Ральф де Толедано - Шпионы, простофили и дипломаты
Работая в Шанхае в качестве корреспондента, Одзаки поддерживал контакт с самыми левыми группами в городе – со студентами и коммунистами, ушедшими в подполье. Время от времени он публиковал свои статьи под псевдонимами в журнале левой литературной группы – творческого общества Sozo Sha, а также встречался с коммунистически настроенными японцами – студентами Восточно-Азиатской школы сценаристов, и при всяком удобном случае посещал книжный магазин «Zeitgeist» (Дух времени), расположенный во французском сеттльменте. Этот магазин, центр коммунистической активности, держала миссис Ирэн Вайдмейер. Осенью 1929 года миссис Вайдмейер представила Одзаки Агнес Смедли, в то время представлявшей газету «Франкфуртер цайтунг» на Дальнем Востоке.
Эти двое – Одзаки и Агнес – стали близкими друзьями и вскоре признались друг другу в своих коммунистических симпатиях. И сначала из журналистской солидарности, а потом и с ясным пониманием того, кто в конце концов будет получателем, Одзаки давал мисс Смедли информацию, которую узнавал в процессе своей журналистской работы. В основном это были сведения, беспечно выбалтываемые знакомыми журналистами из «Асахи», и которые Агнес Смедли была совсем не против узнать.
В 1930 году Кито Гиничи, японец, член американской коммунистической партии, получивший назначение в Шанхай, неожиданно позвонил Одзаки в офис. Кито спросил Одзаки, не хотел бы он встретиться с американским журналистом по имени Джонсон? Одзаки знал, что Кито – коммунистический агент, и потому догадывался, что приглашение означает нечто большее, нежели светскую вечеринку. Отделавшись от Кито, он решил посоветоваться с Агнес Смедли. Резко, что было вообще характерно для ее манеры, и с легким оттенком страха в голосе, мисс Смедли предостерегла Одзаки от упоминания имени «Джонсон» в дальнейшем[7].
Однако через несколько дней Агнес Смедли сама подняла тему «Джонсона». Она могла бы представить их друг другу, сказала она Одзаки, и вскоре в ресторане на Нанкин-роуд был устроен обед. В назначенное время Одзаки был в ресторане. Через несколько минут появилась Агнес и присоединилась к нему. Недолгое ожидание, и вот в ресторан вошел высокий коренастый мужчина. Внимательно осмотревшись вокруг, направился к их столику и приветствовал их на английском языке с грубоватым европейским акцентом. Ходзуми Одзаки встретился с Рихардом Зорге.
ГЛАВА 4
КОМИНТЕРН ДЛЯ 4-ГО УПРАВЛЕНИЯ
Интересно отметить неожиданную немногословность показаний Рихарда Зорге, когда он переходит к описанию периода 1925 – 1929 годов в своей шпионской деятельности. Его сдержанность можно объяснить не только желанием быть ближе к делу – он был куда пространней в описаниях своих ранних лет. Похоже, что Зорге знал, что эта эра – одна из опаснейших в истории Коминтерна – была такова, что «охотники за ересью» вполне могли найти свидетельства его идеологических слабостей, независимо от того, какую позицию он тогда занимал. Японцы не собирались прослеживать жизнь Зорге со всеми ее европейскими промахами. Они не требовали от него многих фактов, и он позволил себе посвятить лишь несколько абзацев описанию этого периода его жизни.
Слегка коснувшись вопросов становления Коминтерна как организации, Зорге фактически проигнорировал этот богатый период его жизни:
«С течением времени росла необходимость дополнять предварительно полученные данные информацией из первых рук, добываемой агентами разведывательного отдела, действовавшими во всех странах и во все времена (писал Зорге). Длительное время была распространена практика посылки спец. эмиссаров из орготдела штаб-квартиры Коминтерна на помощь местным партиям в решении стоящих перед ними проблем, и вскоре было принято решение расширить их функции, включив в них и разведывательную работу.
В соответствии с этой политикой я был послан в Скандинавские страны, чтобы заняться разведывательной деятельностью – как в отношении положения дел в местных коммунистических партиях, так и политических проблем, а также любых вопросов военного характера, которые могли бы возникнуть. Я начал свою деятельность в Дании, заняв, согласно инструкциям, позицию активного руководителя, действовавшего наряду с другими партийными руководителями, и посещая съезды и собрания, бывая в основных партийных организациях страны.[8]
Когда время позволяло, я вел также и разведывательную работу, интересуясь экономическими и политическими проблемами Дании и обсуждая свои наблюдения и открытия с партийными представителями, включая их мнения и оценки в отчеты, которые я посылал в Москву. Затем я из Дании отправился в Швецию, чтобы и там подобным же образом изучать местные проблемы.
