Юлия Мизун - Тайны языческой Руси
Хозяйственные приметы против червя. Возьми веник, которым от оводов отмахивалися, покрапливай капусту и — червь выйдет.
Для удачи в пчеловодстве. Возьми осетровую кость и воткни в улей к пчелам и больше пчелы водятся и пасут (несут) мед из чужих улей и бортей.
Хозяйственная примета против падежа скота. А коли скот умрет, и ты с умершаго скота сыми кожу, продай, да на те пенязи купи сковроду железную, да ешь сам с нее всякую явству — скот твой не станет мереть.
Хозяйственная примета на счет купли коня. А коли купишь коня и ты, или выменяешь, и дай ему из решета ясти в ступу, — будет добра.
Камень против отравления. Есть камень синь, в жабе — черепах, а носит она у себя в голове, и кто тот камень выймет из жабы и держит у себя во устах, и не боится человек никакого окорму, а коли окормят и тот камень подержи во устах.
Для успеха в работе. Время пред восходом солнца считалось особенно знаменательным: тогда ходили купаться, мыли платье, ткали и пряли, вертели масло и делали другие домашние работы, думая, что деланное до солнечного восхода иметъ что-то особенно важное.
Орлов камень, змеиные рожки, рога единорога. К симпатическим средствам принадлежали (в XVII веке) орлов камень, рога единорога и змеиные рожки. Орлову камню, по современному суеверию, Бог дал дивныя угодья таковы, что не сведущим людям нельзя про него и веры взять. «Воображали», что этот камень находят в орловом гнезде. А держит орел тот камень в своем гнезде будто бы для оберегания детей своих, потому что тот камень оберегает от всяких притчей, от поветрия и от всяких зол. Рог единорога считался редким и драгоценным средством не только для исцеления от тяжелых болезней, но и для поддержания цветущего здоровья вообще на всю жизнь. Это верование о роге единорога распространили иностранцы в XVII веке, и сам Царь Алексей Михайлович в 655 г. соглашался за три такие рога заплатить десять тысяч рублей соболями и мягкою рухлядью. Рассказывали, что они длиною до шести пядей и светел. Небогатые не могли иметь таких дорогих средств и употребляли так называемые змеиные рожки. Их толкли в порошок и давали пить в случае какой-нибудь внутренней болезни. Эти змеиные рожки очень часто (и вероятно всегда) были не что иное, как простые кости.
Приметы для воду скота. Если хочет скота много держать, то медвежью голову пронеси сквозь скот, на Иванов день до солнца, и вкопай среди двора и скот будет вестись.
То же. Аще кто животину купит приводную, мерина или корову, и приведши ко двору велит растянуть пояс женский от вереи до вереи, да замок положит к верее, а колоду замочную к другой верее, и проведши животину сквозь замок, замкнуть и пояс взять, опоясаться и через мужской пояс, животину водить же от вереи до вереи растянувши.
Отчего в деревне не едят телятину. Во многих городах и деревнях суеверы почитают грехом есть телятину. Смысл этого понятия происходит, с одной стороны, от того, что новотельные коровы, лишась своих ососков, теряют молоко, из чего и явствует, что воздержание от ядения телятины в сельских жителях происходит не от суеверия, но от доброй экономии. Но можно считать еще и ту причину отчего не едят телят, потому что теленок — бычок или телка — предмет будущих выгод; между тем как крестьянин может довольствоваться в скоромные дни мясом свиней и баранов, и то по праздникам, которых в году не особенно много, благодаря постам.
Мщение за неопрятность. Кто, не соблюдая чистоты в доме или во дворе, кладет свой помет где попало, и особа та неизвестна, то берут из печи раскаленное уголье и сыплют на тот помет, веря точно, что все седалище опаршивет.
