Геннадий Левицкий - Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие
Римский историк Гай Саллюстий Крисп представляет портрет вождя заговора:
Луций Катилина, человек знатного происхождения, отличался большой силой духа и тела, но злым и дурным нравом. С юных лет ему были по сердцу междоусобные войны, убийства, грабежи, гражданские смуты, и в них он и провел свою молодость. Телом он был невероятно вынослив в отношении голода, холода, бодрствования. Духом был дерзок, коварен, переменчив, мастер притворяться и скрывать что угодно, жаден до чужого, расточитель своего, необуздан в страстях; красноречия было достаточно, разумности мало. Его неуемный дух всегда стремился к чему — то чрезмерному, невероятному, исключительному.
Что касается контингента будущего войска Катилины и способа вербовки, то Саллюстий солидарен с Плутархом:
Более всего Катилина старался завязывать дружеские связи с молодыми людьми; их, еще податливых и нестойких, легко было опутать коварством. Ибо в соответствии с наклонностями каждого, в зависимости от его возраста, Катилина одному предоставлял развратных женщин и юношей, другому покупал собак и лошадей — словом, не жалел денег и не знал меры, только бы сделать их обязанными и преданными ему.
Способ приобретения союзников был явно в духе Цезаря. Однако Катилина славился расточительностью, денег этому человеку не хватало даже для собственных нужд; подобные траты мог профинансировать только самый состоятельный римлянин — Марк Лициний Красс. Такие выводы служат косвенным подтверждением участия в заговоре Цезаря и Красса.
Самый богатый человек в Риме и самый популярный у плебса политик были весьма ловкими людьми. Они использовали любую ситуацию и не могли пропустить в качестве безучастных зрителей назревавший заговор. Цезаря нисколько не смутило то обстоятельство, что сподвижниками Катилины были опустившиеся, погрязшие в долгах сулланцы, от которых он в свое время много претерпел, а в настоящем являлся яростным борцом против порядка, установленного Суллой. Цель оправдывает средства — девиз вполне подходит Гаю Юлию.
Марк Лициний Красс (Мрамор. Лувр. Париж)
Вместе с тем Цезарь и Красс были достаточно умными людьми, чтобы открыто не стать на сторону Катилины. Они предпочитали из — за ширмы управлять отчаянными головорезами, словно марионетками. Именно поэтому сведения об их роли в авантюре Катилины чрезвычайно расплывчаты, отрывочны и до конца не ясны. Из античных историков лишь Светоний открыто причисляет Цезаря и Красса к заговорщикам, причем они значатся на первых ролях. Согласно этому автору, предполагалось, что Катилина нападет на сенат и перебьет намеченных лиц. Среди всеобщей смуты Красса должны назначить диктатором, а Цезарю достанется второй по значимости пост — начальника конницы.
Как часто бывает в подобных авантюрах, мятежный и своенравный исполнитель вышел из — под контроля идейных отцов. Убийства неугодных сенаторов Катилине показалось мало: он разработал план поджога Рима в 12 разных местах, а во время пожара его войско должно было ворваться в город и устроить небывалую резню.
Красс и Цезарь не оценили излишнее усердие Катилины. Особенно не устраивал такой вариант развития событий Марка Красса — этот античный миллионер занимался строительством доходных домов и сдачей их в аренду. Ему принадлежало едва ли не пол — Рима, и потому от перспектив плана Катилины Красс пришел в ужас. В ночь с 21 на 22 октября 63 года до н. э. богатейший домовладелец явился в жилище консула Цицерона и передал ему якобы полученные анонимные письма, в которых содержались советы уехать из Рима, чтобы избежать смерти.
Таким образом, не без помощи Красса была предотвращена бойня, грозившая гибелью Рима. Вскоре Цицерон арестовал бывших в городе руководителей заговора: Корнелия Лентула, Цетега, Габиния и Статилия. Через два дня в храме Согласия над ними состоялся суд. Большинство сенаторов высказались за смертную казнь, и лишь Цезарь пытался спасти их из последних сил.
Плутарх так описывает действия Цезаря:
Неизвестно, оказывал ли тайно Цезарь в чем — нибудь поддержку и выражал ли сочувствие этим людям, но в сенате, когда они были полностью изобличены и консул Цицерон спрашивал у каждого сенатора его мнение о наказании виновных, все высказались за смертную казнь, пока очередь не дошла до Цезаря, который выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей, выдающихся по происхождению своему и достоинству, несправедливо и не в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в италийских городах, которые может выбрать сам Цицерон, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.
