Руслан Скрынников - История Российская IX-XVII вв.
Суздальские и ярославские князья владели обширными вотчинами, ростовские были значительно беднее. Но это не значит, что у ростовских князей не было родовых вотчин. Дворовые списки середины XVI в. четко делили князей ростовских на две категории. Те князья, которые сохраняли вотчины в родовых гнездах, проходили службу по княжеским спискам. Князья, утратившие родовые земли и перешедшие на поместья в другие уезды, служили вместе с уездными дворянами. Согласно дворовым документам 1550–1561 гг., восемнадцать ростовских князей проходили службу по княжеским спискам и более тридцати — по уездным[544].
Опричные судьи отправили в Казань подавляющую часть лиц, записанных в княжеский список, и лишь немногих из ростовских князей, служивших по уездным спискам. Среди ссыльнопоселенцев были князья И. Ю. Хохолков (записан первым в княжеском списке), А. И. Катырев (записан вторым), И. и М. Темкины (их отец Г. И. Темкин записан третьим) и пр. На поселение в Свияжск был отправлен боярин А. И. Катырев, который оставался единственным представителем Ростовского дома в Боярской думе накануне опричнины. Царский спальник И. Ю. Хохолков до ссылки занимал высокий пост наместника Нижнего Новгорода. В. Волк — Приимков служил воеводой в Мценске. Ссылке подверглись сыновья и племянники боярина Ю. Темкина, сын старицкого боярина В. Темкина, двое спальников Яновых, сын и племянник бывшего боярина С. Лобанова и др.
Меры в отношении Ярославского дома подтверждают выявленную особенность опричной политики. В Казань попали 37 князей ярославских, их сыновей и братьев из фамилий, проходивших службу по княжеским спискам. Что же касается 77 князей, которые несли службу по городам, из них в ссылку отправились всего 7 человек.
Царские репрессии были неотделимы от земельных конфискаций. Политика в отношении дома князей Оболенских служит тому подтверждением. Дворовые списки зафиксировали не только состав княжеских кланов, но и их положение на иерархической лестнице. В середине XVI в. князья Оболенские достигли внушительных успехов. При Елене Глинской государством правил ее фаворит И. Ф. Овчина — Оболенский, при молодом Грозном — глава Ближней думы князь Д. И. Курлятев — Оболенский. Понятно, почему княжеский список Оболенских стоял первым в Тысячной книге 1550 г. и Дворовой тетради 1552–1561 гг., тогда как списки князей ростовских и суздальских стояли на втором месте. До момента падения Курлятева 7 князей Оболенских носили боярский чин, а из 68 лиц, записанных в дворовые документы, подавляющая часть (56 человек) проходила службу по княжеским спискам[545]. Оболенские доминировали при дворе, но именно по этой причине они первыми подверглись гонениям. Репрессии против них имели в основе ту же схему, что и репрессии против суздальской знати. Пострадали прежде всего лица, составлявшие цвет княжеского рода и записанные в начале княжеского списка. Гонения почти не затронули князей, имена которых были занесены в конец списка (измельчавшие князья Долгорукие, Щербатовы и пр.) или в уездные списки. До опричнины опале подверглись двое сыновей Курлятева, Репнин, Кашин, Овчина. Их имена фигурируют в княжеском списке. В момент учреждения опричнины царь приказал казнить князя А. В. Ногтева — Оболенского, имя которого названо первым в княжеском списке. Его сыну Михаилу, также записанному в названный список, удалось бежать в Литву. Следом за Ногтевыми в списке фигурируют Щепины и Кашины. В первые же дни опричнины князь Д. Ф. Щепин — Шевырев был посажен на кол. Убит был Иван Кашин. Недавний любимец Грозного кравчий П. И. Горенский, член регентского совета Захарьиных, был повешен за попытку бежать в Литву. Его родной брат укрылся за рубежом. Все эти лица также значатся в княжеском списке. Видное положение при дворе занимал Д. И. Ерш Немого — Оболенский, родня царя, записанный в княжеский список Тысячной книги 1550 г.[546] Он был заточен в монастырь. Из князей, не записанных в княжеский список, самым известным был боярин Ф. М. Черный — Оболенский. Двое его сыновей были казнены опричниками. Трое князей Тюфякиных — Оболенских были отправлены в казанскую ссылку. Опричнина как бы мимоходом завершила разгром дома князей Оболенских.
