Владимир Рыбаков - Хроника Адама Бременского и первые христианские миссионеры в Скандинавии
Итак, Эбон отправился в Данию и прибыл к Харальду (на этот раз, в стихе 149, имя искажено в Herordus, видимо, из обычного средневекового латинского Heroldus, которое встречаем в 171-м и 290-м стихах, а также несколько раз ниже), начал проповедовать королю и народу. В ответ на проповедь архиепископа датский король, как выше император Людовик, произносит речь, в которой говорит, что верит словам только тогда, когда за ними следуют дела, поэтому он желает своими глазами увидеть государство и веру франков, войска и пиршества императора, храмы и обряды, и если Бог христиан превосходит достоинством богов датчан и может дать молящимся больше, чем они, то нужно будет подчиниться ему, а идолы – сжечь. Эбон, радостный, с дарами Харальда, возвращается назад и сообщает приятную весть Людовику. Император приезжает в Ингельхайм (в тексте, стих 179, Engilin-heim с тмесисом), местечко к западу от города Майнца, где находился императорский дворец, построенный Карлом Великим и служивший местом съездов знати и епископских синодов. Далее в тексте «Похвалы христианнейшему императору Людовику» следует подробнейшее описание дворца: его местоположения, внешнего вида, росписей на библейские сюжеты, которые украшали тронный зал, скульптурного убранства жилой части, которое было вдохновлено уже античными темами и образцами, а среди прочего представляло деяния императоров Константина, Феодосия и Карла Великого.
«Вот уж по Рейну-реке пролетают суда, числом сотня, / Все-то на них паруса ладно, блестяще сидят. / Их нагружают дары от народа датского, также / Харальда, их короля, первая барка везет…»[84]. Людовик высылает навстречу датчанам свиту, самого Харальда привозят на франкском коне, а император, радостный, встречает его сидя на троне. Харальд с поклоном первым обращает к Людовику речь длиною едва ли не в пятьдесят стихов, суть котрой сводится к тому, что раньше он поклонялся отцовским богам, а теперь Эбон проповедовал ему другого Бога, и он знает, что тот, кто не исповедует Его как Громовержца (Tonans, стих 329) и не крестится, поспешно отправится в бездны глубокого Тартара (снова перед нами античные реалии вместо современных автору), поэтому датский король «верует в истинного Бога» и «отвергает рукотворные изваяния»[85]. Император кратко отвечает и повелевает приготовить все необходимое для крещения, а именно белые одеяния, купель и елей, затем оба государя отправляются в храм. В поэме Эрмольда не уточнено, в каком именно месте происходило крещение, однако из цитированных выше источников мы знаем, что это был собор святого Альбана. Святой жил в конце IV – начале V в., умер в Майнце и впоследствии был покровителем города. Собор его имени, ставший местом крещения Харальда Клака, являлся частью комплекса бенедиктинского монастыря, основанного в конце VIII столетия и располагавшегося к югу от Майнца, за чертой города, – на месте, где почитание святого Альбана началось вскоре после его смерти и, видимо, на прерывалось. Не премину отметить, что и Ингельхайм, и собор святого Альбана находятся вне пределов города Майнца, с разных сторон от него и в достаточно значительном удалении друг от друга, поэтому было бы, пожалуй, неправильно сказать, что Харальд крестился в Майнце, так как, по рассказу Эрмольда, он сначала прибыл во дворец в Ингельхайме, а по сообщению анналов, был крещен в соборе сятого Альбана, к югу от города.
Но вернемся к четвертой книге «Похвалы христианнейшему императору Людовику». Там повествуется, что Людовик самолично воспринял датского короля из крестильной купели и облачил его в белые крестильные одежды, жена Людовика Юдифь Баварская совершила то же самое по отношению к жене короля Харальда, а сын Людовика Лотарь стал восприемником для сына Харальда Клака. Знатных датчан из свиты Харальда воспринимают из купели знатные вассалы императора, а остальных датчан – простые франки[86]. Людовик награждает короля огромными дарами: плащом, украшенным драгоценностями, мечом с роскошной отделкой, который император раньше носил сам, налокотниками и поясом, венцом и золотыми шпорами, а также златоткаными одеяниями. Далее перечисляются подарки жене Харальда, сделанные от лица Юдифи, и подарки сыну Харальда, поднесенные Лотарем. Остальные датчане получают просто франкские одежды. После этого торжественная процессия отправляется на пышную, многолюдную мессу. Харальд и все датчане дивятся на клир, сам храм и церковную службу, а больше всего поражаются великолепию правителя, в государстве которого происходят подобные вещи. Далее в тексте следует ироничное обращение к Харальду (видимо, от лица автора), в котором датскому королю советуется пустить металлические изображения языческих богов на изготовление плугов и ножей, глиняные фигуры Юпитера – на горшки и чаши, которые так же любят огонь, как Юпитер, а статуи Нептуна – на кувшины для транспортировки жидкостей, чтобы тем самым воздать честь и славу воде.