Когда все мыслимые и немыслимые средства спасения заговорщиков были исчерпаны, Цезарь принялся призывать сенаторов к человеколюбию. В цицероновской «Четвертой речи против Луция Сергия Катилины» мы находим следующие слова:
(Цезарь) полагает, что бессмертные боги определили, чтобы смерть была не казнью, а либо законом природы, либо отдохновением от трудов и несчастий. Поэтому мудрые люди всегда встречали ее спокойно, а храбрые часто даже с радостью. Но тюремное заключение, и притом на вечные времена, несомненно, придумано как высшая кара за нечестивое преступление.
Таким образом, Цезарь предвосхитил нынешних противников смертной казни. Забегая вперед, заметим, что он и далее будет беречь жизни римских граждан, которые по его же вине станут вести братоубийственные войны. Цезарю не была чужда высокая мораль и человеческие чувства, но избранный путь заставлял его невольно пренебрегать многими условностями, законами человеческими и божьими.
Цицерон обличает Катилину (Картина Чезаре Маккари. XIX век)
Предложение Цезаря показалось сенаторам настолько человеколюбивым, что многие отказались от своего мнения. И все же, большинством голосов сенат принял решение о казни заговорщиков, а «человеколюбие» Цезаря едва не стоило ему жизни. Плутарх сообщает:
Когда Цезарь выходил из здания сената, то на него набросилось с обнаженными мечами много сбежавшихся юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Но, как сообщают, Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благополучно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши оглянулись, знаком удержал их, либо испугавшись народа, либо вообще считая такое убийство несправедливым и противозаконным… Позже его обвиняли в том, что он не воспользовался представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от Цезаря, а испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю.
Противостояние Цезаря и «отцов народа» усилилось. Прошло несколько дней, и Цезаря вызвали в сенат для защиты против выдвинутых подозрений. Плутарх не говорит, в чем обвиняли Гая Юлия, но Светоний утверждает, что «он был объявлен сообщником Катилины».
Толпы народа, видя, что заседание затягивается, длится дольше обычного, обступили здание сената и криками требовали отпустить Цезаря. Сенат был очень напуган проявлением народной любви к Цезарю, ему даже пришлось предпринять дорогостоящие шаги, чтобы хоть как — то исправить ситуацию и вернуть утраченное уважение граждан к высшему государственному органу. По свидетельству Плутарха, сенаторы пошли путем того, против кого и боролись.
Поэтому и Катон, сильно опасаясь восстания неимущих, которые, возлагая надежды на Цезаря, воспламеняли и весь народ, убедил сенат учредить ежемесячные хлебные раздачи для бедняков. Это прибавило к остальным расходам государства новый — в сумме 7 миллионов 500 тысяч драхм ежегодно, но зато отвратило непосредственно угрожавшую великую опасность, так как лишило Цезаря большей части его влияния как раз в то время, когда он собирался занять должность претора и вследствие этого должен был стать еще опаснее.
Заговор, едва не уничтоживший Рим, был раскрыт, Катилина погиб в отчаянной битве с консульским войском, но Цезарь стал еще сильнее после неудачной попытки захватить власть. В 63 году его избрали претором.
Жена Цезаря вне подозрений
По словам Плутарха, год претуры Цезаря прошел спокойно. На первый взгляд удивительно, что этот деятельный человек никак не проявил себя на государственной должности. Однако поведение его кажется вполне разумным: он до того разозлил сенаторов своими выходками, что малейшая вольность могла стоить ему жизни. С другой стороны, популярности у народа Цезарь достиг, а должность претора воспринимал как обязательную ступеньку на пути к консулату.
И еще: Цезарь неплохо умел загребать жар чужими руками. Конечно, приходилось заниматься делами не слишком чистыми, когда речь идет о власти. Одним из таких помощников был Публий Клодий — как его характеризует Веллей Патеркул, «человек знатный, красноречивый, дерзкий, ни в делах, ни в речах не знавший меры, той, какую он сам себе определил, энергичный исполнитель дурных замыслов, обесчещенный развратом с сестрой, обвиненный в прелюбодеянии среди вызывающих благоговение святынь римского народа».
