. Но у скольких русских семей случилась такая же злая судьба? И погиб государь, к сожалению, не как «помазанник Божий», а как рядовой гражданин, ибо от престола малодушно отрекся, более того – самовольно сложил с себя обязанности главнокомандующего во время войны, что именуется… не станем называть как.
За Николаем II – бессмысленная авантюра в Маньчжурии, что привело к несчастной русско-японской войне. За ним же – Кровавое воскресенье, потрясшее Россию до основания. За ним Распутин (да, его роль раздули масонствующие борзописцы, но праведником назвать этого человека никак нельзя). В этом же ряду стоит и вялая поддержка императором смелой, истинно русско-патриотической политики Столыпина.
Николай II, благонравный человек, но слабый государь, явно ревновал к Столыпину, хотя столбовой дворянин был убежденным монархистом. Чуть ли не сто лет минуло, ученые обшарили все архивные бумаги, но не нашли никаких выпадов премьера в адрес своего монарха. А вот Николай все более и более тяготился своим премьером. Отставка Столыпина к концу 1911 года была предрешена, ему собирались дать почетную ссылку – в Тифлис наместником Кавказа. По своему обыкновению Николай затягивал решение, но… Неожиданно ему «помог» Мордахей Богров – революционер и агент полиции одновременно. 1 сентября в Киевском оперном театре он выстрелил в премьера в упор. Умирая, Петр Аркадьевич последним своим жестом благословил государя, находившегося неподалеку.
А государь? Через несколько дней он писал своей матери: «6 сентября в 9 час. вернулся в Киев. Тут, на пристани, узнал о кончине Столыпина. Поехал прямо туда, при мне была отслужена панихида. Бедная вдова стояла как истукан и не могла плакать… В 11 час. мы вместе, то есть Алике, дети и я, уехали из Киева с трогательными проводами и порядком на улицах до конца. В вагоне у меня был полный отдых».
В кратком этом письме много примечательного: вдова сравнивается с «истуканом», радость по поводу собственных «трогательных проводов» и что «в вагоне был полный отдых»…
Замечательно глубокую оценку деятельности Столыпина дал в дни его похорон недооцененный русский мыслитель Михаил Осипович Меньшиков: «Политически, мне кажется, он был тем же, чем физически. По наружности – богатырь, высокий, мощный, красивый, свежий, – а на вскрытии у него оказалось совсем больное сердце, склероз, ожирение и порок клапана… Он воистину все отдал Родине, включая жизнь свою, – но среди коренных и глубоких причин его гибели следует отнести недостаток тех грозных свойств, которые необходимы для победы».
Великим провидцем оказался Меньшиков! Прежде всего в том, что для победы в России нужны «грозные свойства». Но не только в этом. Вот что он написал в день отпевания Столыпина: «История, как жизнь, повторяется. И тысячу лет назад Святая Русь нуждалась в «богатырской заставе», и теперь нуждается. В сущности, те же враждебные племена, что тогда терзали Русь, терзают ее и теперь. Та же «чудь белоглазая» в лице «государства», что собственными руками мы создали под Петербургом. Те же половцы и печенеги в лице кавказских разбойников. Та же жидовская Хазария… Что было тогда, то и теперь».
Чеканные слова. Сегодня нам, русским, их должно только повторять.
Азбука сатанизма
Марксистско-ленинский коммунизм возник в Германии в середине XIX столетия. Отличительной его особенностью стал воинствующий атеизм и отрицание всех традиционных скреп общества, прежде всего семьи. На словах это преобразование человечества предполагалось проделать мирно, однако хищные клыки будущих комиссаров и чекистов обнажились сразу. Предполагалось «отмирание государства», начиная с «Коммунистического манифеста», даже Ленин подтвердил это в своей теоретической работе с вызывающем названием «Государство и революция», и всего-то за пару месяцев до Октябрьского переворота. А потом установили такую «диктатуру пролетариата», что царские жандармы показались либералами. Отметим сразу, что в «ленинском штабе» – Центральном комитете партии не нашлось при жизни Ильича ни одного путиловского или сормовского рабочего (пролетария то есть), зато много детей местечковых лавочников и аптекарей. Ясно, что такой коммунизм оказался несовместимым с подлинной властью Советов. Именно отсюда взяла истоки наша кровавая Гражданская война, и только лишь во-вторых – от сопротивления «старого мира».
