Наум Синдаловский - Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.
Считается, что именно с этих пор Сарская мыза превратилась сначала в Сарское Село, о чем мы уже говорили, а затем, благодаря более удобному произношению, в Царское Село.
В эпоху Екатерины II Царское Село превращается в загородную императорскую резиденцию. Вместо «Деревни царя», как называли его при Петре I и Екатерине I, Царское Село стали называть «Дворцовым городом», «Петербургом в миниатюре» или «Русским Версалем». Особенно после того, как Екатерина II решила в непосредственной близости к Царскому Селу построить новый дворцовый городок Софию и жить в нем со своим двором, устроив там, как она говорила, «Русский Версаль».
В 1811 году, после открытия в Царском Селе Лицея, в аристократических салонах питерские остроумцы заговорили о «Городе Лицее на 59-м градусе северной широты» и «Лицейских садах», раскинувшихся вокруг него.
1918. Одним из первых актов большевиков по искоренению из сознания пролетариата примет и символов «проклятого царского режима» стало переименование Царского Села в Детское Село. Идея будто бы принадлежала наркому просвещения А. В. Луначарскому, который предложил в целях воспитания детей в духе социализма и ограждения их от религиозного воспитания забрать их из семей, поместить в специальные школы и запретить видеться с родителями. Местом для таких спецшкол было избрано Царское Село, которое славилось свежим воздухом и чистой водой. Памятниками тех революционных преобразований остались только железнодорожная станция «Детское Село» да анекдот того времени. У железнодорожной кассы: «До какой вам станции, гражданин?» – «Забыл вот… Название такое алиментарное… Да! Вспомнил. До Детского Села, пожалуйста».
1937. В 1937 году страна готовилась широко отметить 100-летие со дня гибели Александра Сергеевича Пушкина. В государственную программу по проведению торжественных мероприятий, посвященных этой трагической для русской культуры дате, было включено и переименование Детского Села в город Пушкин. Здесь с 1811 по 1817 год Пушкин учился в Царскосельском лицее, здесь летом 1831 года, сразу после женитьбы, он жил в доме вдовы придворного камердинера Китаевой.
Царскосельский лицей был предназначен для подготовки высших государственных чиновников различных ведомств. Выбор для размещения Лицея в Царском Селе, а точнее, в одном из флигелей Екатерининского дворца, был определен желанием царствующего императора Александра I дать европейское образование своим младшим братьям, которые жили во дворце. Торжественное открытие Лицея состоялось 19 октября того же 1811 года – дата, известная всей читающей России по ежегодным лицейским праздникам.
Благодаря Лицею среди петербургских интеллигентов формируются такие емкие и всеобъемлющие понятия, как «Лицейская республика» (в узком, конкретном смысле: лицейское товарищество первого выпуска, трактуемое чаще всего гораздо шире и глубже) и «Лицейский дух» (метафора, вобравшая в себя все сложившиеся к тому времени представления о свободомыслии и независимости суждений). Отсюда было недалеко до крылатого выражения «Сады Лицея». Имелась в виду совокупность всех садов и парков Царского Села – Екатерининского и Александровского, Лицейского садика, Старого, или Голландского, сада, которые уже тогда в петербургском обществе олицетворялись с миром свободы и вольности, мужской дружбы и мимолетной случайной влюбленности, а кроме того, располагали, как заметил Дмитрий Сергеевич Лихачев, к «уединенному чтению и уединенным размышлениям».
Из фольклора, связанного с годами, проведенными юным Пушкиным в Лицее, особенно известны легенды о взаимоотношениях лицеиста с монаршими особами. Задиристое, а порой и просто дерзкое поведение Пушкина импонировало фольклору, становясь постоянным объектом его внимания. Согласно одной из легенд, однажды Лицей посетил император Александр I. «Ну, кто здесь первый?» – спросил он собравшихся лицеистов. «Здесь нет первых, ваше величество, – будто бы ответил юный Пушкин, – здесь все вторые».
Лицеисты первого, пушкинского выпуска решили оставить по себе память. В лицейском садике, около церковной ограды, они устроили пьедестал из дерна, на котором укрепили мраморную доску со словами: «Genio loci», что значит «Гению (духу, покровителю) места». Этот памятник простоял до 1840 года, пока не осел и не разрушился. Тогда лицеисты уже одиннадцатого выпуска решили его восстановить. В это время слава Пушкина уже гремела по всей России. Тогда и родилась легенда, что в лицейском садике установлен памятник не какому-то абстрактному гению места, а конкретному Александру Пушкину, воздвигнутый якобы еще лицеистами первого выпуска, сумевшими разглядеть в нем гения русской поэзии.
