Франсуа Фонтен - Марк Аврелий
Где он с родителями жил до тех пор и какое носил имя? Предание доносит, что сначала он звался Катилием Севером, как прадед по матери, в доме которого на холме Целий жили молодые супруги. Тут мы подходим к области, почти не поддающейся изучению: семейным отношениям в Риме, где смешивались уважение к традициям и корыстные расчеты, законный патриархат и фактический матриархат, наследственное право и многочисленные новые браки. Все это в одних случаях упрощалось, в других усложнялось принятой процедурой усыновления, после которого разом менялись все права, родовые связи и даже имя лица[12].
У матери Марка — простой и строгой нравом Домиции Луциллы — были могущественные, но отнюдь не блестящие предки. Ее отцом был некий Русон, консул и сын консула. В руках ее матери Домиции Луциллы I, или, как говорили, Старшей, вдруг оказалось сказочное наследство нечистого происхождения: в основном это было состояние Домиция Афра, крупного нимского адвоката, который при Тиберии, Клавдии и Нероне прославился тем, что затевал и чаще всего выигрывал процессы о конфискациях. Он играл роль «делатора», что буквально значит «доносчик», но должно переводиться как «общественный обвинитель». В римской системе правосудия должность прокурора была частной, и исполнявший ее гражданин в случае выигрыша процесса получал четверть состояния обвиненного. Если в иске ему отказывали, он подвергался штрафу. Эта практика была безнравственна не сама по себе, а вследствие злоупотреблений, когда правитель давал волю произволу. При Юлиях — Клавдиях, а потом при Домициане она была средством жестокого сведения счетов и циничного захвата чужих состояний.
Мы знаем из Плиния, что Домиций Афр довел до казни богача Тулла, присвоил его богатства, а двух его сыновей взял на свое содержание. Один из его братьев был незаконным или приемным отцом Домиции Луциллы Старшей, которая оказалась единственной наследницей проклятого семейства. Еще большее богатство, нажитое в основном на кирпичных заводах — ключевой промышленной отрасли в это время усиленного строительства, — сосредоточилось в руках ее дочери.
Остается сказать, кто такой был знаменитый прадед Катилий Север, великодушно взявшийся дать воспитание Марку. Нам известна его карьера, похожая на карьеру Линия Вера-деда: дважды консул и префект Рима. Но он исполнял эту должность в тот самый момент, когда умирал Адриан, и не мог скрыть желания стать его наследником. В беспокойное время конца царствования в глазах больного императора это было преступлением. Катилию удалось отделаться отставкой от должности. Можно заподозрить его в эгоистическом желании испортить карьеру правнуку Марку, который вместе с дядей по отцу Антонином был фаворитом в этом соревновании. Но он, вероятно, просто счел, что регентство над малолетним наследником, избранным Адрианом — а обойтись без регента было никак нельзя — в первую очередь должно принадлежать воспитавшему его предку. Но Катилий был старше, причем, вероятно, деспотичнее и честолюбивее Антонина, и предпочтение было отдано ему — поразительный проблеск прозорливости Адриана!
Откуда взялся этот Катилий Север — родич, которому историки затрудняются найти место на генеалогическом древе? Был ли он приемным отцом или свекром Домиции Луциллы-бабки, вопрос спорный, но несомненно одно: он готовил Марку очень высокое место в обществе, вложив в его воспитание значительные средства, ради него одного создав хорошую частную школу. Учеником мальчик, может быть, и жаловался на нее, но пятьдесят лет спустя был от нее в восторге. Кроме прочего, большой удачей в его глазах было то, что он не провел детство на женской половине, то есть на кухне, как все маленькие принцы в мире. Он благодарит богов, что «не воспитывался дольше у наложницы деда» (I, 17).
