Игорь Шумейко - Романовы. Ошибки великой династии
Условия “ Парашютного Пакта” просты: на 15 лет верхний эшелон власти вместе с семействами сдаёт загранпаспорта. И не может получить новые. Загранкомандировки чиновников – по разовым документам. Пусть из-за этого “волюнтаризма” конкурс у них подсократится: не 850 человек на кресло, может, 250 останется… Но и вожди оппозиции – тоже. Митинг протеста? – пожалуйста, хоть на Красной площади! Можно даже и в Кремле митинговать, – я там возле Царь-колокола вполне удобную площадку видел. И свободный доступ оппозиционеров, руководителей всех партий к федеральным телеканалам, хоть ты Удальцов, Жириновский, Яшин, хоть сам Немцов, но… тоже, только подписавшим “Пакт”, сдавшим загранпаспорта. А то мне в связи с работой над этой книжкой пришлось много эмигрантских мемуаров читать. Тех самых Милюково-Керенских… Париж-1920, Нью-Йорк-1927… Прямо скажу: вредная, тяжёлая работа. А ведь всё тогда, как и сейчас: “работаем, требуем, выступаем – только ради своего народа, страны”!
Одна из главных крыс русской истории Безобразов спровоцированную им японскую войну встретил в Швейцарии, а сдох аж в 1930-м, в Бельгии – можно сказать, заявил, прочертил тенденцию, ныне, правда чаще связываемую с Лондоном.
– А почему “Парашютный”?
– Да это я в гражданской авиации подметил одно странное правило. 300 пассажиров из лайнера в случае чего не выпрыгнут. Так они там, представьте! – и пилотам, бортмеханикам – тоже парашютов не выдают! И от того взаимное доверие на борту, ответственность… как-то растут, по-моему. И без возможности выезда и привлекательность и даже сам смысл загрансчетов потихоньку увянет. Скажете: абсурд, митинг в Кремле! А ведь 600 лет там народ частенько собирался, а абсурдом тогда считалось другое, что высшие силовики, генералы имеют заграничные даже не счета, как тот “Алексашка”, а целые бизнесы, сети фирм.
– Чем отличались протестные политические партии начала XX века от оппозиции XXI века?
– Ну, разве… тогда на политической карте была большая “терра инкогнита”, крестьянство. Власть, оппозиция вели хоровод вкруг него. Считали: крестьянство оплот самодержавия. Царь избирательными законами стремился дать им как можно большее представительство. Далее, изумлялся граф Витте: “Крестьянство в значительном числе явилось, но оказалось… имеет одну лишь программу: "дополнительный надел землёю". Правительство (отказало)… и крестьянство пошло за теми, которые сказали: "Первое дело мы вам дадим землю да в придаток свободу", т. е. за кадетами (Милюков, Гессен) и трудовиками”.
У кадетов, конечно, и полмысли не было: где взять эту землю, но… интрига завертелась, “думская работа закипела”. Не хочу свести всё к “цинизму думцев”, да и интрига Милюкова – Гессена была длительней, и большая часть интеллигенции искренне “верила в народ”…
Сейчас такого “кита”, объекта манипуляций и долгих наивных упований нет. Интервал между верю – разуверился короче короткого замыкания. Значит… эти новые “верю”, идеи надо подбрасывать в топку чаще. Отсюда и все эти политологи, и “креативный класс”».
Антицарь
Завершая описание тяжелейшего и даже… обиднейшего периода нашей истории, я пересмотрел ещё раз цитированные и упомянутые книги и обнаружил, как мне кажется, определённый парадокс. С «космополитами» спорить об этих событиях просто бесполезно, там один подразумеваемый рефрен: «Так им и надо!». То есть «космо…полит», значит – взгляд гораздо шире, «космически» шире, чем – узко-национальный… Только из их «космоса» почему-то собственная страна всегда и вычеркнута.
Но многие авторы безупречно патриотического направления идеализируют царя Николая из сугубо патриотических же побуждений! Дескать, если снять (закрасить) «пятна» крови, грязи, клеветы, наляпанные, либералами, революционерами, то и общая картина России станет светлее, чище, красивее…
Но ведь тут получается определённый фокус: чем лучше царь, тем хуже народ, его свергший, или даже просто не защитивший. Продолжайте далее развивать эту тенденцию и вы сведёте – из патриотических побуждений! – русский народ к «иудеям, распявшим Христа»!
