Владимир Игнатов - Палачи и казни в истории России и СССР
По указанию вождя были арестованы жены членов Политбюро Калинина и Молотова, а также Поскребышева, и статус высокопоставленных мужей не изменил их участи. Прошлое Киры Ивановны, по мнению вождя, было далеко не безоблачным. Отец, начальник царской контрразведки в Гельсингфорсе, расстрелян в 1919 г., мать побывала в ссылке и, вернувшись, выехала в Италию к другой дочери и не вернулась, два брата осуждены. Муж сестры художник Храпковский, протеже Кулика, был разоблачен как «вражеский лазутчик». Последний (перед Куликом) муж, в прошлом крупный нэпман некий Шапиро, как выяснится впоследствии, был связан с иностранными разведками. Кира любила шумные веселые компании, и часто в доме заместителя наркома обороны появлялись незнакомые люди (64).
Александру Соколову, автору книги «Анатомия предательства: «Суперкрот» ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина», в конце 1950-х гг. в КГБ СССР поручили ознакомиться с оперативно-розыскном делом на Киру Кулик- Симонич и дать заключение о целесообразности уничтожения архивного дела. Вот что пишет Александр Соколов в своей книге: «По материалам, эта женщина вышла из дома, чтобы поехать на служебной машине мужа в Кремлевскую поликлинику, и домой не вернулась. В связи с этим по ней был объявлен всесоюзный розыск. Дело состояло из двенадцати томов. В нем находились циркулярные и отдельные телеграммы во все территориальные и транспортные органы НКВД с приметами пропавшей, кратким изложением факта — «вышла из дома и не вернулась» — и указанием о розыске. Сообщения, в том числе на имя наркома Берии, о проведенных агентурно-оперативных мероприятиях и их результатах. Заявления самого Кулика об исчезновении жены не было. В томах были подшиты многочисленные агентурные сообщения о Кулике...»
«.. .Большинство материалов дела относилось к Кулик-Симонич и двум ее сестрам, с которыми она проживала в 1920—1930-х гг. в Ленинграде. В частности, сведения об их весьма свободном образе жизни, кутежах и близких связях с иностранцами. В отдельном томе находились справки о содержании периодически прослушиваемых телефонных разговоров Кулик-Симонич, а также ее разговоров на квартире одного из известных деятелей советской культуры, с которым она находилась в весьма близких отношениях. Поиск результатов не дал, но постановление о прекращении розыска не выносилось. С 1941 г. дело находилось в архиве. Хотя по делу проводились розыскные мероприятия, у меня сложилось твердое мнение, что поиск велся формально и никого не интересовал. По своему содержанию розыскное дело фактически являлось делом агентурной разработки Кулик-Симонич. Его уничтожили». По воспоминаниям Александра Соколова, «в розыскном деле не было материалов о каких-либо антисоветских высказываниях или подозрениях о “работе на капиталистические разведки” самого Кулика или его жены».
Нарком Ворошилов несколько раз требовал от своего зама порвать с Симонич и ее семейством, но Кулик, как известно, был упрям. В конце апреля Кулика вызвал Сталин, показал документы о шпионской деятельности семейства Симонич и категорически посоветовал развестись с женой. Кулик пообещал, но, вернувшись, домой, обо всем рассказал жене. Та сильно испугалась, несколько дней была не в себе, куда-то звонила, к кому-то бегала. Ее друзья перестали приходить к ним в дом. 5 мая 1940 г., за два дня до присвоения Кулику звания маршала, его жена пошла к зубному врачу и исчезла. 8 мая Кулик заявил о ее исчезновении в НКВД, но до разоблачения «банды Берии» жена Кулика находилась в розыске (65: 202). Тайно арестовать жену маршала Кулика Берия приказал Вениамину Гульсту, заместителю начальника 1 -го отдела ГУГБ НКВД, отвечавшему за охрану руководителей партии и правительства (66). Вот что он рассказал в августе 1953-го на допросе в Генеральной прокуратуре: «В 1940 г. меня вызвал к себе Берия. Когда я явился к нему, он задал мне вопрос: знаю ли я жену Кулика? На мой утвердительный ответ Берия заявил: “Кишки выпущу, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-то скажешь то, о чем услышишь”. Затем Берия сказал: “Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского, но надо украсть так, чтобы она была одна”».
