Энтони Бивор - Вторая мировая война
Глава 17
Китай и Филиппины
Ноябрь 194–апрель 1942 гг.
Начало 1941 г. казалось китайским националистам обнадеживающим. Японская 11-я армия была настолько рассредоточена, что уже не могла провести крупное наступление. К югу от Янцзы, на реке Цзинь, националистам удалось даже нанести серьезное поражение 33-й и 34-й японским дивизиям, уничтожив при этом около 15 тыс. солдат и офицеров противника.
Чан Кайши, коварно рассчитав игру, заставил Новую Четвертую армию коммунистических партизан оставить свои районы к югу от Янцзы и двигаться к северу от Хуанхэ. Но, похоже, что, несмотря на достигнутую договоренность о таком отступлении, Мао позаботился о том, чтобы она была вскоре разорвана. Когда коммунистические войска, умышленно направленные Мао в неверном направлении, натолкнулись на силы националистов, завязалась жестокая схватка. Естественно, отчет о происшедшем в интерпретации одной и другой стороны резко отличался. Очевидно, что это сделало назревавшую гражданскую войну неизбежной. Советские представители ограничивались выражением обеспокоенности по поводу того, что националисты и коммунисты сражаются друг против друга, вместо того, чтобы бороться с японцами. Но коммунистические партии всего мира воспользовались этим инцидентом в целях пропаганды, утверждая, что националисты всегда выступают в роли агрессоров.
Генералиссимуса тем временем бесило возросшее советское влияние в дальней северо-западной провинции Синьцзян, граничившей с Монголией, СССР и Индией. Договорившись с местным полевым командиром Шэн Шицаем, СССР построил там базы и фабрики, разместил военный гарнизон и начал добычу олова, а также разведку нефти. В секретном лагере велась подготовка кадров для Компартии Китая, влияние которой в провинции росло. Шэн Шицай даже подал заявление о вступлении в КПК. На это наложил вето Сталин. Заявителя приняли в ряды ВКП(б). Поскольку Синьцзян являлся важным перевалочным пунктом поставок и торговли с СССР, у националистов были связаны руки. Чан Кайши мог лишь выжидать благоприятного момента для восстановления контроля над провинцией, превратившейся в советскую вотчину.
Несмотря на такую напряженность, советская сторона временно возобновила поставки Гоминьдану, в основном из-за опасений Сталина относительно возможного нарастания японской угрозы на Дальнем Востоке.
В битве за южную провинцию Хунань националисты снова использовали свою тактику отступления с последующей контратакой. Японцы достигли существенных успехов только в южной провинции Шэньси, где в результате наступления они захватили ценные сельскохозяйственные территории, необходимые националистам как источник снабжения продовольствием и новобранцами. Это случилось после сокрушительного поражения националистов в битве при Чжунъюане, которую Чан Кайши назвал «величайшим позором в истории войны против японцев».
Эрнест Хемингуэй в это время путешествовал по Китаю с новой женой, Мартой Геллхорн. Окружающие нищета и убожество угнетали даже неустрашимую Марту. «Китай излечил меня – я не захочу больше путешествовать, – писала она своей матери. – Реальная жизнь Востока – это боль, на которую трудно смотреть, и ужас, который не хочется пережить вновь». Грязь, смрад, крысы и клопы произвели должное впечатление. В Чунцине, столице националистов, которую Хемингуэй описывает как «бесформенное и грязное скопление серых цементных зданий и нищих лачуг», они завтракали с мадам Чан Кайши и самим генералиссимусом. Им сказали потом, что он оказал гостям особую честь, принимая их без своих зубных протезов.
Генералиссимус не был бы в восторге, узнав, какое большое впечатление произвел на Геллхорн представитель коммунистов в Чунцине Чжоу Эньлай. Хемингуэй, со своей стороны, показал, что он уже более критично относится к коммунистам, чем в Испании. Он хорошо понимал эффективность их пропаганды и то, как сторонники коммунистов, вроде Эдгара Сноу, сумели убедить читателей в США, будто бы силы Мао самоотверженно сражаются, в то время как взяточники-националисты ничего не делают, а на самом деле все было наоборот.