Это прежде всего касается авторов типа Боханова, чьи труды по приторности и бессмысленности уже приходилось сравнивать с «тортами в виде книги» (полиграфическая красота, глянцевость, позолота, подарочность этого издания довершают сравнение).
Этот парадокс бьёт так же и по нашей Церкви – помните недавнюю 2008–2011 годов волну толков/кривотолков после публикации приветствий РПЦ Временному правительству «на второй день после отречения царя»! В статьях той «волны» часто цитировалась известная оценка февраля 1917 года Солженицыным: «В дни величайшей катастрофы России Церковь и не попыталась спасти, образумить страну». Что, наши клирики должны были или воевать с Временным правительством «за Николая», или уйти «в пустыню, катакомбы», скорбеть о 1917 годе и далее?
Видите, живой, действующий институт сегодняшнего общества попрекают во имя… «Горбачёва конца XIX – начала XX века»! Воистину: «мёртвый хватает живого» .
Император Николай II отрёкся от престола за себя и за сына в пользу своего брата – великого князя Михаила Александровича. Но Михаил Александрович не отрекался от престола, 3 марта он передал вопрос о будущей форме правления на усмотрение Учредительного собрания, а до его созыва призвал всех граждан подчиняться Временному правительству. Бывший царь Николай реагирует в дневнике: «Мишин манифест кончается четырёххвосткой для выборов Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость»… Легко найти и ещё десяток цитат, просто размазывающих Михаила, который отрёкся от престола, не имея на него права, загородил возможность и всем другим достойным претендентам, фактически упразднил монархию … «Странный и преступный манифест, которого Михаил не имел права подписывать, даже если бы был монархом… Акт безумия и предательства» (Василий Маклаков).
Но к моменту, когда они передавали престол, как гранату с выдернутой чекой, важнее вспомнить один объективный, количественный параметр: Михаил отнял у страны – сутки, Николай – 23 года.
Итак, с 3 марта Россия фактически стала на распутье (через 2 месяца после убийства Распутина). На первом при новой власти заседании Святейшего синода, 4 марта новый обер-прокурор Синода Львов объявил, что теперь Церковь примет меры по успокоению населения и сформирует в обществе представление о законности смены власти. С 7 марта в переписке Синода дом Романовых стал именоваться «царствовавшим», то есть бывшим. Вместо молитв о царствующем доме в тропаре утрени (утреннее богослужение) звучало: «…Спаси Благоверное Временное правительство наше, ему же повелела еси правити».
9 марта в послании Синода «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий» провозглашалось: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути».
Но в действительности-то Церковь продержалась за царя Николая дольше других, это становится ясно, если вдуматься в ситуацию, сложившуюся еще с 1906 года. Вслед за «дарованием» обществу – Госдумы, царь должен был вернуть Церкви – Патриаршество. Ведь многовековая соединённость Церкви с государством после 1906 года привела к юридическому, даже философическому абсурду: теперь принимала решения, законы, в том числе касающиеся Православной церкви, Госдума, орган, в котором были и представители вообще других вероисповеданий. Десятилетние колебания ещё и в этом вопросе, увиливания, выкручивание рук и мозгов абсолютно лояльному клиру, словно это были переговоры с враждебной страной, с Бисмарком или Вильгельмом, разоблачали Николая II перед страной не менее Ходынки, «безобразовской шайки», Цусимы, «Кровавого воскресенья»…
Одна только теоретическая уловка и остаётся: «на Руси тогда были только царь и его враги масоны» (революционеры, евреи…). Правда, для этой сольной победы масонства надо вывести из «списка действующих лиц» русский народ (когда только он исчез – в 1881 году? 1861? 1812? 1801?).
В серьёзных монархических книгах, вроде «Романовы. Подвиг во имя любви» Долматова, действующий народ всё же есть: там он требует выдать царя на расправу, и комиссарам-«расстрельщикам» довелось прежде подвального расстрела несколько раз с огромным трудом спасать семью Николая от самосуда, как, например, на екатеринбургском вокзале.