В 1843 году Лицей перевели из Царского Села в Петербург на Каменноостровский проспект, в здание, построенное в свое время архитектором Л. И. Шарлеманем для сиротского дома. Лицей стал называться Александровским, по имени его основателя императора Александра I. Своеобразный памятник «Гению места», перевезенный сюда из Царского Села, еще несколько десятилетий украшал сад нового здания Лицея. Дальнейшая его судьба неизвестна. А в лицейском садике Царского Села, там, где была первоначальная мраморная доска, в 1900 году по модели скульптора Р. Р. Баха был установлен памятник поэту – юный Пушкин, сидящий на чугунной скамье Царскосельского парка.
Заложенные лицеистами и их наставниками и учителями традиции духовной жизни со временем не исчезали, а, напротив, укреплялись и углублялись. Не случайно одним из самых распространенных названий современного города Пушкина стало определение «Город муз». В самом деле, на протяжении нескольких столетий в Царском Селе, а затем в Детском Селе и городе Пушкине жили и работали многие выдающиеся представители русской литературы. Не говоря уже о самом Пушкине, заметный след в истории города оставили историк Николай Карамзин и философ Петр Чаадаев, писатели Алексей Толстой, Александр Беляев, Вячеслав Шишков, поэты Анна Ахматова, Сергей Есенин, Иннокентий Анненский, Николай Гумилев, Татьяна Гнедич и многие другие деятели отечественной культуры.
ЧАСТЬ 2
Улицы, переулки, проспекты, площади
От улицы к улице
В основу формирования уличной системы Петербурга положен знаменитый гигантский треугольник, так называемый Невский, или Морской, трезубец, образованный двумя проспектами – Невским и Вознесенским – и Гороховой улицей. Все три магистрали, которые в народе известны как «Лучи», или «Адмиралтейские лучи», образуя равные углы, приблизительно на одинаковом расстоянии пересекаются радиальными полукружиями улиц, рек и каналов.
Более двух столетий принцип трехлучевой уличной системы оставался основополагающим в петербургско-ленинградском градостроении. Достаточно напомнить, что еще в предвоенном, 1936 года Генеральном плане развития Ленинграда предполагалось средний «Луч» – Гороховую улицу (в то время улицу Дзержинского) – продлить шоссейной дорогой до Колпина, а Варшавский вокзал, замкнувший в 1851 году перспективу Вознесенского проспекта, снести. Планам не было суждено сбыться. Более того, в 1962 году зданием Театра юных зрителей перспектива Гороховой улицы была окончательно, во всяком случае на обозримый период, прервана.
Строго говоря, и Невский проспект как перспективу можно рассматривать только в пределах от Адмиралтейства до площади Восстания, где он достаточно широк и прямолинеен.
Таким образом, трехлучевая система в настоящее время сохранилась только в границах исторического центра Петербурга и является памятником отечественного градостроения.
Уникальным остается и сам принцип образования петербургских улиц. Если в старинных русских и большинстве европейских городов улицы, играя чисто коммуникативную роль, возникали между уже существовавшими жилыми домами и потому в плане представляли совершенно беспорядочную криволинейную сетку пересекающихся дорог, то в Петербурге «прешпективы» сначала обозначались на свободной для застройки территории, а затем ее участки раздавались их будущим владельцам для строительства и освоения. Благодаря этому Петербург стал первым русским городом с четко обозначенной сетью прямолинейных улиц между жилыми кварталами. Да и сами кварталы в современном понимании этого слова впервые в градостроительной практике появились именно в Петербурге.
Образ прямых петербургских проспектов стал расхожей художественной метафорой, широко используемой в самых различных, порою совершенно противоположных обстоятельствах. «Как петербургские проспекты», – говорили в укор поэтам и писателям, строчки произведений которых были так же, как «прешпективы», прямы и пусты.
Такая градостроительная практика требовала соответствующего именослова. Внешне одинаковые проезды и проходы да еще поделенные на похожие друг на друга, однообразные кварталы надо было как-то отличать друг от друга. Назревала необходимость официальной топонимики.
