Азиза Джафарзаде - Звучит повсюду голос мой
- Добрый день!
Ниса вздрогнула всем телом, пугливо оглянулась на испуганную Сону и, повинуясь неосознанному побуждению, не оглядываясь больше, пошла дальше по тропинке, на ходу срывая ягоды кизила.
Молодые люди остались одни лицом к лицу. Глаза в глаза. Впервые им выпало такое счастье. Но оба ожидали этой минуты, оба чувствовали, что рано или поздно они должны встретиться наедине. От волнения у Соны подкосились ноги, силы оставили ее, она опустилась на траву. Тарлан сел рядом с нею. Воцарилось долгое молчание, оба не могли говорить, не находили слов от растерянности. Вместо замкнутых уст разговаривали две пары глаз, наполненные горестной тоской, печалью и болью. Разговаривали сердца... К огню с какой стороны ни подойти, все равно обожжет...
Сона оглядывала стройное тело Тарлана, облаченное в приталенную, обшитую золотыми галунами чуху. Без страха впервые глядела в светлые глаза под прямыми сросшимися бровями. "О аллах, дай мне силы удержать себя и не поцеловать эти глаза, у меня нет права! Но как трепещет мое сердце! Один раз, один-единственный раз коснуться бы губами очей моего любимого, неужели из-за этого погибнет мир! И губы мои дрожат от желания! О аллах! Если и мои глаза, подобно его, - зеркало моей души, то я погибла! Он может разгадать, что у меня на сердце. Что еще можно ждать от чанги, кроме низменных желаний? От бесстыжей, танцующей перед посторонними мужчинами чанги!... Он еще совсем молодой, имею ли я право портить ему жизнь? Неужели страсть к чанги заставила его забыть страх перед людьми!"
Под гнетом черных мыслей лицо девушки помрачнело, брови сошлись над погасшими глазами. Тарлан, читавший в лице Соны смену мыслей, не на шутку опечалился. "Ведь в начале она обрадовалась мне, я видел, что и она полна любви ко мне, что же произошло? Отчего взгляд ее потух и сердце закаменело? Как же красива Сона, что гнев и злость ее не портят! Ой, Сона! Не вонзай в мое сердце стрелы гнева! Я понимаю, ты боишься... Не бойся, моя любовь! Что такое одна жизнь, одна голова, чтобы не пожертвовать ею ради любимой!"
Вдруг он услышал, как девушка заговорила. Едва лишь шевельнулись губы, как Тарлан насторожился: "Неужели я услышу ее голос?" Еще не слыша ее голоса, он тосковал по нему. В первое мгновенье ему казалось, что он оглох: "О аллах всемогущий! Ты, верно, наказал меня, сделал глухими мои уши, чтобы я не слышал ее..." Но тут же до него донеслось:
- Как ты не побоялся прийти сюда, Тарлан-ага, ведь ты попадешь в беду...
- Почему, Сона? - непроизвольно спросил он, восхищенно вслушиваясь в звучавший музыкой и нежностью мелодичный голос.
- Если отец твой узнает, что ты разговаривал со мной, с тобой случится беда.
- Сколько человек живет, столько он и надеется.
- Мне надеяться не на что. Тебя убьют, если узнают, что ты был со мной.
- Пускай, зачем мне жить без тебя, Сона! Мне бы лишь раз положить голову на твои колени, а потом пусть приходит ангел смерти Азраил, и я скажу ему: "Возьми мою жизнь, я достиг желаемого..."
Пылкая наивность речи любимого заставила девушку забыть все предостережения, которыми она сама останавливала себя. С безграничной любовью внимала она голосу Тарлана, исполненному искреннего волнения, подлинного движения сердца. Как это не походило на те высокопарные комплименты, которые Сона ежедневно выслушивала во время своих выступлений перед беками и господами! Комплименты этих господ сопровождались похотливыми взглядами и пошлыми предложениями.
Тарлан с обезоруживающей откровенностью раскрыл давно вынашиваемые в его сердце мечты и планы:
- Нам нужно примкнуть к каравану, отправляющемуся с торговым грузом в дальние страны, с погонщиками я сам договорюсь. Аллах милостив, уйдем отсюда в какую-нибудь далекую страну, в которой никто не запретит нам быть вместе. Заживем своим домом в чужом дальнем селе, не умрем с голоду...
Речи любимого звучали волшебными сказками для Соны, они околдовали девушку... Да, у чанги Соны будет свой собственный дом, чистая непорочная жизнь, будут муж и дети. Никогда она не услышит обращения "недостойная чанги", "беспутная чанги"... Никто не будет с презрением смотреть на нее; в прекрасном мире, нарисованном воображением Тарлана, будут жить прекрасные люди... Как хотелось во все это верить... Но у этих пустых мечтаний не было ничего общего с действительностью. Более опытная в делах житейских Сона хорошо это знала. К кому бы ни обратился за помощью Тарлан, предпочтут ему его отца - богатея Гаджи Асада. И деньги его, и товар его, как говорится... Никто не захочет связываться с чанги. Да если кто-нибудь и отважился помочь несчастным влюбленным, то не пройдет и трех дней, как на одной из четырех караванных дорог, связывающих Шемаху с остальным миром, один из гонцов, посланных Гаджи Асадом, настигнет их. И не успеют они добраться до какого-нибудь пристанища, как Сону разрубят на куски! Если они не пойдут с караваном, то их найдут в любом горном ущелье, найдут в селенье, расположенном даже в заоблачной вышине.
