Тверская улица в домах и лицах - Александр Анатольевич Васькин
– Напрасно… А вы бы съездили да познакомились: чрезвычайно оригинальный человек… Жалеть не будете!
Эти слова английского корреспондента как‑то запали мне в душу. Отчего не взглянуть, в самом деле, может быть, чудо какое‑нибудь пропущу. Иностранцы и те им бредят…
Наш петербургский корреспондент «Русского слова» Руманов знал Распутина, так сказать, по долгу службы и не выпускал его из своего газетного поля зрения.
Поэтому мне не стоило никаких хлопот добиться «аудиенции».
Вместе с Румановым мы поехали на Обводный канал, где жил тогда этот «властитель дум».
На наш звонок вышла скромненькая девица белошвейного типа (вероятно, дочь) и попросила нас подождать в первой комнате, где какие‑то женщины с наружностью богомолок тихонько и степенно шушукались между собой, как тараканы за печкой.
– Доложите, пожалуйста, о нас Григорию Ефимовичу.
Нас проводили в отдельную комнату, где пришлось подождать минут двадцать. Я уже потерял терпение, как неожиданно вошел «сам» и протянул руку. Наружность Распутина была описана тысячу раз, и потому едва ли стоит на ней подробно останавливаться.
Белая рубаха «навыпуск», синие штаны, валенки… Волосы расчесаны по‑крестьянски, с пробором посередине, и сильно смазаны маслом. Ростом большой, лохматая, черная борода, на животе поясок. Общее впечатление – отбившийся от работы, праздный мужик, лодырь, из очень зажиточных и лакомых на господскую еду.
– Позвольте, Григорий Ефимович, с вами познакомиться. Сытин.
– Здорово, брат! Что тебе? Зачем пришел, сказывай. У меня дело есть, некогда мне.
– Дела у меня особенного нет, а если вы имеете минуту времени, так потолкуем…
– Ну ладно, садись, коли так!
Мы сели к столу. Я на диван, а Распутин на стул. При этом он так положил руку на стол и на руку голову, что лицо его было совсем близко ко мне.
– Ну что тебе, сказывай…
– Я, брат, просто пришел повидать тебя. Ведь о тебе большая слава идет. Интересно мне умного, большого мужика видеть.
– Ах, дурак какой ты! Вот дурак! Разве у тебя мало умных мужиков? Ты, поди, по всей России всех умных мужиков знаешь… И умных, и дураков… Так мало тебе – пришел на меня посмотреть. Ну смотри, брат, смотри, что тебе посмотреть надо.
– Говорят, Григорий Ефимович, есть какая‑то сила в тебе чарующая: и в делах, и в советах…
– Все вы дураки, и больше ничего. Что вам от меня надо? Ну идут ко мне разные бабы, лукавые чинуши, даже министры…
Распутин помолчал и неожиданно спросил:
– Ты вот, Иван Дмитриевич, ко мне первый раз… А хочешь, я к тебе приеду в Москву?
Это предложение застало меня врасплох: переход был слишком неожидан. Но я все‑таки имел твердость сказать:
– Нет, Григорий Ефимович, ко мне не надо. У меня дел нет. А знакомством с тобою я очень доволен. Прощай, будем знакомы.
Не знаю, обидел ли Распутина мой чистосердечный отказ, но, кажется, не обидел».
После 1917 г. в бывшем доме Сытина работала редакция газеты «Правда». «В доме № 48 была «Правда». В этот двор не раз въезжал и входил Ленин. Большой двор был вечно занят автомобилями, рулонами бумаги. Сколько крупнейших людей эпохи проходили по этому длинному двору, часто покрытому пятнами масла и типографской краской, в стоящий глубоко во дворе редакционный корпус, сердце революционной печати», – вспоминал Е. Зозуля.
Ильич, видимо, приходил сюда и затем, чтобы навестить свою сестру – Марию Ильиничну, Маняшу, как он называл ее, которая работала в «Правде». Затем «Правду» сменил «Труд».
Тверская ул., дом 20
Какофония в архитектуре
Дом этот получил известность после статьи «Какофония в архитектуре», опубликованной в газете «Правда» в 1936 г. Эта публикация сыграла такую же роль в развитии советской архитектуры, как статьи «Сумбур вместо музыки» в развитии советской музыки и «Балетная фальшь» в советском балете. А еще была статья «О художниках‑пачкунах».
Во второй половине 1930‑х гг. важнейшие проблемы в области идеологической перестройки социалистического искусства решались именно с помощью таких вот статей, после опубликования которых начиналась травля наиболее талантливых музыкантов, художников, архитекторов.
Нередко такие опусы выходили без подписи. Выдвигалась даже версия, что автором ряда статей был сам Сталин, не брезговавший приложить руку к созданию таких вот идеологических постулатов.
В статье «Какофония в архитектуре» говорилось: «Некоторые горе‑строители весьма своеобразно поняли задачу использования архитектурного наследия. Они бесцеремонно принялись механически копировать разные образцы классической архитектуры и столь же механически и беспринципно смешивать самые разнообразные архитектурные формы.
На улице Горького недавно реконструировано и расширено здание Наркомата лесной промышленности. Старый, угрюмый фасад этого большого дома‑ящика уродовал улицу. Но зачем архитектору Тихонову понадобилось «украсить» фасад наркоматского здания напыщенными, фальшивыми архитектурными атрибутами?
В основе этого здания – постройки 1770‑х гг., архитектор М.Ф. Казаков. В 1848–1852 гг. архитектор И.А. Сикорский пристроил к дому два боковых крыла. Здесь располагалась резиденция московского гражданского губернатора. В 1931–1935 гг. здание расширено и надстроено двумя этажами по проекту архитектора Н.Я. Тихонова
К фасаду дома со стороны переулка приставлены громадные колонны, никак не оправданные и не связанные с композицией всего здания. Архитектор механически перенес в свое строение формы итальянского палаццо (дворца) эпохи XVI в. Это придало советскому зданию вид унылого «казенного дома». Разумеется, такое механическое и безвкусное применение случайно выбранных форм и деталей старинных памятников зодчества не имеет ничего общего с критическим освоением и использованием лучших образцов классической архитектуры».
Долгое время часть здания занимало также Министерство станкостроительной и инструментальной промышленности СССР.
В прошлом веке на втором этаже дома долгое время жил ученый‑математик, академик, Герой Социалистического Труда И.М. Виноградов. Иван Матвеевич Виноградов прожил 92 года. Возраст вполне обычный для советских академиков. Академиком он стал в 38 лет, в 1929 г. Родился будущий математик в 1891 г. в Псковской области в семье сельского священника. После окончания Петербургского университета (1914) Виноградов был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. В 1918–1920 гг. он уже доцент и профессор Пермского университета, а в 1920–1934 гг. – профессор Ленинградского политехнического института и Ленинградского университета.
С 1932 академик возглавлял Математический институт имени В.А. Стеклова АН СССР. Работы Виноградова посвящены аналитической теории чисел, им решены проблемы, которые считались до него недоступными. Ученый создал один из самых сильных и общих методов аналитической теории чисел – метод тригонометрических сумм. Получил фундаментальные результаты и решил ряд важнейших