Коррупция в националистическом Китае, конечно, была, но неодинаково проявлялась в разных армиях и у конкретных командиров. Старорежимные офицеры 50-й армии использовали военные грузовики, чтобы привозить опий из Сычуани и продавать его в долине Янцзы. Но не все офицеры националистов вели себя в стиле полевых командиров. В то время как некоторые бесстыдно крали и продавали пайки собственных солдат, другие, более современные и либеральные, за собственные деньги покупали для подчиненных лекарства. Коммунисты вскоре показали, что они не лучше других. Они использовали производство и продажу опиума для создания военного фонда, чтобы в дальнейшем бороться с националистами. В 1943 г. советский посол оценивал продажи опиума коммунистами в 44 760 кг, что в то время соответствовало 60 млн американских долларов.
В гитлеровском вторжении в Советский Союз в июне 1941 г. националисты видели две стороны медали. Положительным было то, что Сталин уже не мог проявлять прежнюю настойчивость в своем стремлении занять провинцию Синьцзян. Но, прежде всего, очень четко обозначились линии фронта Второй мировой, вследствие чего Англия, США и СССР оказались по одну сторону с Китаем против Германии и Японии. С другой стороны, стало очевидно, что Сталин будет старательно избегать столкновения с Японией.
Сталин опасался скопления японских войск на севере и просил китайских коммунистов предпринять широкомасштабное наступление. Но Мао, дав согласие, на самом деле ничего не сделал. Единственное крупное наступление, предпринятое коммунистами, операция «Ста полков», было осуществлено предыдущим летом. Мао был в ярости, так как это наступление помогло в трудную минуту националистам. Операция нанесла серьезный ущерб железным дорогам и шахтам, находившимся в руках противника, но и коммунисты понесли большие потери.
Несмотря на то, что коммунистические силы в течение 1941 г. вернулись к фактическому нейтралитету, японский командующий генерал Ясудзи Окамура начал свою дикую антипартизанскую кампанию «Три все»: «всех убить, все сжечь, все уничтожить», – против районов базирования коммунистов. Молодых мужчин, если не убивали, то забирали на принудительные работы. Голод тоже использовали в качестве оружия. Японцы конфисковали весь урожай, а что не могли забрать с собой – сожгли. Было подсчитано, что население районов, где базировались коммунисты, за это время сократилось с сорока четырех миллионов до двадцати пяти миллионов человек.
К большому неудовольствию Москвы, Мао отвел значительную часть своих сил и разделил на мелкие группы те соединения, что еще оставались в тылу японцев. С советской точки зрения, это было предательством «пролетарского интернационализма», который обязывал коммунистов всего мира жертвовать всем ради «Родины всех угнетенных». Сталин теперь убедился, что Мао больше заинтересован в захвате территорий националистов, чем в борьбе против японцев. Мао также делал все возможное для уменьшения советского влияния внутри КПК.
Хотя Сталин в апреле подписал с Японией пакт о ненападении и впоследствии прекратил военные поставки националистам, он все еще направлял к ним военных советников. Главным советником в то время был генерал Василий Чуйков, который позже, при обороне Сталинграда, командовал 62-й армией. Всего в Китае служило около 1500 офицеров Красной Армии, приобретая опыт и оценивая системы вооружения, так же, как во время Гражданской войны в Испании.
Англичане тоже предлагали оружие и обучение для китайских партизанских частей. Эта деятельность осуществлялась гонконгским отделом Управления специальных операций. Но поскольку УСО начало вооружать коммунистические группы в районе Восточной реки (провинция Гуандун), Чан Кайши потребовал, чтобы программу прекратили.
В это время начали оказывать помощь и американцы. Среди прочего они формировали группы американских пилотов-добровольцев, «Летающих тигров», на самолетах «кертис» П-40. Ими командовал отставной офицер авиации сухопутных войск США Клэр Ли Шеннолт, советник Чан Кайши по авиации. «Тигры» базировались в Бирме и защищали дорогу на юго-запад Китая. Однако американские П-40 очень уступали японским «мицубиси зеро», если только пилот не прибегал к особой тактике.
В небе над самим Китаем, особенно над столицей, Чунцином, пилоты скромных воздушных сил националистов делали все возможное, чтобы нарушить боевой порядок японских бомбардировщиков. Императорский Генеральный штаб вынужден был признать в декабре 1938 г., что тактика китайских националистов подрывает надежду японцев на быструю победу. Поэтому они прибегли к стратегическим бомбардировкам, рассчитывая сломить волю китайцев к сопротивлению.