За свою жизнь Сона не боялась, если бы была уверена, что ее смерть избавит Тарлана от позора и мучений. Закрытый - отец Тарлана. Кто не знал в Ширване его характера! Не приведи аллах, что сделает он с сыном за связь с чанги! Она представила себе, как тащат связанного Тарлана за конем... Проклятья несутся со всех сторон... А там женят на нелюбимой насильно. На все способен Закрытый! "... Будем жить вместе" - просто сладкий сон... Одна отрада для сердца, что Тарлан хотел сделать ее своей женой по законам шариата, хотел видеть ее матерью своих детей, одни лишь желания эти были для Соны счастьем. Но она сама не смела и думать об этом... Ее любимый не должен связать свою жизнь с чанги ни за что на свете! Чанги навечно навлечет на него позор, сверстники отвернутся от него, единоверцы проклянут. Она твердила: "Нет, нет, я не соглашусь, чтобы он был опозорен, чтобы уехал с чанги..." Эти слова она повторяла с такой убежденностью и настойчивостью, будто эта чанги была не она сама, а ее злейший враг.
Она понимала, что достойна любви, вот и молодой поэт Сеид Азим из знаменитой, принадлежащей к потомкам пророка Мухаммеда, ветви любит ее, Сона могла бы поклясться... Он писал ей нежные газели, называл ее "царицей пери", не побоялся сказать об этом на меджлисе в доме Махмуда-аги. Поклонение талантливого юноши льстило ей, но она не променяет своего Тарлана ни на кого другого.
Волшебный голос юноши, нежность и ласка, звучащие в нем, когда он звал ее с собой в дальние страны, захватили Сону, она не могла преградить путь бурному течению реки, а может, и не хотела...
- Только бы сбылись твои мечты, ага Тарлан...
Тарлан схватил девушку за руку, он понял ее слова как согласие:
- Ты мне веришь, Сона, скажи, веришь?
Прикосновение Тарлана заставило ее затрепетать:
- Верю, верю, но какой прок от моей веры?
- Ты только мне верь! И наберись терпения! Я хорошо подготовлюсь, а потом дам тебе знать, когда... Да поможет нам аллах, мы убежим...
- А как же твоя семья, Тарлан? Покинув дом, ты лишишься всего...
- Только бы ты была со мной! Мой мир - это ты, больше мне ничего не нужно, Сона!
В стороне послышался голос Нисы. Она тихонько напевала песню, которую выучила вместе с девушками:
Глянет солнце с высоты,
Улыбнется с высоты.
Шлет судьба что пожелает
Хочешь иль не хочешь ты.
День за днем, за годом год,
Это вечный хоровод,
День иной дороже года,
Дня иной не стоит год.
Ниса кружила поодаль от молодых людей, казалось, она поет специально для них.
Ты куда влечешь, судьба,
Что ты в чаши льешь, судьба?
Ты сама того попробуй,
Что другим даешь, судьба!
Я ни в чьей родне - никто,
В неродной стране - никто.
Я тону в разливе горя
Не поможет мне никто*.
______________ * Перевод В. Кафарова.
Внезапно голос Нисы оборвался, будто песня в горле застряла. Тарлан и Сона прислушались, но девушка не продолжила.
- Знаешь, Сона, я попросил Агу, чтобы он сочинил для тебя газель. Не бойся, я не назвал твоего имени, я просто сказал, что газель для моей любимой. А он будто в моем сердце побывал.
Сона знала о дружбе Тарлана с Сеидом Азимом и теперь, как только услышала "ага", поняла, о ком речь. Большинство газелей Сеида Азима расходилось по Ширвану, Сона не пропускала ни одной и заучивала их наизусть. Она взяла листок, протянутый ей Тарланом, лицо озарилось нежной улыбкой, она услышала голос поэта:
Будь хоть сто цветников ароматных, - душа моя хочет тебя,
Сто красавиц, для глаза приятных, - душа моя хочет тебя,
Сто подобных луне, чья любовь зажигает сердца,
Сто сияющих звезд незакатных, - душа моя хочет тебя.
О царица красавиц, душа лишь тебе отдана,
Благодатная из благодатных, душа моя хочет тебя.
- Ага сказал, даря мне свою газель, что, прочитав ее, моя лань не убежит, не испугается... Он только посетовал, что девушка не сможет сама прочитать сочиненную для нее газель, и очень обрадовался, когда я сказал ему, что ты умеешь читать. "Слушай, Тарлан, какой ты счастливец, твоя любимая умеет читать! В наше время это большое богатство, у нас и среди мужчин не много найдется таких..." И я счастлив... Сона, любимая моя...
