Николай Брунов - Очерки по истории архитектуры Т. 1
Для осуществления колоссальных ирригационных мероприятий требовалось огромное количество рабочей силы. Ее в основном черпали из рабских масс. Деление на рабовладельцев и рабов составляет первое классовое строение общества по основной линии. Хотя разложение старинного общинного строя происходит в древневосточных странах чрезвычайно медленно, все же уже очень рано общинная масса попадает в зависимость от местной знати и жречества, что приводит к возникновению рабства в его первобытной форме. Наряду с этим все больше расширяется другой источник комплектования класса рабов — войны Древнего мира, которые становятся чуть ли не экономической его функцией. Долгое сохранение общинного строя, связанного с поглощающим огромные массы труда ирригационным хозяйством, вызывает и долгое сохранение рабовладением его коллективного характера: существуют государственные, храмовые и общинные рабы.
Крестьянские массы также привлекаются к ирригационным и иным крупным работам в порядке общегосударственных повинностей. Этим объясняется своеобразие в развитии классовой борьбы в древневосточных деспотиях. Так, например, в Египте чаще, чем где бы то ни было в Древнем мире, наблюдаются случаи объединения рабов с эксплуатируемыми массами свободного населения для совместной борьбы против эксплуататоров. Характерна огромная роль, которую в восточных деспотиях играет религия. На ней держится авторитет господствующего класса и монарха. Все проявления человеческой культуры пронизаны религиозными идеями и находятся на службе у религии.
Восточные деспотии на первый взгляд очень сильно отличались друг от друга по своей архитектуре. Так, может показаться, что нет почти ничего общего между архитектурой Китая и Египта, Индии и мусульманских стран и т. д. Как будто легкие дома-павильоны в Китае и Японии представляют собой полную противоположность громадным массивам пирамид, а фантастический лес причудливых башен ансамбля в Бхубанешваре не имеет точек соприкосновения с развертывающимся во все стороны от зрителя размеренными рядами колонн пространством мечети в Кордове. Различия форм в архитектурах разных деспотий очень велики и объясняются тем, что они в своем развитии были совершенно разобщены друг от друга, параллельно развиваясь из архитектуры доклассового общества. Различия географических и других внешних условий народов, со своей стороны влиявшие на развитие той или иной архитектуры, играли при этом очень большую роль. Особенно важны различия в строительных материалах, которые природа предоставляла в распоряжение архитекторов в отдельных восточных деспотиях, и в уровне технического умения обработать этот материал, а также в высоте конструктивных приемов и навыков. Однако, несмотря на все эти различия, которые сразу бросаются в глаза, архитектуры восточных деспотий все же имеют друг с другом настолько существенные общие черты, что все эти архитектуры естественна соединяются в одну группу, противоположную другим архитектурам и группам архитектур, которые будут изучены в следующих томах.
Архитектура восточных деспотий должна быть в целом охарактеризована прежде всего отрицательно как архитектура доордерная. Создание архитектурного ордера классической греческой архитектурой (см. том II) обозначает следующую, по сравнению с восточными деспотиями, ступень в развитии мировой архитектуры. Восточные деспотии не знают ни ордера, ни колонны как элемента строгой тектонической системы (см. том II). В восточных деспотиях колонна известна только в совершенно другом смысле. Она либо изобразительна и символична (Китай, Египет), либо это — пространственный знак (Персия, мусульманские страны).
