Пер Лагерквист - Смерть Агасфера
Они уже поднялись высоко, здесь повсюду лежал снег, они прошли по заснеженной долине и вошли в ущелье, которое становилось все уже. До перевала оставалось совсем немного. Когда они наконец, уставшие от нелегкого подъема, достигли его, уже начало смеркаться; холодный, пронизывающий ветер сдувал со скалистых склонов свежевыпавший снег и кружил его, образуя маленькие смерчи, казавшиеся безобидными тем, кто не знал, что они могут означать здесь, в горах. Они продолжали путь, еле различая дорогу, занесенную снегом. Но там, где дорога повернула за скалу, на них налетел леденящий ветер, густой снег завихрился и бил в лицо так, что они не могли ничего различить перед собой. Это случилось столь внезапно, что они остановились, ослепленные снегом, и стали окликать друг друга, чтобы не потеряться. Они стояли, беспомощные, не зная, куда податься. Но Товий, который бывал здесь прежде, знал, что где-то неподалеку есть хижина, в которой останавливаются паломники, застигнутые непогодой. Он думал, что они еще не миновали ее, что она где-то впереди. Правда, он, идя по дороге, был до того занят своими мыслями, что не был уверен, так ли это. Однако теперь он наконец очнулся и стал командовать. Они останутся на месте, а он пойдет искать хижину. Но женщина об этом и слышать не хотела. Они стояли и спорили, стараясь перекричать завывание бури, и тут женщина решила одна отправиться на поиски хижины и ушла в темноту. Темнота сгустилась настолько, что почти ничего разглядеть уже было нельзя. Женщина исчезла, и Товий не знал, как ему быть, ведь незнакомца он тоже не мог оставить одного. Потом оба пошли в темноту, в ту сторону, куда отправилась она, чтобы найти хижину и не дать женщине заблудиться в горах. Но они не нашли ни хижины, ни женщины.
Немного погодя они услыхали ее крик издалека, она кричала, что нашла хижину, потом она вернулась к ним и провела их туда. Это был бревенчатый домишко, стоявший вплотную к горе с подветренной стороны, она догадалась, что здесь он и должен быть, в надежном укрытии. Они с трудом открыли дверь и чуть ли не повалились на пол от усталости и волнений.
Это была небольшая хижина, выстроенная из грубых, нетесаных бревен. Пошарив в темноте, женщина поняла, что на земляном полу лежал толстый слой чего-то похожего на еловые ветки. Ветер завывал в щелях между бревен, но все же это был надежный приют. Видно, эту хижину построили недавно, здесь так славно пахло свежим деревом. Это место казалось ей прекрасным. Приключение в горах оживило ее, давно ей не было так хорошо. Давно...
Она лежала, вдыхая запах свежего дерева, чувствуя под собой колючую и пахучую хвою. Лежала и улыбалась в темноте... Потом она уснула, усталая и довольная, почти счастливая.
Все они спали.
Они проснулись поздно, было уже совсем светло. Однако, как высоко поднялось солнце - они понять не могли: метель продолжала бушевать, все, что они могли видеть, был снег, с воем круживший над перевалом. Он завалил избушку, чуть ли не похоронив их. Женщина, усердно пытавшаяся разглядеть в маленькое оконце, что творится на перевале, радостно заявила, что в окно уже не так сильно дует. Казалось, ее радовало, что они не могут продолжать путь и вынуждены остаться здесь, засыпанные снегом, раньше с ней такого не случалось. Она достала из мешка немного хлеба и козьего сыра, который успела прихватить с собой на постоялом дворе, собираясь в дорогу, и поделила между ними. Еда показалась им удивительно вкусной, верно, оттого, что ее было так мало, никто из них не наелся досыта. Было очевидно, что женщине хорошо здесь, очень хорошо. Лицо ее посвежело, ясные глаза сияли. Казалось, она была всем довольна. Видно было, что она рада быть снова с Товием, на воле, вдали от людей. Ей но нравилось лишь, что он собирается идти паломником в ту страну, что он упорствует на том. Что ему там делать? Ей это казалось глупым.
- Верно же, я правду говорю? - спросила она незнакомца.
Но тот не отвечал. Они оба умолкли, когда она заговорила об этом.
- Ты тоже туда пойдешь? - удивилась она, глянув в его поистине древние глаза, такие чужие и непонятные, такие непохожие на ее зоркие, земные глаза охотницы.
Он и на этот раз не ответил.
- Ты тоже идешь туда ради Распятого? Какое тебе до Него дело?
Снова не получив ответа, она пожала плечами:
- А Товию? Что ему-то там делать? Никак не пойму!
