Георгий Зуев - Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.
Итак, прежде, нежели дошла очередь до Спафариева, калмык, для напоминания ему нужного, употреблял те секунды, в которые монарх, ходивший по палате, оборачивался к ним спиною. Государь, однако, это приметил, спросил калмыка, зачем он здесь?
– Я, всемилостивейший Государь, принял смелость войти сюда со своим господином для поправления его в случае замешательства в ответах.
– Да разве ты что разумеешь?
– Я, Ваше Величество, будучи неотлучно при моем господине, старался воспользоваться преподаваемым ему наставлением.
Монарх, удивясь этому, стал сам расспрашивать калмыка по части морских познаний и, к великому удовольствию, нашел его весьма сведущим в них. После сего таким же образом монарх начал испытывать его господина и нашел, что насколько слуга был знающ, настолько тот несведущ. Какие же учинил решения правосудных государь? Калмыку не только пожаловал вольность, но и чин мичмана во флоте, а господина его повелел записать матросом и отдать в команду ему, чтобы он постарался научить его тому, что сам знает. Калмык этот в 1723 году был уже капитаном, в 1729 году контр-адмирал Калмыков командовал арьергардом эскадры Балтийского флота».
Навигаторы, отправленные «за море» в 1711 году, плавали мало, всего одну или две кампании, и потому по возвращении в Москву через 2-3 года большинство из них экзамена не выдержало. По распоряжению Петра I их зачислили в матросы и лишь через несколько лет успешного практического плавания на русских военных кораблях и повторного экзамена им присвоили офицерские чины.
Тяжко приходилось руководителю зарубежной морской практики навигаторов князю Ивану Львову. Ведь первоначально его направили «за море» лишь для наблюдения за поведением племянника знаменитого генерал-адмирала графа Ф.М. Апраксина – Александра Петровича Апраксина. Однако вскоре упомянутым выше указом царя на Львова возложили функции руководителя морской практикой всех приезжающих за рубеж навигаторов. Организационно выполнять миссию князю было довольно сложно, так как он даже не получил полагавшегося для подобной работы официального дипломатического статуса при английском и голландском королевских дворах. Небольшая группа молодых русских дворян из знаменитых родов и богатых семейств доставляла больному и раздражительному старику огромные неприятности, приводившие его в отчаяние. Князь постоянно жаловался на них в донесениях графу Ф.М. Апраксину и самому императору.
О заграничной жизни отпрысков древнейших дворянских фамилий в официальных документах сохранилось много любопытных историй и анекдотов. Юнцы вели беспробудно пьяную жизнь, а их шалости приводили к серьезным уголовно наказуемым нарушениям. Прокутив все деньги, они нагло донимали князя Ивана бесцеремонными требованиями оплаты своих огромных заграничных долгов. Князю Львову не раз приходилось выкупать этих недорослей из долговой тюрьмы.
Подобные жалобы на группу загулявших навигаторов направлял в Россию и официальный посланник в Лондоне граф Литта. Он неоднократно сообщал, что родовитые недоросли «научились пить и тратить деньги и их хотят уже сажать в тюрьмы за долги». Дипломат убедительно просил не присылать более таковых господ в Англию, так как навигаторы постоянно должают и ведут разгульную жизнь. «Тщился я ублажить, – пишет Литта, – англичанина, которому один из московских навигаторов глаз вышиб, но он 500 фунтов стерлингов запросил». В другом донесении князь Иван Львов сообщал в Россию: «Изсушили они (навигаторы. – Примеч. авт.) не только кровь, но уже самое сердце мне, от вас (от морского начальства. – Примеч. авт.) ни на что никакого решения и указов не имею! Я бы рад, чтобы меня они там убили до смерти, нежели бы такое мне злострадание иметь и несносные тягости…»
О секретаре Сенявине, находившемся при навигаторах в Лондоне, Львов в своем рапорте доносил, что «…он теперь укрывается и дело свое покинул, хотят убить до смерти!… Хотя бы вы изволили прислать 50 000 фунтов, я чаю, мало будет на английских навигаторов».
