Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом
Сельский священник, активист Общества, предлагал использовать любимый народом жанр жизнеописания святых для «изображения попутно» исторического хода «прошлой жизни», в первую очередь «всех важнейших, назидательных, и, следовательно, наиболее ценных в просветительско-воспитательном отношении событий»[1122]. Стремясь «развивать» народного читателя, консервативные ревнители, так же, как и либеральные просветители из комитетов грамотности, пытались противостоять валу увлекавшей крестьян коммерческой литературы[1123]. Так, при обсуждении вопроса о публикации сборников исторических рассказов Общества подчеркивалось: издания, предназначенные для народных библиотек, «должны удовлетворять наиболее высоким запросам этого круга читателей, быть книгой для людей высшей грамотности». Составителям сборников предлагалось обратить главное внимание на удачный выбор материалов и «тщательную их обработку в отношении редакции, которая должна, с одной стороны, устранить все несущественное или недоступное пониманию читателей, а с другой стороны, дать необходимые для них пояснения». Предполагаемый сборник, как считал Хрущов, мог быть «привлекательной книгой» как для того, «кто читает с охотою жития святых и “Училище благочестия”», так и для того, «кто пристрастен к газетам»[1124]. Опубликованные в 1905 в 1907 годах сборники исторических рассказов Общества включали тщательно подготовленные переложения глав из книг С.М. Соловьёва и В.О. Ключевского, а фрагменты сочинений одного из основателей Общества – К.Н. Бестужева-Рюмина – соседствовали в них с отрывками из статей автора совершенно противоположного лагеря – лидера кадетов П.Н. Милюкова[1125].
На этом, однако, сходство между консервативными ревнителями и либеральными «просвещенцами» заканчивалось. Действуя как «общественная сила», ревнители не становились «общественностью»: основывая свои библиотеки, они противопоставляли идее обновления деревни задачу охранения традиционных устоев сельской жизни. Один из вариантов создания библиотек ревнителей был предложен С.А. Рачинским: он советовал открывать библиотеки при церковных школах, передавая надзор за ними местному священнику. Важным обстоятельством Рачинский считал существовавший порядок комплектования церковных библиотек («исключительно в духе Общества», писал он Шереметеву), при котором в них могла попасть книга «посредственная» или «простым читателям недоступная», но не могла проникнуть «книга вредная». Общество ревнителей, по плану Рачинского, должно было пополнять церковные библиотеки книгами не только полезными, но и отвечающими местным нуждам. Так, «в полосах, выселяющих массы переселенцев», он предлагал комплектовать библиотеки Общества книгами о Сибири, о Средней Азии, «о переселенческом деле», а там, «где возникает какой-либо кустарный промысел, дополнять библиотеки книгами, к нему относящимися»[1126]. Другой вариант, разработанный Сипягиным и принятый советом Общества, предполагал не расширение существующих, а создание новых библиотек, право открытия и заведования которыми предоставлялось действительным членам Общества. Заведующие могли также брать на себя расходы по содержанию библиотек, поручая практическую работу в них своим уполномоченным[1127]. На практике план Сипягина передавал значительную часть библиотек в руки членов Общества из числа местных помещиков. При этом, однако, деятельность библиотек строго контролировалась исполнительным отделением Общества, а состав их книжных фондов унифицировался. Одинаковыми во всех библиотеках ревнителей должны были быть не только расходы (утвержденная советом смета отводила на устройство каждой библиотеки 133 рубля 45 копеек), но и подбор книг[1128]. Комплектовать библиотеки разрешалось только изданиями, включенными в каталог Общества ревнителей, составленный «применительно» к каталогу церковно-приходских школ. Предлагавшаяся Рачинским дифференциация исключалась, а заведующим библиотеками не разрешалось пополнять библиотеки по собственному усмотрению даже книгами, одобренными для народных читален министерством народного просвещения и училищным советом при Синоде: «Общество, – подчеркивалось в решении совета, – не может отказаться от проверки тех сочинений, которые предлагаются народу от его имени и под его ответственностью»[1129]. В результате, в 1899 году библиотеки ревнителей могли предложить своим читателям только 151 книгу и три периодических издания – «Досуг и Дело», «Сельский Вестник» и «Троицкие Листки»[1130]. Характерно, что первый раздел каталога библиотек ревнителей отводился книгам «духовно-нравственного содержания». Историческая литература насчитывала чуть более четверти всего состава библиотек и была представлена во втором разделе, называвшемся «история церковная и гражданская». В списке книг этого раздела «История государства Российского» Н.М. Карамзина соседствовала с «Историей Православной Церкви до разделения церквей» К.П. Победоносцева и «Общедоступной военно-исторической хрестоматией» К.К. Абазы, а большую часть раздела составляли рассказы и беседы по истории: «О святых Московских митрополитах Петре и Алексии и о славном Мамаевом побоище», «О Смутном времени на Руси», «О Петре Великом», «О Суворове», «О севастопольцах»[1131]. Новейшая история была представлена в разделе тремя изданиями: брошюрой «Царь-Миротворец Александр III» Д.И. Ломана, сборником рассказов «Примеры из прошлой войны, 1877–1878» Л.М. Чичагова, а также брошюркой «17 октября 1888 года», посвященной спасению царской семьи во время железнодорожной катастрофы. Отдельно, в разделе «География и мироведение», крестьянским читателям предлагалось «Путешествие Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича на Восток в 1890–1891 годах»[1132]. Издания, так или иначе связанные с более современной тематикой, были исключены из библиотек Общества.
