Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый
Македония представляла полугреческую, полуварварскую крестьянскую страну, сравнительно обширную; крестьян, удаленных подчас на 3–4 перехода, нельзя было созывать в столицу для обучения и сплочения в тактическую единицу. Поэтому первоначально она не представляла особого интереса в военном отношении. В ней сложился особый класс, несший военную службу, — дворяне, образовывавшие нерегулярную конницу, крестьяне же призывались только для нерегулярной службы, как легкая пехота. В общем, военное искусство стояло почти на той же ступени, как и у варварских народов.
Македонская фаланга. Филипп II, царь Македонский (359–336 гг.), имея широкие политические замыслы, приступил к формированию серьезной вооруженной силы. Образцом ему служил Эпаминонд; однако, Филипп II не заимствовал слепо чужой образец, а искусно применялся к македонским условиям. Он принял на службу значительное количество греческих наемников, но озаботился, чтобы ядро армии было македонским. Из македонских крестьян он создал македонскую фалангу, несколько отличную от дорийской (спартанской). Дорийская фаланга предназначалась для рукопашной схватки. Вследствие этого, копья греков были сравнительно коротки — около сажени, чтобы ими можно было владеть одной рукой, держа другой щит, и ряды фаланги строились не слишком тесно, чтобы дать каждому бойцу известный простор для действия оружием. Дорийская фаланга, выработанная веками, являлась стройным законченным целым, но требовала сравнительно высокого развития от входивших в нее воинов.
Филипп для своих македонских крестьян изменил несколько облик фаланги. Люди в ней ставились настолько тесно, что двигаться было трудно, и для фронтального движения обычно приходилось предварительно вздваивать ряды. Основное вооружение представляла сарисса — 3-х саженная пика, которая занимала обе руки бойца; первая шеренга сохраняла щиты и потому имела, вероятно, более короткие пики, которые постепенно удлинялись к пятой шеренге, так что пики всех пяти шеренг, наклоненные вперед, кончались на одном обрезе[16].
В общем, создалась масса максимальной сомкнутости, противоставлявшая против двух неприятельских бойцов 15 пик трех рядов пяти первых шеренг фаланги. Македонский гоплит мог обходиться более дешевым предохранительным вооружением. Это было не усовершенствование дорийской фаланги, а приспособление ее к местным условиям, связанное, быть может, с шагом назад. Македонская фаланга являлась уже не орудием для рукопашного боя, а необычайно густо ощетинившимся тараном, который должен был все столкнуть с своего пути.
Македонская тяжело вооруженная пехота получила от Филиппа почетное название пецетеры (пешей королевской свиты). Из горцев в македонской армии были сформированы очень деятельные отряды легко вооруженной пехоты — пелтасты, лучники, пращники. Кроме того, для связи между фалангой и конницей, была устроена особая отборная пехота — гипасписты, имевшая несколько облегченное вооружение дорийского гоплита и игравшая как бы роль средней пехоты.
Конница. Центр тяжести реформы заключался в создании конницы, игравшей уже и у Эпаминонда существенную роль. Но конница, предшествовавшая македонскому типу, не образовывала тактических единиц, не представляла крепко сплоченного, дисциплинированного, регулярного целого. Нерегулярное начало держится у всадников гораздо упорнее, чем у пеших; с одной стороны, задача сколотить регулярную конную единицу несравненно труднее; человек на коне не так легко поддается строевой муштре, как пеший, чувство сомкнутости у него несомненно слабее; а с другой стороны, иррегулярный всадник и на поле сражения и на театре войны может принести несравненно большую пользу, чем иррегулярный пехотинец. Македонская конница была дисциплинирована, она образовывала достаточно сплоченные эскадроны — иллы. Большая часть македонской конницы носила название свиты (гетеры) и комплектовалась наследственными воинами — дворянством; остальная конница носила название пиконосцев (сариссофоры). Стремян изобретено еще не было, и сильный удар пикой грозил самому владельцу пики падением.