Приметы и обряды при родинах. Когда женщине наступит время родин, то час рождения стараются утаить, веря, что от того женщина родит легко, а в противном случае тяжело. Родильную молитву, в тех местностях, где деревни от церквей отдалены, давали в шапку; посланный, возвратясь в избу к родильнице, вытрясает из шапки, и тем очистить. Кормят за столом отца новорожденного кашею кума и другие женщины: таким образом, отец высылается на сие время вон; потом, взяв столовую ложку, кладут в нее по пропорции: горчицы, перцу, хрену, соли, уксусу, сорочинского пшена, то есть каши бабкиной, и обсыпают сахаром, принудят это съесть хозяина, знаменуя тем, чтобы и оный что-нибудь при сих родинах претерпел болезненного, так, как и роженица. Но многим городам родня посылает к роженице так называемую порушку; она делается из сухой разваренной малины, подслащенной сахаром или медом: сей порушки посылается всегда по кружке от всякого родственника и по большому круглому пирогу.
В Мордве существует обычай беременным женщинам рожать в бане, под предлогом, что в натопленной бане рожать легче. В баню эту, кроме бабушки, никто не входит. После благополучного исхода бабушка оповещает отца и родственников о рождении младенца, но не допускает до свидания с новорожденным до тех пор, пока бабушка не напечет блинов, не сварит крутой каши. Таким образом приготовив стол, приглашает отца и родственников младенца, и тут назначается имя ребенку бабушкою, часто по имени первого встречного или встречной.
У калмыков, когда приходится женщине быть на сносях, тогда избирают здорового мощного калмыка, которого чествуют каждый день, хорошею по их обыкновению пищею, о которой выше сказано: и как скоро начнутся у роженицы потуги, тогда дюжий угощенный калмык садится на пол среди кибитки и, роженицу посадив на колени, жмет ее обхватом своих рук, начиная от грудей и опуская их до самого лона. Это давление продолжает до тех пор, пока младенец начнет показываться, которого калмыцкая бабушка, сидя перед роженицею на цыпочках, караулит и, как скоро покажется младенец, то дает знать около стоящим, которые палят из пистолетов, дабы нечаянным выстрелом испугать роженицу, и тем споспешествовать к рождению. Дюжего калмыка за труды гостят, дня два или три и, подарив овцою или жеребенком, отпускают; бедные, которые не в силах нанять дюжего калмыка, двоякое имеют средство: первое состоит в том: у роженицы в то время, когда начинаются потуги, утробу перетягивают широким ремнем и давят сверху вниз; через что бывает им облегчение; последнее средство кажется им значительным облегчением, третье средство состоит в том, что роженица берет палку, к которой приделана широкая развилина: роженица ложится животом, и давит оной, сколько достанет сил до тех пор, пока не разрешится от бремени; при всех сих способах к облегчению родов случается, что роженицы после родов долгое время бывают без чувств, а иные и долго страждут разными от того болезнями, но крепкая их природа все преодолевает: и редко между ними слышать можно, чтобы женщина замучилась родами. Впрочем, никаких увеселений, пиршеств при родах не бывает, как например, при родах русских женщин и других народов Европы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Данной книгой мы хотели обратить внимание на проблему нашего истока, на вопрос — кто мы есть. Все рассуждения о национальной идее беспочвенны, если они не основываются на понимании фундамента, сути нашего этноса. Именно этноса, а не нации. В истории действуют этносы, а не нации. Советский народ был таким этносом. Чем больше в этнос входит национальностей, тем лучше. Но входит не формально, а органически. Советский народ был уникальным этносом: по духовности, интеллекту, стойкости, доброте, чувстве братства и взаимовыручки, милосердности. И распался не этнос, разделились не отдельные национальности. Все зло совершили отдельные особи — националисты с одной-единственной целью — получить власть. А сами народы от этого пострадали, все, в том числе и российский народ. В книге пишется о русских сейчас и в прошлом. Но не надо это воспринимать как национализм, шовинизм. Наоборот.
В книге мы только затронули проблему, очень важную для России в данное время. Ее надо решать. Те, кто это понимает, должны объединиться, и так будет легче ее поднять. Сейчас же отдельные исследователи и просто честные люди делают, что могут. Но этого мало. Им надо помочь. И тогда сделанное нами всеми дело даст свои плоды и Русь, объединив другие народы, повернет мировую цивилизацию на стезю Прави, высокой морали и достойной Человека жизни. Жизни в согласии с Природой, Богом.
Примечания
1
1 Поскольку в прошлом ученые по-разому представляли славянских богов, мы не стали выводить некие средние образы, а даем многоплановую картину богов. При этом повторы неизбежны.
