Вильгельм Тике - Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг.
10.30: 23-я танковая дивизия отведена для обороны перешейка между Манычом и соленым озером Козинка. «Викинг» занимает тесный плацдарм под Пролетарской. 17-я танковая дивизия отведена с занимаемых позиций и направлена для обороны путей отхода восточнее Сальска».
Предоставим теперь слово солдатам-фронтовикам. Вернемся снова к оборонительным боям 1-го батальона «Нордланд» в поселке Красное Знамя. На его примере будут показанны действия всех рот и батальонов в этом районе. Командир батальона штурмбаннфюрер Ломан писал:
«Во время отхода в январе 1943 года при ведении обороны отдельные опорные пункты выбирались с точки зрения, обусловленной погодными условиями. Господствующие участки местности играли подчиненную роль. Самое главное, чтобы были какие-нибудь строения, обеспечивавшие защиту от холода, оборона строилась вокруг них.
Так, 13 января 1943 года 1-й батальон «Нордланд», ведя оборонительные бои, отошел в Красное Знамя. На высоте, находящейся перед деревней, растянувшейся вдоль дороги, было выставлено охранение силой до взвода. На предстоящее непосредственное столкновение с противником я не рассчитывал. Будучи командиром 1-го батальона полка «Нордланд», я отдал распоряжение, чтобы в роты прибыли маркитантские лавки и подвижные оружейные ремонтные мастерские для ремонта и замены вооружения и приборов. Началась легкая метель. День прошел без особых событий».
Обершарфюрер Шток сообщал:
«Рано утром 14 января 1943 года от командира батальона я получил приказание сменить с моим взводом 2-й роты взвод другой роты, находившийся на передовом опорном пункте в двух километрах северо-восточнее поселка. В качестве усиления мне придали отделение станковых пулеметов и минометное отделение. Наши машины доставили нас на опорный пункт, оборудованный на кургане (возвышенности). После смены сменившийся взвод на машинах уехал. Мы приготовились к круговой обороне. Связь с батальоном поддерживали по полевому телефону.
В середине дня подошла советская пехота в маскхалатах и расположилась от нас в 500 метрах за небольшой возвышенностью, находившейся между нами и селом Красное Знамя. Мы доложили о замеченном командиру батальона и получили приказ сидеть тихо и ждать.
Затем послышался шум боя со стороны Красного Знамени. Русской пехоты подходило все больше. Я получил приказ от командира батальона выйти в направлении поселка Красное Знамя с тремя отделениями, а два отделения с тяжелым оружием оставить на опорном пункте. Командирами отделений были: унтершарфюрер Крюгер из Данцига, роттенфюрер Люр из Северной Германии и роттенфюрер Матцен из Дании. Заместителем командира взвода был унтершарфюрер Рот. Отделением станковых пулеметов командовал унтершарфюрер Бляйзе, а минометов — роттенфюрер из Нидерландов.
Взвод, построенный уступом влево, двинулся вниз по склону. По небольшой возвышенности, с которой был хорошо виден населенный пункт, тянулся ряд кустарника, ограждавшего проезжую дорогу к поселку. Мой взвод занял позицию у кустарника. Как раз в тот момент, когда я приказал открыть огонь по советскому подразделению, приближавшемуся к поселку, справа вдоль ряда кустарника прошли шесть Т-34. Они остановились прямо перед нами и открыли огонь по поселку. Я дал сигнал замереть. Почти через час танки продолжили движение в направлении поселка. Мы вернулись на опорный пункт. Я доложил по телефону о случившемся. В ответ я получил приказ ждать и через каждые полчаса звонить на командный пункт батальона. Но когда я позвонил в следующий раз, связи уже не было».
Штурмбаннфюрер Ломан:
«Внезапно с той стороны, откуда противника не ждали, между боевым охранением и батальоном, еще не готовым к бою, появились русские танки. Когда объявили тревогу, танки уже открыли огонь. Роты быстро заняли оборону на подготовленных позициях. Дюжина танков, ведя огонь налево и направо, проехала из конца в конец деревенской улицы. Русскую пехоту, сопровождавшую танки, удалось отсечь.
У меня пока была связь с командиром полка. Я доложил обстановку и попросил поддержку противотанковой артиллерией, танками или штурмовыми орудиями. Казалось, что командир полка Ёрхель не поверил моим тревожным сообщениям. Во время разговора один из танков прошел непосредственно у моей хаты, где находился командный пункт. Чтобы добавить значительности моим словам, я крикнул в телефонную трубку: «Оберштурмбаннфюрер, то, что вы сейчас услышите, — русский танк, только что проехавший прямо мимо моего дома». Я распахнул маленькое оконце и высунул на улицу руку с телефонной трубкой.
