Лев Колодный - Китай-город
Соседние красные палаты в Ипатьевском, 12, принадлежали богатому "гостю" Ивану Чулкову и находились в его купеческой усадьбе. Стены дома сплошь покрыты вытесанными вручную из кирпича наличниками, карнизами, "лопатками" и поясами между этажей. Все это дополнялось утраченным Красным крыльцом.
Усадьба купца перешла Симону Ушакову для "иконописного завода, что с учениками". Это последний великий русский иконописец Московской Руси, игравший роль главного художника Кремля. Он писал фрески и иконы, делал рисунки монет, украшал ружья, гравировал, чертил карты и планы. Симон Ушаков решился писать иконы "как в жизни бывает". Плоские лики святых у него предстали в объеме, он использовал светотень, чтобы создать "световидные образы" по примеру художников Западной Европы. "Живоподобные образы" вызвали ярость у многих современников, в числе которых был неистовый протопоп Аввакум. По поводу художественных новаций он высказался так, обращаясь к патриарху Никону и его сторонникам: "Посмотри на рожу свою и на брюхо свое, никонианин окаянный, - толст ведь ты. Как в дверь небесную хочешь войти?.. Взгляни на святые иконы и смотри на угодивших Богу, как хорошие изографы изображают их облик: лица и руки, и ноги тонки и измождены от поста и труда... А вы ныне подобие их переменили, пишите таковыми, как вы сами - толстобрюхих, толсторожих, и ноги, и руки как тумба... А то все писано по плотскому умыслу, так как сами еретики возлюбили толстоту плотскую и отвергли возвышенное... Ох, ох, бедные! Русь, чего-то тебе захотелось иностранных поступков и обычаев!" Взгляды Аввакума разделяли искусствоведы ХХ века, полагавшие, что ангелы "Троицы" Симона Ушакова (в Русском музее) выглядят грузными в своей грубоватой телесности, а их объемность лишает святых одухотворенности и поэзии, присущей "Троице" Андрея Рублева.
Симон Ушаков расписывал не только дворцы и церкви Кремля. Рядом с "иконописным заводом" стоит в Никитниковом переулке Китай-города храм Троицы, построенный в своей усадьбе купцом Григорием Никитниковым, ярославским гостем. Его богатство позволило неизвестному великому зодчему и лучшим художникам Оружейной палаты создать в первой половине ХVII века дивный храм. Внутри его и снаружи предстает красота, подобно которой нет ни в какой другой столице. Колокольня и крыльцо под шатрами, белокаменные узоры, цветные изразцы, золоченый иконостас... Можно долго называть детали рукотворного великолепия. Но слова бессильны описать картину, возникшую в эпоху Возрождения Москвы, наступившего после триумфа Минина и Пожарского.
ДЕКОРАЦИИ ИЛЬИНКИ
Пока в Кремле жил царь, Ильинка играла роль парадной улицы столицы, а украшавший улицу Посольский двор занимали иностранцы. Отсюда посольства с почестями препровождались во дворец. Тем же путем высокие гости возвращались в палаты с парадными воротами и башнями под шатрами. Став "порфироносной вдовой", Москва захирела, брошенная правительством. Опустевший Посольский двор превратился в мануфактуру.
Будь моя воля, я бы на Ильинке, где она расширяется в площадь, установил памятник Екатерине II. Она понимала первостепенное значение Москвы и подолгу жила в городе, где в ее царствование произошел Чумной бунт. Тогда чернь захватила Кремль, разгромила Чудов монастырь и винные погреба, убила архиепископа. В тайных "Записках" императрица сокрушалась:
"Я вовсе не люблю Москву. Москва - столица безделья. Никогда народ не имел перед глазами больше предметов фанатизма, как чудотворные иконы на каждом шагу, попы, монастыри, богомольцы, нищие, воры, бесполезные слуги в домах, площади которых огромны, а дворы грязные болота.
Обыкновенно каждый дворянин имеет в городе не дом, а маленькое имение. И вот такой сброд разношерстной толпы, которая всегда готова сопротивляться доброму порядку и с незапамятных времен возмущаться по малейшему поводу".
При всем при том, никто в ХVIII веке не приложил столько усилий, как Екатерина II, чтобы привнести в стихию Москвы "добрый порядок". Стараниями "матушки-царицы" в городе, забывшем было о больших проектах, построены Московский университет, Сенат в Кремле, Екатерининский и Петровский дворцы, громадный Воспитательный дом, Екатерининская больница... Все эти монументальные здания служат поныне. Благодаря императрице средневековая Москва превратилась в европейский город, который с тех пор развивался по конфирмованному ею в 1775 году "Прожектированному плану городу Москве". Ему мы обязаны бульварами, Водоотводным каналом, набережными Кремля, водопроводом, мощенными камнем и освещенными масляными фонарями улицами. И Старым Гостиным двором.