(Вернувшись в Москву) в 1928 году, я принял участие в работе полит. комитета на II Всемирном конгрессе Коминтерна, а после конгресса вновь отправился в Скандинавию, на этот раз в первую очередь из-за тяжелой ситуации, сложившейся в компартии Норвегии… Всевозможные партийные проблемы серьезно осложняли мою разведывательную деятельность в экономической и политической областях. Поступил приказ отправиться в Англию, где мне велено было заняться изучением рабочего движения, положения в коммунистической партии, а также политических и экономических условий в Британии в 1929 году. Инструкции предписывали мне оставаться в стороне от внутрипартийных споров, что полностью совпадало с моим личным желанием и давало мне возможность уделять больше внимания политической и экономической разведывательной работе, чем это было в Скандинавии». (Зорге ошибся – VI конгресс.)
Это восхитительно уклончивое описание, возможно, и удовлетворило японские власти, но все это не более, чем слова. Между 1924 и 1927 годами, когда Зорге напряженно работал в коминтерновском центре в Москве, Советский Союз и все коммунистические партии в мире сотрясала борьба титанов – Сталин объединился с Зиновьевым, главой Коминтерна, чтобы сокрушить Троцкого. А когда Троцкий был убран с дороги – выслан в Алма-Ату, – Сталин объединился с Бухариным, чтобы изгнать Зиновьева. Сцена для московских процессов была установлена в отеле-люкс, где руководителей Коминтерна из других стран держали в изоляции во время их пребывания в Москве, проводя тайные консультации для «чистых» иностранных коммунистов, в то время как «нечистые» – те, кто находился в опале из-за поддержки антисталинских фракций, – пребывали в смятении и страхе, надеясь вернуть милость.
На московских улицах поднимался мятеж в защиту Троцкого: состоялись тысячи полуподпольных встреч и собраний в его поддержку, о которых известно было тайной полиции, опасавшейся, однако, что-либо предпринимать. В других крупных городах имели место серьезные беспорядки, когда русские коммунисты пытались дать отпор грядущей диктатуре Сталина – идеологического наследника Ленина. Делегаты конгресса Коминтерна и лидеры зарубежных компартий, фланируя из Москвы и обратно, надеялись с помощью лести и жалоб обеспечить поддержку своим фракциям со стороны Сталина. Левые оппозиционеры, хотя и не во всем согласные с Троцким, но выступили против Сталина, стоявшего за сохранение прежнего контроля над местными компартиями со стороны коминтерновского аппарата. Но даже там, где они имели большинство голосов, сталинская тактика нажима с использованием рычагов партийной машины обрекла их на поражение.
Как коминтерновский бюрократ, Зорге мог наблюдать эту борьбу за власть в России. Он был достаточно незначительной фигурой, чтобы позволить себе оставаться вне линии огня в разгоревшейся борьбе между Сталиным и старыми большевиками, но и он должен был весьма искусно лавировать, поскольку многие второстепенные служащие Коминтерна бывали изгнаны и за куда меньшие ереси. Зорге, как и большинство немецких коммунистов, склонялся на сторону левых оппозиционеров и Троцкого, но оказался достаточно проницательным и хитрым, чтобы приспособиться к требованиям момента. Он был солдатом, присягнувшим на верность партийной дисциплине, и будучи в Москве, скрывал свои истинные симпатии, точно так же, как позднее скрывал их в Токио.
Когда его послали в Англию и Скандинавию, его целью было не только наладить сбор военной, политической и экономической информации, но и в равной степени чистка компартий от левой оппозиции. В Англии, кроме того, перед ним стояла куда более трудная задача – восстановление британской компартии. Расколотая левым и правым фракционизмом, она понесла также большой урон после налета полиции в мае 1927 года на «Arcos Ltd.» – русскую торговую компанию в Лондоне, во время которого британская полиция обнаружила дискредитирующую информацию, убедительно доказавшую, что советские агенты пытались красть британские военные секреты, а советские официальные представители в Лондоне куда больше времени посвящали созданию сложностей для Великобритании и ее колоний, нежели развитию торговли между двумя странами.
