Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.
Наглядным примером «братской помощи» от якобы «единоверного русского народа» могут служить события в Бресте, о которых тоже говорилось в предыдущих главах. В январе 1660 года войска князя И. А. Хованского взяли штурмом городской замок и заняли город. Захватчики сначала полностью ограбили его, а потом предали огню, чем обрекли большинство жителей на смерть от холода и голода.
Защитников замка (около двух тысяч человек) они «посекли» (зарубили), тела их бросили в ров без погребения. Это было сделано не просто так, а явилось «специальным мероприятием» оккупантов. В этнографии оно известно под названием «заложные покойники». Термин «заложные» означает «вредоносных» людей, умерших насильственной смертью, а также способ погребения. Их не закапывали в землю, а «закладывали» кольями, ветками, досками, оставляя на поверхности земли.
Суть в том, что тела христиан, похороненные без гробов (или без савана), не могут быть воскрешены после второго пришествия Христа. Вот в чем смысл оставления трупов на поверхности земли: лишить покойников возможности воскреснуть. Церковный закон требует, чтобы всякий христианин был погребен в гробу или в саване и имел крест над могилой как знак для Иисуса при Его возвратении — кто тут покоится. Геноцид московитов носил именно религиозный характер: воеводам царя Алексея Михайловича мало было убить защитников Бреста, они хотели лишить их возможности воскрешения при Конце Света. Такое вот «двойное убийство» — и тела, и души.
Подобных злодеяний никогда не было в отношениях между униатами и католиками. Униатство и католицизм различались только в некоторых вопросах догматики и культа, без всякой политики, тогда как Московская церковь была тесно связана с государством и с обожествленной ею персоной верховного деспота.
Впрочем, и православные жители ВКЛ достаточно быстро увидели, что их участь — не «освобождение от поляков», а превращение в московских рабов, в лучшем случае — систематическое ограбление. Чаша терпения переполнилась. Утром 11 февраля 1661 года восстали жители Могилева во главе со своим бургомистром Язэпом Левановичем. Они застали врасплох и разгромили гарнизон московских оккупантов (более двух тысяч человек), а пленных отправили в Варшаву.
Шел седьмой год войны.
В городе давно не осталось ни одного католика, ни одного униата, ни одного еврея — только православные.
Их «измена» так потрясла патриарха Никона, что он велел предать всех жителей города анафеме (церковному проклятию) во всех церквах Московского государства. Хорош «единоверец»: православных могилевчан отлучил от церкви «в полном составе», включая младенцев, притом «на века вечные их потомков»!
Карательные походы, предпринятые по приказу царя князьями Лобановым-Ростовским, Барятинским, Хованским и другими его сатрапами, ставили целью возвращение «под государеву руку» всех «изменивших» городов. Население, прекрасно уже понимавшее, что его ждет полное истребление, сопротивлялось с величайшим мужеством. Золотыми буквами записаны в беларускую историю оборона Старого Быхова, Ляхович, Слуцка…После 13 лет борьбы, жертв и страданий наши предки изгнали московских захватчиков, отстояли независимость своего национального государства и своей церкви.
У Лобина и у других российских историков я нашел мысль, что уничтожение половины населения ВКЛ в войне 1654—1667 гг. кардинально изменило соотношение сил в Восточной Европе. Дескать, Россия этим «нокаутирующим ударом по Литве» (то есть своим геноцидом) навсегда сломила своего главного исторического соперника в борьбе за власть в регионе. После войны Литва перестала быть «значимой силой» и «значимым соперником» для Москвы.
Действительно. После той войны ВКЛ—Беларусь достигла довоенной численности населения только через 105 лет после окончания боевых действий, утратила практически весь прежний политический, экономический и военный «вес», перестала быть равным Польше субъектом в Речи Посполитой. А это предопределило в последующие десятилетия главенство Польши над нами.
Согласно прогнозам демографов, если бы не та война, то население Беларуси сегодня составляло бы от 25 до 35 млн человек, что одновременно обеспечило бы высокую плотность населения, которая у нас гораздо ниже, чем у соседей. Сравним хотя бы с Польшей: при территории 313 тыс. кв. км ее население составляет 39 млн человек, а население Беларуси при территории 208 тыс. кв. км (то есть, две трети Польши) составляет только 9, 8 млн — четверть от польского.