Товий молчал, но, казалось, думал над ее словами, и они беспокоили и тяготили его.
Потом она начала говорить о чем-то совсем другом, и он явно почувствовал облегчение.
Наконец метель немного унялась, по крайней мере ветер дул уже не так сильно, и они начали подумывать, не пора ли продолжать путь. Они попытались было открыть дверь, но она никак не поддавалась: груда снега, державшая ее, только плотнее сжималась. Наконец им понемногу удалось приоткрыть ее настолько, чтобы можно было протиснуться в эту щель. Им пришлось прямо-таки прорывать себе путь сквозь сугробы между хижиной и дорогой. На дороге же снег был не столь глубокий, и они могли потихоньку двигаться по ней вперед.
Ветер поутих и дул теперь им в спину, но дорогу они по-прежнему видели плохо - снег слепил им глаза, или они почти наугад ступали туда, где проще было пройти. Казалось, женщине было легче находить дорогу, и она шла впереди; теперь они брели по ровной земле, почти не поднимаясь. А после недолгой ходьбы дорога пошла под уклон. Снежинки падали все реже, и по обеим сторонам дороги стали проступать горные склоны, а рядом, на дне ущелья, слышалось слабое журчание воды под тонким покровом льда, веселые, игривые ручейки стали проглядывать по мере того, как корочка льда становилась все тоньше, они стремились спуститься туда же, куда шли путники.
Внезапно снегопад прекратился, и небо прояснилось. Ущелье стало расширяться, и они вдруг увидели далеко внизу перед собой просторную долину, залитую ярким солнцем. Она казалась неожиданным и долгожданным преддверием счастливой страны, в существование которой трудно поверить. Однако она, кажется, действительно существовала: возделанные поля, деревушки, карабкающиеся вверх по склонам гор, теперь уже не столь крутым и непомерно высоким. Страна, созданная для счастья и вечного солнца.
Женщина была восхищена этой картиной. Она шла молча, непривычно долго для нее не говорила ни слова и лишь смотрела вдаль со странной тоской во взгляде. В самом деле, перед ней расстилался иной мир, совершенно иной. Он казался далеким-далеким, хотя был виден отчетливо. Туда, в самом деле, можно было стремиться...
Там же, где они шли, ландшафт еще оставался суровым, и хотя ущелье стало намного шире, горные склоны по его сторонам были еще крупными, между моренами и валунами проглядывал кустарник, росший там, где ему хватало земли. Вот дорога снова пошла вверх по склону, внизу под ними слышался шум небольшого водопада, падавшего со скалы, вода здесь была уже свободной от льда. Снега здесь тоже не было, и снизу, из этой приветливой страны, струилось вверх мягкое тепло. Они шли легко, почти без усталости и вдыхали этот сладостный воздух. Вдруг они увидели впереди большую дорожную карету, сорвавшуюся с крутизны, лишь несколько камней на полпути к пропасти не дали ей свалиться туда. Они поспешили вниз по склону, цепляясь за кусты, выбивая ногами мелкие камни, осыпавшиеся вниз, и таким образом добрались до кареты. Ее передняя часть была сильно изуродована, на разбитых оглоблях висели мертвые лошади с переломанными ногами и страшными ранами, в которых запеклась кровь. Людей здесь не было видно, вокруг царило молчание, что само по себе можно было понять, и в то же время после этой страшной катастрофы тишина казалась странной. Видно, свидетели этого несчастья бросили все, оставили на произвол судьбы.
Но, осмотрев все пристальнее, они обнаружили в полузакрытой карете дворянина знатного рода, лежавшего на спине, с перерезанным горлом. Он все еще восседал в своей карете, откинувшись назад, мертвый. Сундука с деньгами не было, он исчез, как исчезли многочисленные слуги и лакеи, которые так старательно прислуживали ему, угадывая каждое его желание, прежде чем он успевал высказать его. Ни одного из них с ним не было, он был совсем один.
Женщина сразу поняла, как это случилось, была почти уверена в том, что это было именно так. Когда напали бандиты, все слуги пустились в бегство, погнали лошадей изо всех сил, им вовсе не хотелось жертвовать жизнью для того, перед кем они прежде ползали, делая вид, что живут только ради него. А бандиты, зарезав его и забрав сундук, над которым он так дрожал, что не расставался с ним, держал его в своей карете, погнали лошадей, и они вместе с каретой сорвались с обрыва, чтобы это выглядело как несчастный случай, хотя перерезанное горло говорило о другом, ну да они никогда не продумывали все до мелочей.
Так она все объяснила и была права.
- Да, все-таки этот сундук с деньгами так и не попал в Иерусалим, закончила она. - Что я говорила!
