Константин Богданов - Викинги и Русь. Завоеватели или союзники?
Г. С. Лебедев в своей книге, посвященной истории викингов, выделяет пять этапов формирования этой важной водной артерии Восточной Европы, четко прослеживаемых по данным археологии [14].
Первый этап (800–833 гг.) — начало движения по Великому водному пути «из варяг в греки». К данному этапу относятся 25 кладов первого периода обращения дирхема (конец VIII в. — 833 г.), обнаруженные как на Волховско-Днепровском, так и на Волжском пути. 12 из них составляют раннюю группу (786–817 гг.). Как отмечает Лебедев: «Клады этого времени распространяются по «северославянской культурно-исторической зоне», достигая Поморья и Мекленбурга, а также появляются в бассейне Верхнего и Среднего Днепра».
Второй этап (825–900 гг.) — прослеживается по находкам скандинавских вещей, встречающихся среди предметов, принадлежавших местному, славянскому и дославянскому населению. В этот период возникают отдельные поселения — торговые фактории, обнаруженные археологами в Торопце (бассейн Западной Двины), у деревни Рокот, у деревни Кислая, у деревни Новоселки — в Днепро-Двинском междуречье. Здесь наряду с балтскими обнаружены предметы и черты обряда норманнского происхождения. На торговые связи скандинавов с Восточной Европой в первой половине IX века указывает и найденный вместе с арабским серебром в кладе у д. Кислая датский полубрактеат 825 года из города Хедебю, который был важным торговым центром скандинавского мира. Не менее интересны находки, сделанные археологами в Гнездовском кургане № 15: копье с «готическим» орнаментом (VIII–IX вв.), гривна с молоточками Тора и другие вещи, свидетельствующие о пребывании норманнов в верховьях Днепра во второй половине IX века.
Третий этап (850–950 гг.) — расцвет Гнездовского поселения, которое отождествляется с первоначальным Смоленском. О роли Гнездовского поселения в этот период напоминают археологические памятники, расположенные на правом берегу Днепра: Большое (Центральное) городище, селище и курганный могильник. Также большой интерес в этой связи представляют обособленный Ольшанский комплекс памятников и несколько кладов, обнаруженных археологами.
Четвертый этап (900–980 гг.) прослеживается по так называемым «большим курганам», составившим особое аристократическое кладбище в центральной части Гнездовского могильника. Это захоронения дружинной знати, для которых характерно сжигание в ладье — обычай, возникший у скандинавов и перенесенный на славянскую почву варягами. Процесс формирования правящего класса происходит и в других крупных древнерусских городах: в Киеве и Чернигове. В Киеве складывается особая иерархия погребений знати: княжеские курганы, срубные гробницы бояр, погребения воинов с конем или без.
Пятый этап (950—1050 гг.) — развитие и укрепление Древнерусского централизованного государства. Главным торговым и административным центром государства становится Киев, куда стекается дань, собираемая киевскими князьями с подвластных племен. Торговля все более сосредоточивается на днепровском отрезке пути.
Таким образом, можно констатировать, что становление и развитие пути «из варяг в греки» по времени совпадает с экспансией викингов в Западной Европе. Великий водный путь «из варяг в греки» — это часть разветвленной системы трансъевропейских водных путей, развитие которых в Средние века было непосредственно связано с деятельностью скандинавских викингов.
Какую роль в истории восточных славян и других этносов, населявших Восточную Европу, сыграли норманны, которых автор «Повести временных лет» (ПВЛ), основного нашего летописного документа, называет варягами?
В «Повести временных лет» говорится:
«В год 6367 (859-й). Варяги из-за моря взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали дань с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма».
Таким образом, если следовать в русле летописной версии, в 859 году восточнославянские и угро-финские племена были данниками варягов и хазар.