Потом Эрмольд описывает совместный пир императора и короля, а также большую охоту, устроенную Людовиком на острове посреди Рейна (какой именно остров имеется в виду, не сказано): на нее любуются радостные датчане. Вслед за охотой следует что-то вроде пикника на котором франки и датчане съедают часть пойманной дичи и совершают винные возлияния, наконец все возвращаются во дворец, император делит добычу, так что немалая ее часть достается и клирикам. «Видя подобное, гость, между тем призадумался Харальд, / Разные мысли в груди ходят туда и сюда»[87]. Датский король поражен правлением, государством и верой императора, и в его душе рождается внутреннее движение, которое заставляет его повергнуться к ногам Людовика и произнести еще одну речь. Эта речь состоит из прославления императора, в частности за то, что он убедил Харальда стать христианином и отречься от язычества, помог ему дарами и оружием (вероятно, подразумевается, войском: donis variisque iuvatus et armis), так пусть же, подобно тому как идолы Харальда уступают перед именем Христа, его власть уступит перед именем Цезаря (императора), который является главой всех добрых людей на земле. С такими словами король сам, добровольно, передает себя и свое королевство в руки Людовика, то есть становится его вассалом, что символизирует франкский обычай, по которому сеньор берет в свои руки руки своего нового вассала[88]. Теперь Харальда уже можно назвать «верным» (fdelis, стих 611), то есть, собственно, вассалом императора, и, как таковой, он получает коня, оружие, «поместья» (praedia, стих 613) и «земли, на которых растет виноград» (loca vinifera, стих 614), а также все необходимое для организации церковной службы: одеяния, книги, священнослужителей (sacerdotes, стих 618) и «желающих монахов» (mo na chos volentes, стих 619).
Завершается визит Харальда Клака в Империю тем, что, предупреждая зимнее время, которое неблагоприятно для мореплавания (то есть в конце лета – начале осени), датский король на нагруженных многочисленными подарками судах и с посланными в помощь военными отрядами франков[89] отправляется к себе на родину, оставив своего сына и племянника служить императору во дворце[90] (разумеется, в качестве заложников, как это было повсеместно принято в ту эпоху). Итак, резюмирует Эрмольд, Людовику Благочестивому удалось присоединить к своему государству государство датчан, чего не смогли сделать его предки ни в одной из битв, ведь даже могущественные римляне не распространяли свою власть на Данию, и франки не могли добиться этого силой оружия, а под власть Людовика датчане попросились сами: «Ты Христовым, отец, именем властвуешь всем»[91]. Такова информация, доносимая сочинением Эрмольда. Оставшаяся часть четвертой книги (около 130 стихов) уже не имеет отношения к интересующему нас сюжету, поэтому нет нужды ее здесь пересказывать. Как можно видеть, сведения изобильные, но по большей части мало конкретные, отсутствуют явные указания на имена, даты, географические названия, численность и другие подобные вещи. Это и неудивительно, учитывая жанр произведения, тяготеющий к панегирической риторике, отвлеченным описаниям и общим местам. Обрисованная в «Похвале» процедура крещения и заключения вассального договора подробно проанализирована в книге А. Ангенендта[92].
Однако не всем сведениям Эрмольда можно доверять. Как уже отмечали исследователи[93], панегирист объединил два визита Харальда Клака к императору: события заключения вассального договора, имевшие место в 814 г., и крещение Харальда, которое состоялось в 826 г. О договоре 814 г., по которому Харальд Клак стал вассалом императора, повествуется в двух источниках – в «Больших королевских анналах»[94] и у Астронома[95]. О крещении в 826 г., помимо вышеперечисленных источников, сообщают также Теган, Астроном, «Житие святого Ансгария», Адам Бременский (XI в.), «Сага о Скьёльдунгах» (XIII в.). Остановлюсь на этих известиях.