Вот в «Тихом Доне», нашей русской «Илиаде», описывается восстание донских казаков против свирепых красных комиссаров и чекистов. Один из повстанческих вожаков, простой казак-хлебороб, говорит пленному красному командиру: «Воевать нам с вами не из чего. Мы не против советской власти, а против коммуны и жидов». Яснее не скажешь. Нет, не нужна была трудовому народу коммуна-казарма с обобществлением всего, вплоть до кухонной посуды (пищу предполагалось готовить в фабриках-кухнях). А что касается «жидов», то это слово в народной речи не было бранным, а ненавидеть свирепых Троцкого и Свердлова, авторов жуткого «расказачивания», повстанцы, описанные М. Шолоховым, имели все основания.
Вот почему многочисленные восстания фабричных рабочих, крестьян и казаков шли под сходными лозунгами: «За Советы без коммунистов», «За Советы без жидов», «Власть Советам, а не партиям».
Идеология коммунизма в России отчетливо выстроена и обоснована в книге Н. Бухарина и Е. Преображенского «Азбука коммунизма». Есть точная дата ее написания – 15 октября 1919 года. Гражданская война бушевала на самом своем пике, и неизвестно еще было, кто одержит верх. Как раз за два дня до завершения «Азбуки» Добровольческая армия белых взяла с боем Орел. Путь на Москву был уже прямой. Ленин и его товарищи сдаваться, разумеется, не помышляли, люди боевые и решительные, но о возможной эмиграции в Европу подумывали. К тому им было не привыкать, не страшила их жизнь вне родины. К тому же вождям мировой революции повсюду там «был готов и стол, и дом», не пропали бы на чужбине и в этот раз.
Но судьба сулила иначе. Уже 20 октября Орел был отбит Красной армией, а армия Добровольческая покатилась на юг. До Крыма и эмиграции. Вот этим пришлось в Европах очень тяжко.
Итак, «Азбука коммунизма» вскоре вышла в красной столице, а ее авторы продолжали править Россией уже без военных помех.
Книга эта переиздавалась без счета раз, не подвергаясь правкам и переделкам. Тираж нам установить не удалось, но он был огромен. Более того, «Азбука» стала учебником для учителей, ею руководствовались в системе образования всех степеней, начиная от курсов по ликвидации неграмотности до университетов. В особенности ею пичкали питомцев множества совпартшкол. Все поклонение руководящих кадров, начиная с ровесников Никиты Хрущева, воспитывалось по ней. «Азбука» была переведена на английский язык (в Англии и США), немецкий (по крайней мере, два издания), французский, чешский, но это примерный лишь перечень.
Но счастье редко бывает вечным, в том числе и авторское. Последнее издание знаменитой книги в СССР произошло в 1932 году. Оба соавтора тогда уже окончательно пали в партийную немилость. Так, но всякий яд, попавший в живое существо, действует долго. К тому же гласного опровержения «Азбуки» не произошло, ее лишь замолчали и изъяли из библиотек. Но идеи те продолжали существовать в иной словесной оболочке и прожили еще долго-долго, дотянув в неком подобии до относительно недавних времен Горбачева и Зюганова.
Наступила пресловутая «перестройка», все стало разворачиваться как бы наоборот. Переиздали сочинения Троцкого и Бухарина (он тогда подавался как «либерал», бывают и такие странности). Но вот что любопытно: в «избранных» произведениях его, изданных не где-нибудь, а в Политиздате горбачевского ЦК КПСС в 1988 году, места для знаменитой «Азбуки» не нашлось. В следующем году в Москве перевели книгу американца С. Коэна (по-русски это Коган) «Бухарин. Политическая биография». И опять об «Азбуке» бегло и невнятно, а это вроде бы самое «политическое» его сочинение.