На улице уже шли тяжелые бои. Танки ходили тут и там и расстреливали дома. Они так искусно прикрывали друг друга, что подобраться к ним не было никакой возможности. Мы начали медленно отходить. Я стремился к тому, чтобы атака противника была остановлена по крайней мере возле командного пункта, так как в хате за ним находился перевязочный пункт, где еще лежало много раненых, которых не удалось отправить. За ними ухаживал военный врач доктор Шпитци и его санитары. Врач и санитары тоже взяли в руки оружие. Атаку противника удалось остановить на второй трети деревни. У батальонного командного пункта нам удалось поставить противотанковое минное заграждение».
После тревожного сообщения из Красного Знамени были предприняты меры по усилению 1-го батальона «Нордланд». За 14 января в журнале боевых действий 3-го батальона полка «Нордланд» сделана запись:
«Батальон находился в Донском. 14.35: командир полка приказал направить одну роту на усиление 1-го батальона в Красное Знамя. 15.05: 11-я рота была придана 1-му батальону и направилась к нему. Противник силой до 400 человек с 8 танками занял поселок на две трети. 16.15: 11-я рота и 1-й батальон выбили пехоту противника из поселка. Противник потерял 200 человек убитыми. Потери 11-й роты: 2 убитых, 13 раненых».
Противник атаковал снова, так как дома означали теплый ночлег в холодную ночь. Снова пехота при поддержке танков прорвалась в населенный пункт.
Унтершарфюрер Шмидт, командир отделения 6-й роты «Нордланд», рассказывал:
«6-я рота 13 января была размещена в Гракове. Около полудня 14 января ее подняли по тревоге. Командир роты гауптштурмфюрер Тройкер довел обстановку и поставил задачу. Русские прорвались в районе 1 -го батальона. 2-й батальон двумя ротами должен контратаковать и выбить их из поселка Красное Знамя.
В контратаку пошли две роты 2-го батальона. Когда на полпути мы вышли на небольшую возвышенность, то увидели раскинувшийся перед нами вдоль дороги поселок Красное Знамя. Русская пехота открыла по нам огонь. Атаку прекратили, роты укрылись за возвышенностью.
Вскоре после этого меня вызвал командир батальона штурмбаннфюрер Крюгель и поставил мне задачу пробраться с отделением в Красное Знамя и установить, где находится 1-й батальон и там ли он еще. Я с моим отделением отправился в путь. Перед нами лежал вытянутый вдоль дороги поселок. В правой трети поселка слышался шум боя. Туда мы и направились. Сделав большой круг, мы подошли к деревне и наткнулись на солдат из 1-го батальона. На командном пункте 1-го батальона его командир ввел меня в обстановку. Затем я возвратился со своим отделением назад и доложил о результатах разведки штурмбаннфюреру Крюгелю.
В начинающихся сумерках обе роты, растянувшись широкой цепью, подошли к поселку Красное Знамя и залегли на окраине, дожидаясь приказа. Потом был отдан приказ о начале контратаки: ровно в 24 часа белая осветительная ракета взмыла в воздух. Это и был сигнал. Открыв мощный огонь из нашего оружия и с грозным «Ура!», мы пошли на штурм. Русские были настолько ошеломлены, что не оказали серьезного сопротивления. Все произошло настолько быстро, что у нас не нашлось времени обыскивать дома. Пара выстрелов в окна и двери, и мы прыгали уже к углу другого дома. Сколько-то русских сдались в плен, их мы взмахами рук и криками «давай, давай!» направили к себе в тыл. Танки попытались вступить в бой, но им помешала темнота. Когда один из них был уничтожен кумулятивным зарядом, остальные отошли. Мы постепенно продвигались дальше, и когда уже в свете горящего дома видели конец деревни, там на широком перекрестке дорог оказались три Т-34, преградившие своим огнем наше дальнейшее продвижение. В бой со стороны садов вступил резервный взвод, он очистил последние дома. После этого пехота и танки противника отошли. 1-й батальон снова занял оборону на окраине села, а роты 2-го батальона той же ночью вернулись в Граков». Штурмбаннфюрер Ломан:
«Если противотанковое подразделение не уберет Т-34, каждому было понятно, что отходить дальше вместе с нашими многочисленными ранеными будет очень тяжело.
Утром 15 января снова начался бой. Снова нас потеснили. Около полудня из балки, находившейся позади нас, появился посыльный, который привел с собой капитана штурмовых орудий для организации взаимодействия. Капитан представился командиром батареи штурмовых орудий, четыре боевых машины которой находятся в низине за селом. Эмблемой его части был слон (203-я бригада штурмовых орудий). Я пошел с этим капитаном (имя которого забыл) вперед, рассказал ему об обстановке, показал ему, где находятся Т-34. После этого мы составили план контратаки. Мне пришло в голову возвратить наш взвод, находящийся в охранении и о котором я ничего не слышал вот уже 24 часа. А затем должна была последовать атака при поддержке штурмовых орудий».