Клан князей суздальских отличался малочисленностью из- за слабой рождаемости в их роду. Благодаря этому их «великие вотчины» избежали дробления. В думе род Суздальских был представлен в середине века пятью боярами, в их княжеском списке числилось всего три человека. Ко времени опричнины старшее поколение князей Шуйских сошло со сцены. Видный боярин князь П. И. Шуйский погиб на литовской границе. Княжеский список Суздальских возглавлял И. А. Шуйский. Его отец был первым боярином, убитым по приказу несовершеннолетнего Ивана IV. И. А. Шуйский имел право на боярский чин. Но Грозный держал его на воеводстве во второстепенной крепости Великих Луках и не хотел допустить в думу. Впервые за много десятилетий семья Шуйских не имела ни одного представителя в Боярской думе. Представитель младшей линии Суздальского дома А. И. Ногтев — Суздальский не принадлежал к числу вождей думы и через год после учреждения опричнины был переведен на службу в удельное княжество Владимира Андреевича.
Единственным представителем старшего поколения князей Суздальских — Шуйских оставался князь А. Б. Горбатый. Он завоевал славу покорителя Казани и пользовался огромной популярностью в государстве. Бельский лишь номинально возглавлял Боярскую думу, фактически же ее главным руководителем был Горбатый. Пока выдающийся воевода оставался в думе, самодержец не мог добиться от нее покорности. Опричная расправа с Горбатым была исключительно жестокой. Боярин был обезглавлен на глазах у сына, убитого вслед за отцом. Казнь единственного наследника сняла вопрос о возвращении в род огромных земельных богатств Горбатых. В своем завещании царь особо упомянул о вотчинах, ранее принадлежавших семье Горбатых.
Казнь Горбатого стала вехой в политическом развитии России. Она положила конец эпохе всевластия и блеска боярской аристократии.
Князья ростовские избежали участи Горбатых — Суздальских. Царь велел казнить бывшего боярина князя С. Ростовского, но сохранил боярский чин А. Катыреву — Ростовскому, сосланному в Свияжск. Среди ярославских князей никто не был лишен жизни. Однако царь велел заточить жену Курбского и ее сына, родившегося после бегства боярина в Литву. В тюрьме и закончилась их жизнь.
Раздор между главой монархии и высшим органом государства длился два года и был разрешен опричниной в пользу самодержца. Аристократия пользовалась политическим господством со времен раздробленности. Однако царь нисколько не сомневался в том, что Боярская дума лишила самодержца власти вследствие происков Избранной рады. Сильвестр с Адашевым, писал Иван IV Курбскому, мало–помалу «всех вас бояр в самоводство нача приводити, нашу же власть с вас (бояр. — Р. С.) снимающе и в супротисловие вас (бояр. — Р. С.) приводяще и честию вас мало не с нами ровняюще, молотчих же детей боярских с вами честью уподобляюще, и тако помалу сотвердися сия злоба»[547]. Грозный возлагал на вождей рады вину за возвышение не одних бояр, но и «молотчих» детей боярских. Сведения об опричных репрессиях дают ключ к пониманию приведенных слов. Грозный с редким упорством преследовал верхи титулованной знати — князей Суздальских, Ростовских, Ярославских, Стародубских, наконец, Оболенских, — и в первую очередь тех из них, кто проходил службу по княжеским спискам, т. е. сохранял наследственные родовые вотчины. В глазах «великого государя» эти люди были «молотчими» детьми боярскими. В действительности же они принадлежали к верхам титулованной знати, обладали правом на первоочередное получение высших думных титулов, на замещение высших воеводских и административных постов. Именно это имел в виду самодержец, когда утверждал, что рада уравнивала честью бояр с царем, а детей боярских — с боярами. Осуждая политику возвышения «молотчих» детей боярских, монарх имел в виду не массу рядовых служилых дворян, а верхний слой Государева двора, представительным органом которого была Боярская дума.
Опричные репрессии обезглавили не только Боярскую думу, но другой важнейший институт в системе русской монархии — Государев двор.
После поворота к репрессиям в 1564–1565 гг. княжеские списки, символизировавшие привилегии суздальской и оболенской знати, превратились в своего рода проскрипционные списки, служившие руководством для опричных судей. Князья, не числившиеся в этих списках, а также нетитулованная старомосковская знать почти не пострадали от опричных репрессий.
При учреждении опричнины опале подвергся боярин В. В. Морозов, а несколько Шеиных — Морозовых были отправлены в Казань. В ссылку попали также окольничий М. М. Лыков и один из членов семьи Головиных.
