Владимир Дайнес - Советские танковые армии в бою
Полковник Т.И. Танасчишин, получив новую задачу, оставил небольшое прикрытие на прежнем направлении, а основными силами с шести часов утра 30 июля перешел в наступление на Оськинский. Одновременно он сообщил в штаб 1-й танковой армии: «Прошу предупредить о движении наших войск командование 22-го танкового корпуса. Мы крайне нуждаемся в боеприпасах и горючем. Доставка автоколонной горючего и боеприпасов не увенчалась успехом, ибо противник отрезал все переходы к району 13-го корпуса с тыла. Прошу обеспечить связь авиацией через 22-й танковый корпус и подбросить горючее и боеприпасы»[38].
Удар в направлении Оськинского развивался успешно. Частью разгромив, а частью отбросив заслоны врага, передовой отряд во главе с полковником Танасчишиным в скоротечном бою сломил сопротивление противника и в девять часов вечера 30 июля овладел Оськинским. А с северо-востока сюда вскоре вышли части 22-го танкового корпуса 4-й танковой армии. После этого сильно поредевшие части 13-го танкового корпуса свели в одну 169-ю танковую бригаду, вошедшую в состав 22-го корпуса. Управление 13-го танкового корпуса во главе с полковником Т.И. Танасчишиным было выведено на новое формирование, а генерал-майор Е.Г. Пушкин назначен заместителем командующего по БТ и MB 4-й танковой армии.
Части 23-го танкового корпуса и стрелковые соединения 1-й танковой армии, ломая сопротивление врага и нанося ему значительный урон, продолжали двигаться вперед. 189-я танковая бригада 23-го танкового корпуса овладела западной окраиной сильно укрепленного опорного пункта Липологовский. В результате создалась угроза полного окружения 14-го танкового корпуса генерала Виттерсгейма. С целью оказания ему помощи командующий 6-й армией генерал Паулюс ввел в сражение свежие силы. Из района Добринки было переброшено 50 танков и до 600 автомашин с пехотой и артиллерией. Кроме того, к Сухановскому двигался батальон пехоты с 30 танками, а в район Майоровского, Сухановского – 20 танков[39]. Им удалось прорвать внешний фронт 62-й армии и, выйдя в район Добринки, установить контакт с 14-м танковым корпусом. С этого момента бои приняли еще более ожесточенный характер. Авиация противника нанесла массированный бомбовый удар по 189-й танковой бригаде. Она, потеряв 20 танков, сумела все-таки удержать свои позиции.
Контрудар войск Сталинградского фронта поставил под угрозу основные стратегические планы германского командования. «На докладе у фюрера слово было дано генералу Йодлю, – отмечал 30 июля в своем дневнике начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал Ф. Гальдер, – который высокопарно объявил, что судьба Кавказа решится под Сталинградом. Поэтому необходима передача сил из группы армий «А» в группу армий «Б», и это должно произойти как можно дальше к югу от Дона»[40]. Следовательно, противник, учитывая, что 6-я армия не смогла прорваться через Дон к Волге, планировал осуществить свой замысел ударом 4-й танковой армии на Сталинград с юго-запада.
С 31 июля противник на отдельных направлениях неоднократно переходил в контратаки, но, встречая упорное сопротивление частей 1-й танковой армии, с большими потерями откатывался назад. В то же время не имели успеха и попытки частей 1-й танковой армии прорвать вражескую оборону. Существенную помощь армии оказал 22-й танковый корпус 4-й танковой армии. Он, имея 100 танков, сумел с тяжелыми боями продвинуться до рубежа Евлампиевский, Малонабатовский. «Советские танки отсекли выдвинувшиеся вперед (к Дону. – Прим. авт.) войска 14-го танкового корпуса от главных сил 6-й армии, – пишет В. Вертен, – воспретили подвоз пополнений, горючего, боеприпасов и пытались… замкнуть их в кольце окружения и уничтожить… В донских степях разыгралось классическое танковое сражение, судя по его перипетиям и количеству участвовавших с обеих сторон танков. Хотя русские понесли большие потери, в выигрыше фактически оказались они, так как выиграли время для создания обороны Сталинграда»[41].
В последующем войска 1-й танковой армии вновь и вновь наносили удары по липологовской группировке врага. Однако уничтожить ее не удалось. Она непрерывно получала подкрепления, а силы 1-й танковой армии, не получавшей пополнения, день ото дня таяли. Более того, часть сил, в том числе единственную вновь прибывшую 254-ю танковую бригаду и три гвардейских минометных полка, пришлось по приказу штаба Сталинградского фронта передать в состав 64-й армии.