Его довели до ручки, и в один злосчастный день "на Ильинке в 3 часа пополудни упало 15 лавок ветхаго Гостиного двора. К щастию, что на то время не было никаго из приезжих и купцы пошли обедать, и задавило токмо 2 человека, кои остановились выбирать деньги, тогда как строение начало валиться...".
На месте обвала намеревались построить новое сооружение, "держась однако ж во всем прежнего древнего примера и готической архитектуры", то есть той самобытной, что утвердилась до реформ Петра. Из Москвы послали проект Гостиного двора на утверждение в Санкт-Петербург. Императрица его забраковала и поручила переделать "архитектору двора ее величества" Джакомо Кваренги. В Москву вместо "готического" вернулся образ классический. Его мы видим в Китай-городе сразу на двух улицах - Ильинке и Варварке - и в двух переулках - Рыбном и Хрустальном. Потому что в квартале между ними на огромном пространстве распростерлось двух-трехэтажное здание, опоясанное аркадой и бесконечной колоннадой коринфского стиля.
Под каждой аркадой между колоннами помещалась лавка, куда вели двери из галерей. Стены создавали необъятный двор, где входы в лавки вели с галерей внутри замкнутого пространства. Лавок насчитывались сотни, об одной из них под №№ 80/81 я рассказал в предыдущем очерке. Общая площадь этого крупнейшего торгового здания ХVIII века превышает 81 тысячу квадратных метров. Значит, она больше площади ГУМа и "Охотного ряда", построенных через сто и двести лет, в ХIХ и ХХ веке.
Генерал-губернатор доносил императрице о затруднениях, возникших при исполнении "Прожектированного плана". На одной Ильинке требовалось снести 180 лавок "с лучшими товарами". Чтобы выровнять и расширить улицу, сломали церковь Троицкого подворья. Другой церковью пожертвовали, чтобы создать небольшую уютную площадь. Тогда же сломали обветшавший Посольский двор, послуживший мануфактурой. На его месте (Ильинка, 8-10) Матвей Казаков возвел большой дом в классическом стиле, принадлежавший двум богатым московским купцам Калинину и Павлову. В нем открылось Купеческое собрание и Немецкий клуб. Рядом (Ильинка,12) этот же архитектор построил трехэтажное здание именитого купца Хрящева, исполнявшего должность московского бургомистра. Купцы с охотой вкладывали капиталы в домовладения. Потому что все та же мудрая императрица, принявшая в Москве титул "Матери Отечества", разрешила им обзаводиться домами, где можно было и жить, и торговать. Так на Ильинке появились здания, где за колоннадами помещались внизу магазины и лавки, а вверху - квартиры.
Таким образом, Ильинка в царствование Екатерины II поменяла декорации. На месте средневековых палат встали строем, плечом к плечу, дома одной высоты и одного стиля. Фасады украсились портиками. Улица приобрела редкую для Москвы завершенность. Ее "застывшая музыка" звучала так, словно она исполнялась оркестром, ансамблем. По словам очевидца, за два всего года на улице и в переулках появились "великолепною и огромною архитектурою обывательские дома, имеющие под собой лавки, число коих простирается до 60, и во всех почти торгуют галантереею, придавая сей части улицы города не мало красоты". К ней тянулись люди. Торговцы заводили здесь не только лавки. Некий купец Михайлов исхлопотал разрешение открыть "клоб", где можно было поиграть в бильярд, отобедать, но без выпивки. Такой же клуб получила разрешение держать в 1782 году жена иностранца Фавера, но и ей не дали права подрывать винную монополию. Заморские "фряжские" вина покупались в погребах под торговыми рядами.
Побывавший в Москве в царствование Екатерины II англичанин Кокс не преминул отметить, что в Китай-городе есть "единственная улица во всей Москве, где дома тесно примыкают друг к другу без всяких промежутков". Его поразили на других улицах контрасты, подобно которым не видел он в Лондоне. "Жалкие лачуги лепятся около дворцов, одноэтажные избы построены рядом с богатыми и величественными домами". И он же удивлялся, что "некоторые кварталы этого огромного города кажутся совершенными пустырями, иные густо заселены, одни похожи на бедные деревушки, другие имеют вид богатой столицы". Нечто подобное можно было встретить тогда даже на Тверской, к которой перешла роль главной улицы.
Но, утратив эту роль, Ильинка стала так красива, что попала в число лучших видов Москвы. Их выполнил по поручению императора Павла петербургский художник Федор Алексеев с учениками. Сына отставного солдата сторожа Академии художеств по прошению отца зачислили в академию, потом командировали совершенствоваться за границу за казенный счет. Рисунки и картины Москвы принесли Алексееву славу первого мастера русского городского пейзажа. Чтобы нарисовать Ильинку, художник установил мольберт на площади. Перспективу замыкает сломанная при Сталине церковь Николы Большой Крест. А справа видны помянутые выше дома Хрящева и других московских купцов. Каждый, глядя на рисунок, видит, какую красоту мы потеряли во время пожара 1812 года, испепелившего классическую Москву Матвея Казакова.