Эта отрицательная характеристика, выдвигающая очень важный признак доордерности, должна быть дополнена характеристикой положительной. Сюда относится прежде всего теснейшая связь архитектуры восточных деспотий с религией, на службе у которой находится восточно-деспотическое зодчество. Это — та ступень развития человечества, когда религия целиком пронизывает собой не только архитектуру, не только искусство, но и всю человеческую культуру. Объясняется это той огромной ролью, которую религия играла в эксплуатации громадных масс населения, сидящего на земле и ее обрабатывающего, сравнительно очень немногочисленным господствующим классом, утверждавшим свою власть не только физической силой, но и силой экономического принуждения и детально разработанной, очень сложной системой религиозного мировоззрения, широко распространяемого и глубоко внедряемого как, особенно, в эксплуатируемые массы, так и в среду самого господствующего класса. Религия обосновывает господствующее положение небольшой кучки людей и эксплуатацию подвластных им масс. В связи с этим в восточных деспотиях отдельные области культурной деятельности человека еще не отделились от религии как самостоятельные стороны культурного строительства, имеющие свои специфические принципы. Еще господствует общая недифференцированная человеческая культура, насквозь религиозная, служащая религии, еще не разложившаяся на отдельные самостоятельные области. Поэтому и все искусство, и в частности архитектура, проникнуты религиозными идеями и служат религии. Это относится не только к культовым зданиям, но и к архитектуре дворцов и даже частных домов. Так, ассирийский или персидский дворец с таинственными крылатыми чудовищами, охраняющими вход, нисколько не отличается в этом отношении от культовых зданий. Также и критский дворец или Альгамбра связаны с религиозными идеями, которые наложили на них неизгладимый отпечаток. В Китае и Японии перед нами характерный пример того, как господствующие религиозные идеи пронизывают собой даже самые незначительные на первый взгляд постройки. При этом особенно существенным является, что в восточных деспотиях не только здание в целом связывается с культом непосредственно или через посредство придворного ритуала или освященных религией традиционных обычаев, но что сама архитектурная форма не имеет еще самостоятельного значения, а является только языком, выражающим религиозную идею или сложный комплекс религиозных представлений. Архитектура еще не выработала свои собственные, ей одной присущие принципы, точно так же как не выработало их еще и искусство в целом. Символика и мистицизм характерны для зодчества всякой восточной деспотии. Здание в целом толкуется обычно как замкнутый в себе мирок, микрокосм, который отражает в своей структуре построение Вселенной, как ее толкует та или иная религия. В связи с этим все части зданий, вплоть до мельчайших деталей, истолковываются символически и мистически. Особенно характерно, что в восточных деспотиях здание не ограничено само собой, а включает в архитектурный образ и окружающую природу, накладывая на природу тот или иной отпечаток, истолковывая природу в том смысле, как это предписывает религия, у которой на службе находится данная архитектура. Китай и Египет дают, может быть, наиболее грандиозные, целостные и последовательные архитектурные истолкования природы, создавая поразительные ансамбли китайских и японских садов и пирамид в пустыне. Но то же самое наблюдается и в зодчестве всех других восточных деспотий.
Параллельно общему процессу дифференциации человеческой культуры на отдельные обособившиеся области, имеющие каждая свой собственный спецификум (частью этого процесса является и обособление искусства от религии), в качестве последствия идет и процесс разложения первоначально единого пространственного искусства на архитектуру, скульптуру и живопись. В восточных деспотиях эти три искусства еще теснейшим образом связаны друг с другом. Решительный шаг в сторону их отделения друг от друга был сделан только в Греции (см. том II). Поэтому в восточных деспотиях архитектурная форма изобразительна, что глубоко роднит ее с живописью и скульптурой. Уже включение природы в архитектурный образ, о чем речь была выше, приводит к восприятию архитектурного произведения вместе с окружающей его природой как всеобъемлющей реальности. Неправильно было бы понимать такой архитектурный образ как «архитектурную картину», что наблюдается только отчасти в эллинистическую эпоху (см. том II), но главным образом в эпоху барокко (см. том III). В восточных деспотиях элементы еще не развившейся картинности тесно переплетаются с элементами намечающейся архитектурной структивности и скульптурной органической пластичности. Характерным примером в этом смысле является хотя бы индийский храм новобрахманского периода, который заставляет зрителя воспринимать его на фоне ландшафта вместе с окружающей его природой и вместе с тем строит в этом ландшафте до известной степени противопоставленную природе башню и одновременно с этим лепит эту башню как скульптурную массу.