Отчасти свидетельство древнерусского летописца о том, что часть восточнославянских племен платила дань хазарам, подтверждается письмом хазарского царя Иосифа к министру испанского халифа Абдаррахмана III Хасдаю ибн Шафруту. Как считается, это письмо было написано в 50-е годы X века, но многие приведенные в нем сведения актуальны и для более раннего времени. В письме царь Иосиф подробно описывает границы своих владений и перечисляет народы, которые платят ему дань. Он называет, к примеру, аланов, касогов и печенегов. Это обстоятельство позволяет предположить, что во время написания данного письма держава хазар еще находилась на пике своего могущества. В этом письме в числе данников хазарского царя упомянуты, предположительно, следующие славянские племена: вятичи, северяне и, собственно, славяне [15]. Под последними совсем не обязательно должны подразумеваться словене новгородские. Возможно, это название следует толковать в расширительном смысле как объединяющее сразу несколько славянских племен.
Что касается дани, уплачиваемой варягам, то никаких других свидетельств, кроме вышеприведенного летописного предания, на этот счет не существует.
«В год 6370 (862-й), — пишет древнерусский летописец. — изгнали варяг за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны (норвежцы) и англы, а еще иные — готландцы, — вот так и эти». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене».
Далее летописец продолжает: «Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому — Ростов, другому — Белоозеро».
Не все из пришедших с Рюриком варягов захотели оставаться в суровом краю среди дремучих лесов и глубоких рек. Среди тех, кто оставил Рюрика, были Аскольд и Дир. Как говорит летописец, «не родственники его, но бояре». Аскольд и Дир отпросились у Рюрика идти в Византию и вместе со своими родичами и частью варяжской дружины отправились в путь. Дальнейшие события в изображении летописца выглядят следующим образом.
«И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Те же ответили: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян».
В этом рассказе мы сталкиваемся с легендой о трех братьях, которые выступают в роли основателей города, ставшего столицей полян.
По мнению Н. С. Державина: «…киевская легенда о трех братьях, основоположниках полянского государства и основателях его столицы, не является ни оригинальным произведением киевского летописца, ни какой-либо частной собственностью славянского фольклора вообще, но представляет собою доисторическое племенное предание, уходящее своими корнями в далекую дославянскую яфетическую давность, в бассейны Ванского и Урмийского озер, в страну Урарту и Мидию, ко временам, по определению акад. Н. Я. Марра, значительно более древним, чем IV–V века н. э. Н. Я. Марр назвал эту легенду «одним из ценнейших племенных преданий Понтийского района — параллель которой рассказывалась еще в IV–V веках на берегах Ванского озера в Армении» и была использована армянским историком Зенобом Глаком, писателем VII века. Это именно скифское или, точнее, кимерское предание о строителях армянской земли, трех братьях — Куаре, Мельте и Хореане, за именами которых, по Марру, скрываются племенные названия» [16].
Как представляется, мнение Державина, опирающееся на точку зрения Марра, выглядит достаточно обоснованным, поскольку указывает на связь преданий, бытовавших у полян, со скифскими или киммерийскими преданиями. Учитывая данные антропологии, согласно которым поляне были славянизированными потомками местного, скифского, населения, это указание имеет особенную ценность. Возможно, во времена древнерусского летописца у киевлян сохранялись еще кое-какие легенды, восходящие к скифской эпохе.
Вернемся к Аскольду и Диру. В сообщении летописца о занятии Киева варягами не все ясно. Как утверждает летописец, в тот момент, когда Аскольд и Дир пришли к Киеву, поляне платили дань хазарам. Если строго следовать летописному рассказу, то нельзя не признать, что Аскольд и Дир не могли занять Киев, не вступая в конфликт с хазарами. (Или же они могли признать себя данниками хазарского царя, который и сделал их своими наместниками в Киеве.) Далее, по соседству с Киевом во второй половине IX века обитали мадьяры. Существует предположение, высказанное Г. В. Вернадским, о том, что в течение некоторого времени Киев находился под их властью. Скорее всего, именно в тот самый период, когда, по сообщению летописца, в Киеве должны были обосноваться варяги.
