Красное Село. Страницы истории - Пежемский Вячеслав Гелиевич

В начале XVII в. как следствие больших внутренних и внешнеполитических ошибок и династических трудностей наступило Смутное время. В обмен на помощь в борьбе с Лжедмитрием шведский король Карл IX предложил военную помощь. Предложение было принято, и в феврале 1609 г. в Выборге заключили договор, в соответствии с ним Россия в лице Василия Шуйского получала (первоначально) пятитысячную армию, которой русская сторона должна была выплачивать жалование. По секретному приложению Швеции за это полагалась Корела с уездом. Первое время наемная армия действовала успешно. Но вскоре им перестали выплачивать жалование, да и внутриполитическая ситуация изменилась: боярское правительство в Москве подписало договор о призвании на царство королевича Владислава. По сути, Россия оказалась союзником Польши, бывшей в это время главной противницей Швеции. Необходимо отметить, что Швеция сразу, не дожидаясь никаких осложнений, начала освоение территорий, далеко выходивших за рамки «Корелы с уездом», и прежде всего Невского устья. Шведский экспедиционный корпус возглавил Якоб Делагарди – известный полководец того времени. Его войска начали сооружение укрепления при впадении Охты в Неву (будущий Ниеншанц). Но самое главное – шведы заняли Новгород. Опять же сложное внутриполитическое положение изначально делало этот шаг несколько более понятным. Шли переговоры с руководителями первого ополчения о призвании на царство сына шведского короля, самих новгородцев Делагарди склонял к переходу под шведскую корону. В итоге состоялся штурм Новгорода и власть в нем перешла к шведам. Тем не менее было подписано соглашение между митрополитом Исидором, воеводой князем Иваном Никитичем Одоевским со стороны Новгорода и Якобом Делагарди. С его стороны оговаривалось: «…замки и области, как относящиеся к новгородскому владению, так и другие, после того, как добровольно согласятся принять покровительство моего короля и государем сына его, не будут присоединены к Короне Шведской или ей инкорпорируемы, а останутся под московитским правительством на праве независимости в пределах установленных и утвержденных при царе Федоре Ивановиче; за исключением, однако, Кексгольма, его области и пределов».

С формальной точки зрения это было возобновление Новгородского государства, но уже под протекторатом Швеции. Сложилась уникальная ситуация, при которой захватчики не ощущали себя владельцами новой земли и скорее были представителями шведского короля, власть которого новгородцы приняли по доброй воле. Якоб Делагарди управлял совместно с местной администрацией, воевода Одоевский сохранил свою должность, а государственные документы скреплялись двумя печатями – новгородской и шведского наместника. Действовали все прежние законы и традиции, делопроизводство шло на русском языке, чеканились монеты московского образца. Новгородские дворяне получали крупные имения. Однако ситуация изменилась с приходом к власти Михаила Романова. Шведское правительство перестало рассчитывать на возможное восхождение на московский престол королевского сына. Изменилась и обстановка в Новгородских землях. Началась полноценная колонизация. От горожан и деревенских жителей требовали присяги на верность шведской короне, вводился жесткий налоговый режим. Московское правительство пыталось силой вернуть Новгород. Было ясно, что оно никогда не согласится на сохранение его под властью шведов. В итоге обе стороны решились на мирные переговоры. В феврале 1617 г. в деревне Столбово был заключен мир. России возвращались Новгород, Старая Русса, Порхов, Ладога, Гдов с уездами и район озера Самро. Швеции отходила Ижорская земля: Ивангород, Ям, Копорье, а также вся Нева и Орешек с уездом.

Для более ясного представления об истории шведского периода несомненно важно использование источников, составленных шведской стороной. Много дают нам документы так называемого Новгородского оккупационного архива – те дела, что были собраны и вывезены из Ингерманландии и сейчас хранятся в Государственном архиве Швеции. Их изучали такие историки, как Пер Амбросиани (Per Ambrosiani) и отечественный исследователь Адриан Селин. Так, например, в архиве хранятся дозорные книги с отчетами о ситуации в той части Новгородской земли, что была под шведской оккупацией в 1611–1617 гг. В них описываются деревни и села пятидесяти погостов, в том числе и Дудоровского. Прежде всего надо заметить, что по материалам дозорных книг вырисовывается интересная картина административно-территориального деления (по материалам русских писцовых книг такого разделения не отмечается). Всего по этим документам в погосте насчитывается около двухсот поселений и пустошей. Дудоровский погост был разделен на кварталы, а часть его не входила в это разделение. Поясним: выделяли «Береговой квартал» (Strand Quarteret) – сорок селений, «Русский квартал» (Rysse Quarteret) – тридцать два, «Wisocka Quarter» (Высоцкое) – тринадцать. Пятьдесят три деревни принадлежали усадьбе Дудергоф («Duderof») и сорок шесть – усадьбе «Bretzmeisse», они в кварталы не входили. Документы 1676 г. дополняют и поясняют этот список. Из них становится ясно, что «Русский квартал» и есть территория современного Красного Села и его ближайших окрестностей.

