Владимир Хрусталев - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

Феликс Юсупов рассказал про свое знакомство с Распутиным, которое носило характер интереса с точки зрения изучения его психологии, но после одной беседы, которая происходила недавно, он так непочтительно и грязно отозвался о Ники и Аликс, что он перестал у него бывать.

Переходя к знаменитой ночи 16–17 декабря Феликс говорил, что Дмитрий пожелал поужинать у него в его новой квартире и было решено ужин назначить на 16 декабря, т. е. накануне отъезда Феликса в Крым. Кто был на ужине, ни Феликс, ни Дмитрий не говорили, и назвали одного Пуришкевича. Во время разгара ужина Феликс был позван к телефону, его вызвал Распутин и уговаривал ехать к цыганам. Феликс ответил, что у него гости и ехать не может. Распутин настаивал бросить гостей и что у цыган будет веселее. Феликс слышал в аппарат шум голосов и веселья и спросил Р[аспутина], откуда он говорит, он громко ответил: “Ты слишком много знать хочешь” и прекратил разговор. Ужин шел своим чередом. После ухода Дмитрия с двумя дамами, Феликс слышал выстрел во дворе и послал лакея узнать, в чем дело, но тот сообщил, что ничего нет и что ему, вероятно, послышался выстрел. Тогда Феликс вышел на двор и застал городового, который прибежал на выстрел, и нашел убитую собаку. Успокоив представителя порядка и приказав зарыть собаку, Феликс позвонил к Дмитрию узнать, он ли убил собаку, и получив утвердительный ответ, пошел провожать гостей, которые около 4-х утра уже все разъехались. Затем Феликс вернулся во дворец Сандро, где он жил. На следующее утро у него был полицмейстер, по поводу ночного выстрела, и не желая раздувать такой пустяк, в котором замешан Дмитрий, Феликс поехал к градоначальнику, а затем [к] министру юстиции Макарову. Вечером он поехал на вокзал, чтобы ехать в Крым, но на вокзале полицмейстер просил его вернуться домой с обязательством о невыезде из столицы.

После этого Дмитрий рассказал, как было с его арестом.

18 декабря утром к нему звонит генерал-адъютант Максимович и говорит следующее: “Ваше Императорское Высочество, для Вас будет большим ударом то, что я должен Вам сообщить, прошу пока не выезжать из дому и ждать меня”. Затем он прибыл и передал Дмитрию, что получил по телефону от Аликс приказание арестовать его домашним арестом. Хотя, сознался Максимович, без Высочайшего приказа он не имеет права это делать, но, принимая во внимание его личную безопасность, он просит его сидеть дома. Таким образом, фактически, Дмитрий арестован по приказанию Аликс.

Затем я уехал». (ГА РФ, Ф. 650. Оп. 1. Д. 35. Л. 2–9; Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914–1917). М., 2008. С. 205–206)

Князь императорской крови Гавриил Константинович делился воспоминаниями: «Вскоре до меня дошел слух, что приверженцы Распутина собираются убить Дмитрия. Я, очень взволнованный, полетел во дворец великой княгини Марии Павловны, у которой завтракал великий князь Андрей Владимирович. Вызвал его вниз, в переднюю, и мы решили, что он, Кирилл Владимирович и я поедем к Дмитрию. Это было 19 декабря. На подъезде у Дмитрия стоял часовой. В кабинете у Дмитрия мы застали Феликса Юсупова, который переехал к нему. Дмитрий был взволнован, а Феликс совершенно спокоен. Мне кажется, что Дмитрию поставили часового не только потому, что он был арестован, но также и для того, чтобы его охранять. Дмитрий опять отрицал свое участие в убийстве, но проговаривался. Юсупов же был непроницаем, как стена. После нас приехал великий князь Николай Михайлович. Он был очень возбужден». ( Великий князь Гавриил Константинович . В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб., 1993. С. 213)

Помню, как я вошел с великим князем в его кабинет, где застал почти всю императорскую семью, которая меня забросала вопросами. Накануне они были исключительно заняты фактом ареста великого князя и ни о чем другом не говорили; теперь же они хотели узнать подробности исчезновения Распутина, но услышали от меня все тот же рассказ.

Перед обедом приехал великий князь Николай Михайлович и сообщил нам, что труп Распутина найден в проруби Петровского моста.