Ударная группировка 6-й армии противника, потерпев поражение, была вынуждена перейти к обороне. На Сталинград теперь наступала 4-я танковая армия противника, наносившая удар с юга. Туда и переместился эпицентр сражения. В связи с тем что командующий Сталинградским фронтом не располагал достаточными резервами для ведения активных действий на двух направлениях, он 5 августа приказал 1-й танковой армии перейти к обороне. К этому времени ее судьба была предрешена. На базе управления армии согласно директиве № 99414 °Cтавки ВГК от 4 августа предписывалось к 9 августа сформировать управление Юго-Восточного фронта[42].
По директиве Ставки ВГК № 170554 от 5 августа Сталинградский фронт был разделен на два фронта – Сталинградский и Юго-Восточный. В состав первого вошли 63, 21, 62-я и 4-я танковая армии, 28-й танковый корпус, а второго – 64-я, 51-я, 1-я гвардейская, 57-я армии, 13-й танковый корпус[43]. Одновременно командующему войсками Сталинградского фронта была направлена директива № 994145:
«Ставка Верховного Главнокомандования приказала не позднее 12.00 5.08 передать в распоряжение командующего Юго-Восточным фронтом генерал-полковника Еременко управление 1-й танковой армии с частями обеспечения и учреждениями обслуживания для развертывания на их базе к 6.08.1942 г. управления, частей обеспечения и учреждений обслуживания Юго-Восточного фронта»[44].
В ночь на 6 августа в штаб 1-й танковой армии поступило сообщение из штаба фронта: «Генералу Москаленко немедленно передать войска армии генералу А.И. Лопатину и прибыть в город Сталинград к 6.00 6 августа со штабом, управлением и частями армейского подчинения»[45]. Генералу Москаленко предстояло через несколько дней возглавить 1-ю гвардейскую армию.
На этом боевой путь 1-й танковой армии завершился. Она, если взять за точку отсчета директиву о ее создании от 22 июля 1942 г., просуществовала всего две недели. Естественно, что за столь короткий срок невозможно было надлежащим образом создать полноценную армию, а тем более ожидать от нее каких-либо свершений. В то же время соединения армии, наряду с 4-й танковой армией, внесли свой посильный вклад в осуществление контрудара войск Сталинградского фронта. Позволим себе ознакомить читателя с теми оценками, которые содержатся в отечественной историографии. Они не всегда совпадают, ибо были сделаны людьми, как имевшими отношение к организации контрудара, так и изучавшими его организацию и ход.
Например, хорошо знакомый автору книги участник Великой Отечественной войны военный историк Ф.Н. Утенков писал: «Контрудар не имел успеха главным образом потому, что из танковых соединений не были созданы мощные ударные группировки, больше половины намечавшихся сил не участвовали в контрударе из-за поспешности, вследствие неудовлетворительной организации взаимодействия со стороны штабов армий и фронта удары наносились в разное время, несогласованно. Из документов видно, что контрудары танковых армий начались не 25 и 27 июля… а 27 и 29 июля 1942 года; ведь решение на контрудар было принято только в 20 час. 30 мин. 26 июля 1942 года»[46]. Авторы военно-исторического очерка «Великая победа на Волге» считали ошибочным решение о нанесении фронтового контрудара по группировке противника, прорвавшейся на правом фланге 62-й армии[47].
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков занял, на наш взгляд, более принципиальную позицию. «26 июля бронетанковые и моторизованные немецкие войска прорвали оборону 62-й армии и вышли в район Каменского, – писал он. – Для противодействия прорыву Ставка приказала немедленно ввести в бой формируемые 1-ю и 4-ю танковые армии, имевшие всего лишь 240 танков и две стрелковые дивизии, которые не смогли остановить, но несколько задержали продвижение врага. Конечно, ввод в бой частей, находящихся в стадии формирования, нельзя признать правильным, но иного выхода в то время у Ставки не было, так как пути на Сталинград прикрывались слабо»[48].
Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, вспоминая о событиях того времени, писал: «Главным результатом контрудара 1-й танковой армии было то, что враг, намеревавшийся без задержки переправиться через Дон и с ходу овладеть Сталинградом, не достиг этой цели. Был сорван также план окружения и уничтожения 62-й и 1-й танковой армий… Вместо наступления немецко-фашистским войскам пришлось перейти к обороне. Более того, их коммуникации были перерезаны, а сами они, понеся огромные потери, оказались перед угрозой окружения»[49]. Он также отмечал, что решение о нанесении контрудара силами двух танковых армий, еще не закончивших формирование и не получивших всех предназначенных для них средств усиления, было оправданным. «…Не может быть и речи об ошибочности принятого в то время решения, – пишет Москаленко. – Тем же, кто видит лишь неготовность к контрудару, хотелось бы напомнить, что эта сторона дела была хорошо известна и принимавшим решение, и выполнявшим его»[50].