Еще перемирие 1583 г. передавало юго-восточное побережье Финского залива в состав шведских владений. Завоевав в 1585 г. Копорье, шведы основали там первый лютеранский приход. Необходимо отметить, что войны XVI–XVII вв. вылились в религиозное противостояние, а отчасти и были им вызваны. С принятием лютеранства борьба за Приневье получила новый толчок. После Столбовского мира королем была учинена провинция Ингерманландия. Она была разделена на четыре лена: Ореховский, Копорский, Ямской, Ивангородский. Именно в это время название «Ингерманландия» окончательно закрепляется за территорией к югу от Финского залива. Социальная и политическая история этих мест во многом определяется религиозными вопросами.

В период, предшествующий созданию «больших наций», вопрос принадлежности к той или иной форме религии мог значить для человека намного больше, чем вопрос подданства государю, принадлежности к народности и гражданства какого-либо государства. Многие войны велись под флагом веры, а те, кого завоевывали и заставляли изменить веру, считались спасенными. Так война обретала высшую цель – спасение народов путем дарования истинной веры, спасения от язычества или от веры, которая казалась неправильной, неистинной. Примерно по такому сценарию развивались события и в Ингерманландии. С одной поправкой: жители, уже принявшие в большинстве своем православие, совершенно не хотели спасаться по лютеранскому обряду и готовы были нести многие тяготы, лишь бы не изменить своей вере. Согласно Столбовскому миру, жители этих мест должны были получить возможность отправлять свой религиозный обряд. Также по договору помещики и горожане имели право покинуть Приневский край, крестьяне же и священники приходских церквей должны были остаться прикрепленными к земле. И действительно, часть помещиков покинула свои земли, часть осталась. А вот с крестьянами – что ижорами, что карелами, что русскими – ситуация оказалась сложнее. Население края составляло на момент захвата не менее 20 000 человек. Но уже с конца 20-х годов XVI в. крестьяне начали массово бежать в Россию. Это было связано с целенаправленной политикой по насильственному обращению православных жителей в лютеранство. Край оказался под угрозой полного запустения. За период до 1649 г. население края уменьшилось примерно на треть. Переходу в Россию предшествовали неоднократные просьбы к шведскому королю разрешить принимать архиерея из России, который бы мог назначать (рукополагать) на месте священников. Губернатор Ингерманландии, опасаясь, что священники из России могут информировать московское правительство о событиях в крае и быть своеобразными «агентами влияния», подталкивающими паству к восстанию, предложил выбирать священников самим православным (что было неприемлемо) или рукополагать их в Киеве и Константинополе, что было вряд ли исполнимо. При этом шведскими властями всячески поощрялся своеобразный частичный переход – священникам предлагалось начать проповедовать Лютеров «Катехезис», который был издан на русском и финском языках. Также крестьяне, перешедшие в лютеранство, освобождались от подушной подати. Мало того, все жители края, говорящие по-фински (ижорски, карельски, на водском языке) были выведены из-под действия Столбовского мира. С точки зрения шведской короны, под него попадали только русские жители. Тех, кто отказывался принимать лютеранство, заставляли переходить в него силой. Это и вызвало массовое бегство. В 1649 г. впервые состоялись переговоры по проблеме беглых. Русское государство активно принимало переселенцев, расселяя их в Новгородском крае (Бежецкий верх), Тверском («Тверская Карелия»), да и просто по существовавшей границе со Швецией – за Лугой. Разрушенная Смутой земля требовала внимания, восстановления, и переселенцы были немалым подспорьем. Однако шведское правительство было крайне недовольно пустеющим краем и неудачей кампании по спасению язычников и греческих еретиков. В 1628 г. шведский король Густав II Адольф приказал казнить всех, кто попытается уйти в Россию. Были составлены списки сбежавших и представлены московской стороне. Русская делегация вынуждена была признать факт переселения. Была достигнута договоренность о выплате компенсации за сбежавших – 190 тысяч рублей. Также было дано обещание не принимать больше беглых и возвращать обратно. Однако и дальше эти обещания не мешали православным жителям нашего края переселяться в Россию. Вместе с сокращением православного населения исчезали в Ингерманландии и православные церкви: если в 1630 г. их было тридцать, то в 1656 г. осталось только семь. 1656–1658 гг. – важный перелом, ибо в это время в ходе военных действий Россия пыталась вернуть себе утерянные земли по берегу Финского залива.