Македонская конница уже не ограничивалась задачей прикрытия фланга пехотной фаланги, а сама наносила подчас главный удар. Она не перемешивалась с легко вооруженной пехотой, как у фиванцев, а находилась с ней в отношении свободного тактического взаимодействия. Когда конница, как в сражении на реке Гранике, встречала местное препятствие, пешие стрелки сейчас же являлись на выручку, чтобы проложить ей дорогу.
Македонское войско, сформированное из дворян, крестьян и пастухов, представляло гораздо легче дисциплинируемые элементы, чем городские контингенты греческих демократий. Демосфен в своих знаменитых филиппиках[17] обращал внимание на преимущества македонской организации: тогда как спартанцы или другие греки могли протянуть поход самое большее на 4 месяца, македонцы воевали, пока не достигнут цели, не стесняясь временем года; они не опустошали окрестностей укрепленных городов, как другие греки, а осаждали и брали города. Македонская армия представляла прочное сочетание всех родов войск. Македонская политика имела единого руководителя, она не обсуждалась вслух, средства и возможности ее оставались тайными, тогда как в Греции все политические и даже важнейшие стратегические вопросы приходилось выносить на народное обсуждение. С Филиппом II народилась военная монархия, способная планомерно и точно стремиться к поставленной цели.
Борьба Демосфена, вождя греческой демократии, с Филиппом II получила свое завершение на поле сражения под Херонеей (338 г.). Греческая армия состояла из прекрасных солдат, но контингенты отдельных городов были слабо спаяны в одно целое, единства командования не было. В то время, как сын Филиппа Александр вел главную атаку на фивян, сильнейших и числом, и традициями Эпаминонда, и Священной дружиной, находившейся в их рядах, Филипп с гипаспистами, медленно отступая, занимал внимание афинян; когда Александр прорвал строй фивян и обратился против афинян, все было мгновенно кончено. Демосфену пришлось бежать. Красноречивейший оратор в мире был побежден стратегом.
Эллинистический империализм. Греческая демократия создала высокую культуру, но своими силами не могла дать всемирное распространение эллинизму. Движение греков на восток началось еще за много столетий до Филиппа, но греки в Азии и Египте занимали подчиненное положение, являлись специалистами, продавали свои технические силы и знания и поддерживали ими чуждую, остановившуюся цивилизацию Востока.
Александру Македонскому (336–323 гг.) досталась в наследство стройная единая система военных и политических мероприятий, программа эллинистического империализма. Этот империализм складывался из крестьянской силы Македонии, создавшей и охранявшей авторитет и дисциплину, на которые греческие демократии не были способны, и монархической, хотя и сильно ограниченной обычаем, власти. Но македонский монарх являлся только автократическим (самодержавным) стратегом Греции, т. е. объединителем и вождем всего македонско-греческого воинства. Обширные завоевания, сделанные силами одной полуварварской Македонии, не открыли бы новой страницы мировой истории. Новый этап был достигнут союзом между македонским авторитетом и греческой цивилизацией, намеченным еще Филиппом. Традиция вела род македонских царей от греческого героя Геркулеса, и наставником своего наследника Филипп избрал гениального грека Аристотеля. Македонская фаланга Александра несла на остриях своих копий народам Востока завоевания греческой культуры, греческую мысль — греческую литературу, греческое искусство и технику.
В состав эллинистического империализма входила и другая существенная данная. Хозяйственная жизнь народов, населявших пространство между Средиземным морем и Аравийским заливом, в течение тысячелетий выработала общие интересы, группировавшиеся вокруг свободы торговли по караванному пути от Финикии к Евфрату, представлявшему единственный путь обмена Востока и Запада. В седьмом веке до Р. X. на этом участке Азии создаются торговые государства, благосостояние которых тесно связано с их экономическими взаимоотношениями. В шестом веке до Р. X. греки уже выступают в роли культуртрегеров в Лидийском царстве и Египте, но создание персидской монархии отбрасывает греков назад. На подготовленной сложностью и перепутанностью интересов почве древнего Востока легко возникают обширные монархии — вавилонская, два раза ассирийская, ново-вавилонская, персидская — однако, завоеватели каждый раз имели слишком мало культурного содержания, чтобы обосновать прочное всемирное государство, спаять все части одной культурой. Профессионально-военное Ассирийское царство держалось немногие десятки лет.
