Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
Cloaca Maximа в Риме, проведенная, по преданию, пятым царем Тарквинием Древним
И законы, и священные обычаи защищали права патрициев. Того, чем они владели, никто не мог у них отнять; посягнувший на жизнь патриция подвергался суровому наказанию. Но приходит в город какой-нибудь чужестранец. У него нет защиты. Вдруг у него отнимут имущество – на суд он явиться не может, потому что суд существует только для граждан. Ему нельзя жить в городе; его жизнь и его имущество не обеспечены. У него один выход. Он обращается к какому-нибудь патрицию и просит оказать ему свою поддержку и свое покровительство. Если у нашего чужестранца есть деньги, есть какое-нибудь имущество, он отдает часть патрицию и обещает из всех доходов, какие у него будут, выплачивать ему долю. А если у него нет средств, он может работать, обрабатывать своему покровителю землю, пасти его стадо и т. п. Патриций охотно принимает под свое покровительство чужестранца, и между ними заключается договор. Покровитель вводит его в свой дом, заставляет его поклониться своим домашним богам и приобщает его к своей семье. Чужестранец перестает быть чужестранцем, он становится клиентом, как говорили в Риме, т. е. человеком, зависимым от своего покровителя. Клиент клятвенно обещает выполнять все условия, на каких он просит себе помощи, а покровитель клянется не вредить ему, а помогать. Если у клиента завяжется спор с кем-нибудь и дело дойдет до суда, то он может быть спокоен. Его покровитель явится на суд и будет всячески стараться защитить своего клиента от несправедливости. Таких клиентов много было в Риме, и чем богаче и знатнее была семья, тем охотнее обращались к ней за помощью.
И чем дальше шло время, тем больше и больше становилось население Рима, и все больше появлялось чужестранцев, желавших поселиться в этом городе. При царях Рим постепенно разрастался. Давно прошла пора, когда городом считалось только пространство на Палатинском холме, окруженное стенами Ромулом. Поселения римские переходили и на холмы прилегающие; каждый царь очищал какой-нибудь холм (а то и несколько) от покрывавших его деревьев и возводил постройки. Отнимали римляне клочки земли и у ближайших своих соседей, и позднейшие легенды рассказывают про четвертого царя Анка Марция, что ему удалось уже пробраться к морю и на морском берегу построить гавань Остию. Римляне стали пускаться в торговые путешествия и через свою гавань пропускать чужие корабли к городу и дальше по Тибру, в места, принадлежавшие другим племенам. Эта торговля сделала еще более привлекательным Рим для разных лиц, которые могли или сами торговать, или служить хорошими помощниками для смелых людей, отправляющихся в морские плавания. Еще больше стало появляться пришлых людей, переходивших в клиенты римских патрицианских семей.
Гробница Горациев и Куриациев. Гравюра 1851 г.
Не из одних только пришельцев выходили клиенты. Среди самих патрициев некоторые семьи беднели, оказывались в затруднительном положении и, подобно чужестранцам, искали себе покровительства в лице какого-нибудь зажиточного патриция и поступали в число его клиентов. Много было и таких клиентов, которые забыли уже, почему они связаны с какой-нибудь патрицианской семьей; они знали только, что и отцы их, и деды находились от нее в такой же зависимости.
Кроме клиентов, римский отец семейства простирал власть и на своих рабов. Рабы уже совсем несвободные люди; у них ничего своего нет, они шагу не могут сделать без разрешения своего господина. Рабов было тогда еще немного, и владели ими только наиболее богатые патриции. Но, как ни печально было положение раба, он считался, однако, членом семьи, находился под покровительством тех же домашних богов, каким служили его хозяева, участвовал в семейных молитвах, и хоронили его в том месте, где хоронились и другие, свободные, члены семьи.
Такова была семья в Древнем Риме. Семьи, происходившая от одного общего предка, носили одну и ту же фамилию, они помнили свое родство; сходились вместе на общие празднества – у группы семей, носящих одинаковую фамилию, есть свои особые святыни и свои празднества, подобно тому как свои святыни и свои празднества имеет и каждая семья, и хоронили своих в одном и том же месте. Такие семьи образуют один род Корнелиев, род Валериев и другие. Иногда какой-нибудь род при многочисленности отдельных семей, в него входящих, мог насчитывать тысячи две-три своих членов. Связь между ними поддерживается не только общими празднествами. Если кто-нибудь из рода Корнелиев подвергнут наказанию штрафом, то деньги платит не одна семья присужденного к наказанию, но и другие семьи, входящие в род. В еще более глубокую старину родство чувствовалось особенно сильно: если оскорбляли кого-нибудь из Корнелиев, тогда все Корнелии считали себя оскорбленными и считали своим долгом мстить обидчику, а иногда не только обидчику, но и всему его роду. И позднее в Риме продолжали думать, что между всеми, носящими одну общую фамилию, связь очень тесная; поэтому, если кто-нибудь из них сделает нехороший поступок, то тень падает и на весь род.
Каждый из этих родов имел хоть одного из своих членов в том собрании, которое, по преданию, учреждено было Ромулом и состояло при нем из 100 лучших людей, а впоследствии дошло до 300. Когда царю хотелось изменить законы, когда нужно было думать о военных приготовлениях, он совещался с этим собранием, сенатом, как его называли. Патриции отстаивали свои права, да и царю невыгодно было ссориться с ними. Ну что, если два больших рода поднимутся против него? Это очень опасное положение, потому что сил у них много, недаром они отваживаются одни пускаться в войну с соседними городами. Вообще с сенаторами надо ладить. Они сами считают себя немного ниже стоящими, чем царь; они отличаются от прочих римлян своей одеждой. Правда, у них не красная тога, как у царя, но на своей белой тоге они носят пурпуровые каемки, и такие же каемки у них на нижней одежде. Подобно царю, они носят