Страна действительно пришла к полному упадку: фактически почти перестала существовать, исчезли сотни сел, десятки городов и местечек — как, например, город Казимир, недавно открытый археологами. Нигде в Европе, кроме как у нас, не исчезали в ходе войны целые города.
Не менее 300 тысяч беларусов (в основном, ремесленников и крестьян) московиты увели к себе в рабство. Страна лишилась прослойки мастеров, составлявших основу городского населения BKЛ, служивших «фундаментом» экономики и одновременно являвшихся членами зарождавшегося в ВКЛ (благодаря Магдебурге кому праву) гражданского общества. Это тоже стало одной из главных причин катастрофического упадка нашего государства.
Наконец, огромный урон понесло национальное самосознание народа. Лучшая часть нации погибла в войне, выжили в большей части коллаборационисты и те, кто не обладал достаточным патриотизмом, чтобы сопротивляться оккупации. Видимо, именно в тот период у выжившей половины нации претерпела серьезную трансформацию пресловутая толерантность беларусов, которая стала означать не только терпимость к инородцам и иноверцам, но и к оккупантам. Мне кажется, что та половина нации, которая погибла в войне, весьма отличается от половины выжившей. Как и другие нации в любой войне, мы потеряли лучших. В данном случае — лучшую половину нашего народа…
Казимир — потерянный город Беларуси.
В сентябре 2006 года беларуские газеты сообщили о сенсационной находке:
«Оказывается, на территории Светлогорского района на месте деревни Королевская Слобода в XVII веке стоял город Казимир. И не просто город! Он, обладающий Магдебургским правом, имел самоуправление и свой герб».
В августе в деревне Королевская Слобода начались археологические раскопки с целью поиска города Казимира, стоявшего на берегу реки Березина в середине XVII века. Перед экспедицией стояла задача: подтвердить или опровергнуть наличие городского поселения.
Раскопки подтвердили наличие на предполагаемом месте расположения города пласта с различными старинными артефактами — так называемого «культурного» слоя земли. Раскопан культурный слой площадью 153 квадратных метра (маленький участок: 15, 3 х 10 м). Выявлены многочисленные находки: нож с костяной рукояткой, топор, фрагменты посуды середины XVII века и табачных трубок, куски кафеля с рельефным орнаментом (в том числе гербового кафеля), кусочки оконной слюды, стеклянных и фаянсовых изделий, кованые гвозди, подковка для сапога, декоративная накладка на ремень, наконечники стрел арбалета и лука, серьга и монеты. По словам ученых, результаты раскопок позволяют утверждать, что на месте деревни Королевская Слобода-2 некогда в самом деле размещалось городское поселение.
Как сообщила пресса, город нашли практически случайно. В 2001 году доктор исторических наук, профессор кафедры истории Беларуси и политологии Беларуского государственного технологического университета, член Геральдического совета при президенте Сергей Рассадин был приглашен в Варшаву для выступления с докладом. Так как после официальной части осталось еще немного свободного времени, ученый решил посетить Главный архив древних актов, где хранится много документов, относящихся к территории современной Беларуси. В частности, профессора интересовал богатейший Несвижский архив Радзивиллов, который по Рижскому договору 1921 года был передан Польше. Просматривая «Каталог пергаментов Несвижского архива», ученый наткнулся на любопытный документ — грамоту, написанную в 1643 году на польском языке от имени королевы Цецилии Ренаты.
Документ представляет собой лист тонкого пергамента белого цвета. На одной стороне его расположен текст, под ним — изображение герба города. К пергаменту на витом шнуре была привешена печать с королевским гербом. Первоначально черный цвет чернил изменился на рыжий, отдельные слова и буквы не читаются. В первых строках текста говорилось: «привилей городу Казимиру в старостве Бобруйском… » «Я еще раз это перечитал и не поверил своим глазам, — говорит Рассадин. — Ни я, да и, похоже, никто из беларуских историков не знал до сих пор никакого города Казимира на реке Березине в старостве Бобруйском»…
