Евгений Кукаркин - Дальний гарнизон
- Ты так и не пила?
- Не могу...
- Катя, хочу тебя спросить. Меня все время мучает смерть Годунова. Прапорщик по моим догадкам упал в шахту после подъема "стола". Но дверь в шахту под сигнализацией, а коридоры просматриваете вы...
- Я это знаю. Меня уже дотошно расспрашивали следователи, выясняя, что произошло?
- Так что произошло?
- Пройдись немножко со мной.
Катя берет меня под руку и ведет к лесу. У первой огромной ели мы останавливаемся.
- Так будет безопасней говорить, - говорит она. - Действительно, все произошло нелепо. Годунова убили в том коридоре, который должен был просматриваться. Но мы его действительно не видели. Следователи нашли там капли крови, есть следы как его волокли к бронированной двери в шахту, но у нас все равно не было на экране картинки. Самое ужасное это то, что пока вы были в шахте, кто то крался за вами и на датчик двери наклеил липкую изоляционную ленту. Когда ты и Годунов вышли, никто из вас не заметил этого. Вы закрыли дверь и ушли. А когда произошло убийство, этот... ну тот который ударил прапорщика ножом, подтащил труп Годунова, уверенно открыл двери, сигнала к нам естественно не поступило, датчик то заклеен, и, сбросив тело в шахту, закрыл их...
- Наверно самое противное то, что приходится думать на своих. На тех офицеров, с которыми работаешь. Это же ужасно смотреть на каждого с подозрением.
- Я с тобой согласна, но у меня, как у женщины отношение сложнее. Как я ненавижу предательство, особенно со стороны мужчин.
- А я со всех сторон, что мужчин, что женщин.
Катя улыбнулась.
- Никому, никогда не говори о том, что узнал. Я рассказала это только тебе, потому что верю...
- Спасибо, Катя. Пойдем обратно, к ангару.
- Нет, я не хочу. Я за эти дни так напряжена, что не хочется видеть всего этого. Пойдем в лес, прогуляемся...
Я заколебался. Она умоляюще смотрит на меня.
- Прошу, пойдем.
- Там же ребята, ждут тебя...
- Я им ничего не обещала. Пошли, Дима...
- Ладно, но только не надолго.
Мы заходим за ель и сразу попадаем в глухой мрачный лес.
- Катя, я плохо ориентируюсь в лесу, мы с тобой не заблудимся, - говорю я ей.
- Нет. Я уже живу лет шесть здесь и всю окрестность знаю. Если идти в ту сторону, то там большая поляна, когда то было болото, теперь одна густая трава...
- Почему тебя не кусает эта мошкара и комарье?
- Я уже имею иммунитет, потом они меня уже наверно знают, а тебя нет. У меня кровь не вкусная.
Мы выходим на поляну и тут Катя оборачивается ко мне, вплотную подходит и обнимает за плечи...
- Поцелуй меня.
Опять подземные лабиринты. Сегодня объявили учебную тревогу, пользуясь густым туманом над СТП. Манипулируя кнопками и тумблерами, я отодвигаю люк, освобождаю захваты ракеты. В монитор видно, как густые волокна тумана заползают к нам в шахту и постепенно заполняют экран белым цветом. У меня больше нет работы, сейчас идет имитация запуска в центральном посту. Через двадцать минут тревогу отменили, поступила команда закрыть шахту. На сегодня это хоть небольшое развлечение и опять продолжается тупое, нудное сидение над надоедливыми кнопками. Свободный от дежурства, лейтенант Кочетков, забрался на кресло сзади меня.
- Дима, тебе прапорщик Годунов, старую насосную показывал.
- Нет.
- Попроси у командира, он тебе наверно разрешит сходить туда. Там трубопроводы очень интересно расположены. Есть система дублирования.
- От куда ты знаешь? Ты же там не был.
- Ты решетку видел в новой насосной?
- Видел.
- Приглядись за ней. Там вдали вентилей куча. Годунов говорил, что сначала хотели трубопроводы провести через старую насосную, но потом все же ведомственные амбиции победили и сделали новую насосную, запараллелив все магистрали.
- Ключ у кого?
- Там в центральном, но сначала спроси разрешения...
- Понял. Ты не хочешь здесь посидеть?
Рядом с нашим пультом, пульт заправщика старшего лейтенанта Сотняги. Кочетков и старший лейтенант большие друзья, поэтому в этой скучной обстановке, они вдвоем находят свои темы для разговоров.
- Иди, я заменю тебя.
Я вызываю центральный.
- Лейтенант Кривцов. Что у вас? - слышится голос командира.
- Разрешите просмотреть коммуникации старой насосной станции.
- Зачем?
- При последних событиях, нам не хватало времени, чтобы опрокинуть ракету, а еще раньше прапорщик Годунов предполагал, что старая и новые станции запараллелены, а это значит, что если еще раз возникнет такая же ситуация, то можно увеличить аварийное время, за счет баков и насосов старой станции. Только надо знать какие вентили открывать...