Даже при таком ограниченном выборе эти библиотеки привлекали сельских читателей. Основываясь на отчетах, представленных к 1 января 1900 года 20 (из 55 действовавших на этот период) библиотеками Общества, исполнительное отделение сообщало, что с момента создания в библиотеках побывало 9424 читателя, а число выданных книг и повременных изданий достигло 16 592[1133]. Отчеты за следующий, 1901 год, были присланы уже по 29 библиотекам и демонстрировали значительный рост числа как читателей (их количество составило за год 10 795 человек), так и выданной литературы (19 429 изданий). Общество с удовлетворением отмечало, что на долю взрослых читателей, в основном мужчин, приходилось две трети посетителей библиотек, а среди подростков «число мальчиков превышало число девочек весьма немного». Публикуя статистические данные по библиотекам, «Известия» Общества в тоже время обрисовывали тот идеальный тип крестьянского читателя, на которого ориентировались ревнители. Примером может служить заметка о библиотеке княжны Мещерской в селе Хотькове Сычёвского уезда Смоленской губернии: книгами из этой библиотеки, сообщалось в «Известиях», «пользовался крестьянин, занимающийся чтением вслух на посиделках, при чем им было прочитано 12 томов “Истории Государства Российского” Карамзина, 28 книжек журнала “Досуг и Дело”, 20 выпусков “Троицких Листков” и 10 книжек приложения к “Сельскому Вестнику” – “Бог Помощь”»[1134]. Образ крестьянина, получающего от просвещенной помещицы книги, чтобы затем читать на посиделках тома исторических и морализаторских сочинений, вполне соответствовал идеям ревнителей о сельских библиотеках как бастионах защиты традиционного образа жизни деревни и устоявшихся сословных отношений. Проблема, однако, заключалась в том, что такой тип народного читателя исчезал. О появлении «мужика новейшей формации» писал совету Общества заведующий одной из немногих городских библиотек ревнителей в г. Болхове Орловской губернии. Доказывая необходимость открывать библиотеки общества не столько в деревнях, сколько в уездных центрах, он утверждал:
Уездный город очень авторитетен для мужика новейшей формации, патриархальность быта почти исчезла; появился тип шахтера и фабричного, и уличные понятия местных центров приобретают с каждым годом все большее влияние на сельскую жизнь. Теперь все реже попадаются мужики прежнего закала, смотрящие на городскую суету всегда немного сверху вниз[1135].
О том же косвенно свидетельствовали и отчеты библиотек Общества. По их данным, периодические («повременные») издания читались охотнее, чем книги, а среди книг наибольшим спросом пользовались исторические романы А. Толстого, Загоскина и Лажечникова. Чтение книг религиозно-нравственного содержания, сообщалось в отчетах, «приурочивалось большей частью к посту»[1136]. Более того, отчеты фиксировали выражавшееся народными читателями «сожаление об отсутствии ежедневной газеты, из которой своевременно можно было бы узнать о текущих событиях»[1137]. Сторонники консервативного исторического «народовоспитания» оказались перед дилеммой, различные варианты решения которой предлагались уже не советом, а местными активистами Общества. Упоминавшийся ранее заведующий Болховской библиотекой настаивал, что библиотеки ревнителей не должны напоминать «епархиальную библиотеку в миниатюре», и предлагал расширить «беллетристический и исторический отделы», пополнить их «романами лучших писателей», а также обеспечить библиотеки журналами и газетами по выбору совета[1138]. В то же время сельский священник Московской губернии В. Востоков предлагал «восполнить бедность народной исторической литературы корпоративным трудом» священников и учителей: им предлагалось взять на себя организацию популярных религиозно-исторических чтений. Из таких чтений в дальнейшем Востоков надеялся составить общедоступный курс «Русской церковно-народной истории»[1139]. Руководство общества попыталось следовать обоим предложениям: с одной стороны, была создана комиссия по подготовке дополнительного каталога библиотек ревнителей, с другой – дано разрешение на организацию первого народного чтения Общества[1140].