Безусловно, нервы и здоровье князю Львову портила лишь небольшая «элитная» группа навигаторов, попавших из России в Лондон, с его соблазнами и роскошью. Большая же часть выпускников Навигацкой школы, по отзывам князя Львова, ответственно занималась своим делом, успешно овладевала практическими навыками на военных английских кораблях и получила прекрасные аттестации от морских капитанов, высоко оценивших знания и способности молодых русских моряков. Именно эта группа навигаторов впоследствии достигла высоких морских чинов и принесла отечеству и его флоту огромную пользу. Из их числа вышли сын учителя Петра Великого – Никиты Зотова (князя Папы) – контр-адмирал Конан Зотов, Николай Федорович Головин – адмирал и президент Адмиралтейств-коллегии, князь Михаил Михайлович Голицин – генерал-адмирал, Федор Иванович Соймонов – известный гидрограф и писатель, адмиралы Белосельский, Калмыков, Лопухин, Дмитриев-Мамонов, Шереметев и многие другие.
Князь Львов, писавший отчаянные донесения в Россию, сумел все же эффективно и четко выполнить возложенные на него обязанности по руководству морской практикой навигаторов. Его опыт и умение позволили обеспечить курсантам за границей необходимые условия обучения и проживания и благополучно завершить тяжелую морскую практику на иностранных военных кораблях. Впоследствии князь обратился к российскому императору с довольно обоснованным советом об экономической и деловой целесообразности проведения последующей морской практики навигаторов на отечественных военных кораблях под руководством опытных российских офицеров. Одобрив разумные доводы князя, Петр I все же признал их преждевременными. Это деловое предложение реализовали значительно позже, после успехов, достигнутых русским флотом в Северной войне.
В период своего основания Навигацкая школа в Москве находилась в ведении Оружейной палаты. Куратором первого военно-морского учебного заведения являлся тогда боярин Ф.А. Головин «с товарищи». После его смерти в 1706 году учебное заведение передали в ведение Приказа Морского флота и его руководителя генерал-адмирала графа Ф.М. Апраксина. В 1712 году «главный надзор» за школой осуществляла Адмиралтейская канцелярия Адмиралтейств-коллегии. После перевода Школы математических и навигацких наук в Морское ведомство ее стали опекать и контролировать люди, сведущие в делах флота.
Навигацкая школа за период своего 15–летнего существования, вынеся на себе всю тяжесть нового дела, стала своеобразной колыбелью российского флота, выпустив из своих стен первых отечественных морских офицеров и специалистов. Благодаря активной работе педагогов и воспитателей этого учебного заведения полностью отпала необходимость в найме на корабли Балтийского флота дорогостоящих иностранных моряков и специалистов. Создание Навигацкой школы, кроме того, позволило разрушить предрассудки и вековые убеждения о вреде заморской науки. Первая светская школа способствовала распространению в стране просвещения. Из нее вышли первые учителя грамоты и «цифири», заполнившие вакансии во вновь открытых губернских учебных заведениях.
Благодаря трудам подготовленных в стенах школы геодезистов Россия обрела свои географические карты. Их труды впоследствии легли в основу работы по составлению первого атласа Российской империи, изданного воспитанником Навигацкой школы, обер-секретарем Сената И.К. Кирилловым.
Безусловно, деятельность этого учебного заведения не исключала досадных ошибок и недостатков, но историческое значение Школы математических и навигацких наук на Сухаревке неоспоримо.
Кроме того, не следует забывать, что учебное заведение существовало в те темные времена, когда люди искренне верили в пса с рогами – антихриста, а про научные книги говорили и писали: «Если кто спросит – знаешь ли ты философию, ты ему скажи: греческих древностей не учил, красноречивых астрономов не читал, философии никогда в глаза не видел, учу же книги священного закона, которые могли бы мою грешную душу спасти перед Богом».
Необходимо также помнить, что первое военно-морское училище работало в Москве, преодолевая невежество и дремучую отсталость русских обывателей, когда знатные фамилии и боярские роды особенно отрицательно относились к его деятельности. В тесном семейном кругу за крепкими дубовыми воротами в те времена на все лады доставалось «немецкому барабанщику», царю Петру, задумавшему новое дело «для Бога мерзностное». Из уст в уста передавался в те времена по Москве вещий сон царицы Марфы про Петра-антихриста и утверждение сторожа при Сухаревой башне про «книгу черную», которую 12 духов стерегут, и про диковинный дым над домом графа Брюсова, и про трубы «диавольские», сквозь кои немецкие колдуны днем и ночью смотрят в небо. Вспоминали с сожалением о недавнем добром времени, когда самого боярина Матвеева не пожалели: не будь чернокнижником, не читай лечебников с аптекарскими знаками; не зря и «аглицкого иноверца» чуть на плаху не отправили за «долбицу», оказавшуюся таблицею логарифмов, а теперь?.. Бояре крестились набожно и молились усердно о спасении от надвигающейся гибели, от царства антихриста.