Я замолчал и представляю, как мучительно работают шарики у командира. Сидящий за мной Кочетков, показывает большой палец.
- Во...
- Хорошо. Зайдите в центральный, возьмите ключ, - проговорил динамик.
Кочетков прав, системы запараллелены. От старой насосной есть еще один отводный туннель. Я рискнул зайти в него. Коридор упирается в бронированную дверь. Я крутанул колесо и потянул ручку. Дверь медленно отошла. Да здесь такая же пультовая как и у нас. Дежурная лампочка еле-еле освещает пыльные приборы и рабочие места. На стенах выключенные рубильники. Так же, как и у нас, расположена дверь в комнату отдыха. Я распахнул ее и нащупал на стене выключатель. Пыльные, замотанные паутиной койки, столы, шкафы. заполнили комнату, кругом дикое запустение.
Скоро кончаются сутки дежурства, я в комнате отдыха и тут в нее входит Катя. Не обращая внимание на присутствующих, она подходит ко мне.
- Привет. Говорят ты был в центральном, а я тебя не видела.
- Я тебя тоже.
- Значит, я была на пересменке. Ты приходил, чтобы увидеть меня?
- Приходил по делам и увидеть тебя тоже...
Она улыбается.
- Катя, - слышится голос одного из офицеров, - у нас чай есть, давай за компанию.
- Нет, мальчики, я на минутку. Сейчас надо сдавать смену, - громко говорит она, потом уже обращается ко мне потише. - Сегодня будем заниматься?
- Будем. Приходи.
Я не ожидал такого наплыва желающих. Почти вся молодежь собралась в ангаре. Катя принесла магнитофон и мне с трудом пришлось объяснять окружающим, чем отличается аэробика от танцев. Девушки и парни выстроились в неровный квадрат и я начал их учить обыкновенным гимнастическим упражнениям под музыку.
Когда кончились занятия, все разбежались по своим домам, чтобы вымыться и привести себя в порядок. Я уходил последний, запирал ангар и тут возле меня появился капитан Ковров.
- Дима, я к тебе по поводу письма от моего брата.
- Да, я слушаю.
- Я не могу выехать к маме, в конверте не хватает ста рублей. Там их двести.
Началось. Чего же я не пересчитал тогда...
- Это уже не моя забота, спросите у своего брата. Конверт был заклеен.
- Дима, верни деньги.
- Слушайте, капитан, отвяжитесь, ищите деньги где угодно, а от меня вы получите кукишь.
- Ты не понимаешь..., я пока по хорошему.
- Я тоже... Прощайте, капитан.
- Ах ты, гаденышь. Ну погоди у меня.
Капитан пошел прочь, а у меня на душе стало противно и муторно.
Идут нудные дни дежурства. Маша засобиралась в Ленинград, на начало занятий. Она пришла ко мне домой простится.
- Дима, я завтра утром улетаю.
- Жаль, я не смогу тебя проводить.
- Я знаю, поэтому и пришла к тебе.
- Скоро здесь будет зима, ты вовремя уезжаешь.
- Разве в этом дело. Я хочу получить образование и навсегда покинуть это место...
- А родители, дом. Ты их бросаешь здесь?
- Я хочу жить, та где много людей, где другая жизнь, где есть театры, библиотеки, учеба, работа. Я хочу быть счастливой...
- У тебя большое право выбора, может быть ты и права...
- Конечно, я могла бы вернуться, если... если..., а впрочем, это все зависит также от тебя.
- И от тебя тоже.
Она подходит и почти прижимается животом ко мне. Мы целуемся. Наконец она отрывается...
- Я... Ты мне очень нравишься, я... не знаю, это любовь или нет, но чтобы не произошло, пообещай мне, что ты будешь писать. Говорят расстояние либо укрепляет, либо ослабляет чувство. Я хочу себя проверить.
- Обещаю тебе писать.
Она опять целует меня и вдруг вырвавшись бежит к двери. Мне кажется, Маша плачет.
- Пока, - слышен ее последний вскрик.
Катя как то выпрямилась и расцвела. На занятиях по аэробике и боевым искусствам, она первый участник и помощник. Теперь Катя бесцеремонно приходит ко мне в дом, помогает готовить еду и занимается уборкой. Это не ускользнуло от жителей городка. Надо мной начали посмеиваться офицеры.
- Дима, - это лейтенант Кочетков, - не пора ли тебе съездить в Мальцевск за горючим?
- Это зачем же?
- Разве мы не будем праздновать становление новой семьи?
- Будем, но сначала, отрежем тебе язык...
- Дима... Какой ты не хороший. Я же не смогу тогда произнести первый тост за тебя.
- И слава богу. Лучше скажи, куда ты удрал, уже пол часа не могу тебя дозваться. А вдруг у меня лопнет мочевой пузырь.