В течение двух недель на улице Воровского чекисты вели наблюдение, но жена Кулика без сопровождения не выходила. Каждую ночь заместитель наркома внутренних дел Меркулов приезжал проверять тайный пост. Наконец в мае 1940-го вышедшая одна из дома Симонич-Кулик была незаметно задержана и отправлена в Сухановскую тюрьму НКВД. О подробностях «операции» рассказал на допросе 4 августа 1953-го участник похищения Влодзимирский. По его словам, опергруппу возглавил Церетели, задание они получили непосредственно от Берии, а руководил операцией Меркулов. Влодзимирский пояснил, что сам не участвовал в допросах Симонич-Кулик.
По показаниям Меркулова, Симонич-Кулик в Сухановской тюрьме была допрошена 2 или 3 раза, а затем была завербована в агенты НКВД. Через некоторое время Берия, сославшись на «инстанцию», сказал, что освобождать ее нельзя, а надо ликвидировать. Берия сказал также, что официальный розыск Симонич-Кулик был им объявлен «для видимости» и тоже по распоряжению «инстанции». Исходя из этого, пояснил Меркулов, он не считал ее физическое уничтожение «незаконным». «Инстанция» — под этим эвфемизмом Генеральная прокуратура в протоколах допросов членов «банды Берии» стыдливо прятала организатора и вдохновителя преступных акций Сталина. Хотя на следствии иногда его фамилия называлась и прямо. Только он мог решить судьбу Киры Симонич-Кулик.
О том, как ее убили, рассказал на допросе Влодзимирский. Он вместе с начальником внутренней тюрьмы Мироновым отправился в Сухановскую тюрьму. Там они получили арестованную, доставили ее в помещение в Варсонофьевском переулке, где во внутреннем дворе их встретил комендант НКВД Василий Блохин. Миронов и Блохин отвели Симонич-Кулик во внутреннее помещение нижнего этажа здания и застрелили. Буквально через несколько минут, когда они вышли во двор, к ним подошли прокурор СССР Виктор Бочков и Богдан Кобулов. Бочков выругал Блохина, что он произвел расстрел, не дождавшись его и Кобулова. Влодзимирский описал эту сцену так: «Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова». Когда эти показания Влодзимирского зачитали на допросе в прокуратуре Бочкову 25 января 1954-го, он заявил, что «за давностью лет не припоминает» такого, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть показания Влодзимирского не может.
Блохин, долгие годы приводивший в исполнение смертные приговоры, на допросе 19 сентября 1953-го рассказал, что его вызвал Кобулов и сказал, что привезут женщину и ее нужно расстрелять без оформления бумаг, причем «Кобулов запретил ее о чем-либо спрашивать». В тот же день Влодзимирский и Миронов доставили в помещение для расстрела женщину, и в их присутствии Блохин ее расстрелял. На том же допросе Блохин вспомнил, что был еще один аналогичный случай в 1940 или 1941 году, когда он расстрелял в присутствии Кобулова и Влодзимирского какого-то неизвестного мужчину. При этом Кобулов его заверил, что бумаги о расстреле будут оформлены позже. Фамилия расстрелянного осталась невыясненной. Допрошенный по «делу Берии» 29 августа 1953-го еще в качестве свидетеля, Меркулов на вопрос, как он расценивает историю похищения и убийства жены маршала Кулика, ответил: «Расцениваю это как факт безобразный, противоречащий моим убеждениям и ничего не давший с точки зрения целесообразности. Однако я не сомневался, что таково было указание И.В. Сталина, а любое указание товарища Сталина я выполнял безоговорочно». И пояснил, что Берия четко ему сказал, что в отношении Симонич-Кулик есть прямое указание Сталина.
Также по указанию Сталина в ночь с 12 на 13 января 1948 г. в Минске был тайно убит актер, режиссер, педагог, общественный деятель, художественный руководитель Московского государственного еврейского театра, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии Михоэлс (наст фамилия Вовси) Соломон Михайлович. В качестве председателя Еврейского антифашистского комитета в годы Великой Отечественной войны Михоэлс внес весомый вклад в победу. В 1943 г. Сталин использовал С.М. Михоэлса для сбора средств на вооружение Красной Армии среди еврейской диаспоры ряда зарубежных стран. Вместе с поэтом И. Фефером Михоэлс семь месяцев находился в США, Англии, Канаде и Мексике.
«С помощью еврейских организаций США были собраны средства, на которые приобретено 1000 самолетов, 500 танков, значительное количество продовольствия, одежды и обуви. В СССР были отправлены два парохода с вещами, медикаментами и продуктами» (67).
Вскоре после смерти Сталина бывший министр госбезопасности СССР B.C. Абакумов, находившийся тогда в заключении, показал: «Насколько я помню, в 1948 г. глава Советского правительства И.В. Сталин дал мне срочное задание быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам. Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого я не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию...» (68).