Размеченная карьера
Мальчика опекали со всех сторон — мы видели, как робок и наивен он был еще в двадцать три года, — но в то же время рано, с самых малых лет, он держал испытания на зрелость. Шести лет от роду специальным указом дяди Адриана он зачисляется в сословие всадников и возглавляет его с почетными титулом «принцепса юношей». Благодаря этому раннему скачку в карьере он сразу перепрыгнул через несколько этапов. Ему был предоставлен «конь от государства», и он символически поступил на государственную службу. Более того — семи лет он был принят в высоко аристократическую корпорацию салиев. Это была жреческая коллегия, созданная в незапамятные времена и поддерживавшая непонятные уже традиции. Ее название происходило от глагола «salire» (прыгать), и дважды в год двадцать четыре члена коллегии исполняли священную пляску в честь Марса, ударяя копьем по щиту и громко читая хором заклинания, смысл которых был уже давно утрачен. Предание гласит, что маленький Марк, кинув, как и старшие, свой венок в сторону статуи, попал ей прямо на голову. Весь его клан, искавший предзнаменований в свою пользу, не упустил и это.
Другое дело разглядел ли в нем Адриан, как любили утверждать впоследствии, необыкновенные дарования. В то время он разъезжал по свету и не думал о наследнике. Но ему было важно связать себя с могущественной галло-испанской партией, с которой у него к тому же были и родственные узы. Чтобы понять динамику властных отношений в Риме, надо вкратце описать эти связи.
Клан Анния Вера был связан с кланом Аррия Антонина через брак тетки Марка (сестры его отца) Аннии Галерии Фаустины и консула Антонина. Бабкой Фаустины была, как думают, Матидия — племянница Траяна и теща Адриана. Так соткалась сеть политических союзов, обладавшая неизмеримой финансовой мощью, к которой мужчины трех семейств — все превосходные юристы и испытанные руководители — добавляли и административные возможности. Как ни парадоксально, в империи Цезарей военное искусство в системе воспитания правящих классов не было приоритетным. Хотя в принципе командные должности и привилегии в войсках были закреплены за патрициями[13], военная служба для латиклавиев (имевших право носить широкую красную полосу на тоге[14] — знак сенаторского достоинства) была недолгой (три года при штабе легиона), а то и вовсе факультативной. Подчас они предпочитали проходить гражданские должности. Рим уже давно не был военно-аристократическим обществом: оборону он доверил профессиональным солдатам, из которых, в порядке старшинства и заслуг, и набирался командный состав, пригодный для поля боя.
Впрочем, видимость в этом отношении могла вводить в заблуждение: ведь самый выдающийся император династии Траян был великим завоевателем и всю жизнь провел во главе своих легионов. Правда же состоит в том, что даже в глазах современников Траян был блестящим исключением. Его наследнику и воспитаннику Адриану хватило хитроумия поддерживать видимость сохранения политики престижа; он продолжал держать армию в боевой готовности, но эта армия служила чисто оборонительной стратегии. Он нанес удар касте военных, сложившейся вокруг Траяна, а инспекцию вооруженных сил Империи лишил властных полномочий.
В связи с проблемой наследования мы убедились, что римское общество по сути своей было штатским и обладало талантом к выполнению административных функций и поиску наиболее миролюбивых путей создания Империи. Наследники, на которых обратил свое внимание Адриан, не имели никакого военного опыта. Не будем раньше времени смотреть на долгосрочные последствия такого выбора — мы должны понять его логику: для Империи, которая, по мнению своих руководителей и признанию всех здравомыслящих людей, достигла оптимальных размеров в разумных естественных и исторических границах, абсолютными приоритетами должны были стать организация и поддержание порядка. Для этих целей армия и администрация были неразрывно связаны и одинаково нужны. Но в правильно понимаемом правовом государстве и то, и другое опиралось не только на одну и ту же власть, но и требовало одинаковых технических умений.
И действительно: мирные провинции подчинялись сенату, неспокойные провинции и Египет — императору. С общего молчаливого согласия обе эти власти со времен Траяна полностью объединились. По общему правилу, наместники, назначенные как императором, так и сенатом, были бывшими консулами, их легионами командовали более молодые сенаторы, а при них состояли трибуны из латиклавиев. Стратегия разрабатывалась в Риме опытными офицерами генерального штаба, тактика была делом профессиональных обер- и унтер-офицеров — примипилариев и центурионов. Все было превосходно устроено, чтобы в любом случае поддерживать порядок. Администрацией ведали всадники, подчиненные наместникам, которые лично надзирали за надлежащим отправлением правосудия. Как еще можно сделать лучше? Гражданское управление и военное командование осуществляли одни и те же люди, занимая эти должности в порядке, соответствовавшем строго соблюдавшемуся принципу: cedant arma togae[15].