По свидетельству великого князя Николая Михайловича:

«Настолько мое убеждение было твердо, что когда 19-го, на другой день, Феликс уже переехал на квартиру Дмитрия Павловича, то, войдя к ним в комнату, я брякнул: “Messieurs les assassins, je vous salue” (Приветствую вас, господа убийцы – фр.).

Видя, что упираться не стоит больше, Юсупов мне выложил всю правду. Первый раз он познакомился с Распутиным в 1911 году, скорее из любопытства, но возобновил знакомство с ним [за] несколько месяцев до убийства, осенью 1916 года. Гришка сразу полюбил его, много толковал о том и о сем и вскоре совсем доверился ему, Юсупову, доверяясь ему вполне. Они виделись чуть ли не ежедневно, говорили обо всем, причем Распутин посвящал его во все свои замыслы, нисколько не стесняясь такой откровенностью.

Шли недели, и Распутин был убежден, что он вполне располагает своим молодым приятелем, доминирует им, словом, что Феликс им окончательно загипнотизирован. Феликс же чувствовал на себе ток его влияния, но вместе с тем и внутренний какой-то отпор его собственной натуры на гипноз Гришки. Чем больше они виделись, тем больше Распутин становился ему противным, и он с ужасом думал, что другие (т. е. Александра Федоровна и Государь) находятся вполне под его властью и что России угрожают самые пагубные последствия. Для удобства их свиданий Юсупов наметил особняк в доме отца, где они могли свободно встречаться, и никто не мог там им мешать. А тем времен Распутин все больше влюблялся в Юсупова и откровенно высказывал ему свои невероятные планы на будущее. К концу декабря было решено подписать сепаратный мир с Германией!! Это вызвало у Юсупова желание, а вскоре и твердое решение покончить с ним во что бы то ни стало.

Местом для замысла был избран юсуповский особняк на Мойке. Ночь 16/XII была назначена для выполнения замысла. До преступления молодой Феликс долго молился один в Казанском соборе. У себя он объявил людям, что у него будет попойка или ужин с молодыми людьми и дамами, потому вся лишняя прислуга была услана вон, а оставались лишь несколько слуг в нижнем этаже – и те не появились наружу. Приглашены были: в.к. Дмитрий Павлович, Пуришкевич, Сухотин и врач (приглашенный Пуришкевичем) – фамилии не помню. Для них были приготовлены в верхнем этаже чай и закуска, а внизу, в столовой (молодых Юсуповых), был сервирован холодный ужин с напитками, где заседали Распутин и Юсупов вдвоем. Тут они провели время около 3-х часов вместе (от 12 1/4 до 3 ч.), пока Гришка не опьянел. Подливая ему вино, в котором был яд (раствор цианистого калия), – к удивлению Юсупова, [он] никакого действия на Распутина не имел, что озадачивало Феликса почти до умопомрачения, – и, видя, что его замысел не удавался, а Распутин только постепенно пьянел, он оставил его одного в столовой, а сам побежал наверх к остальным заговорщикам и взволнованным тоном заявил: “Господа, непонятно: яд не действует. Давайте мне револьвер, придется его добить выстрелом”. Револьвер оказался у Дмитрия Павловича, и он долго не хотел его отдавать Юсупову, но тот настоял на своем.

Вернувшись в столовую, Юсупов сел совсем близко к Распутину и, разговаривая с ним, произвел один выстрел почти в упор. Пуля задела часть легкого, прошла через печень, и Распутин повалился без памяти на пол со всеми признаками мертвого. Когда дело было кончено, Юсупов снова вернулся наверх и позвал их в столовую. Врач констатировал агонию Распутина и сказал, что через несколько минут он перестанет дышать. Тогда, чтобы не терять времени, Дмитрий Павлович, Сухотин и доктор вышли из внутреннего подъезда (забыв закрыть дверь на ключ), чтобы распорядиться с мотором для вывоза тела. Пуришкевич, нервный, возбужденный и вполне трезвый (никто из них не пил), не выдерживал оставаться в комнате, и, закрыв двери в столовой на замок, оба вышли с Феликсом в верхний этаж, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Тем временем прочие еще не возвратились, и Юсупов пошел один в столовую, где Распутин продолжал лежать на полу без всякого движения, с закрытыми глазами. Тут произошло что-то невероятное по драматизму. Встав на колени перед трупом, Юсупов начал ощупывать пульс, который не бился, а также положил руку на сердце, не ощущая никакого биения, как вдруг мнимый покойник начал открывать сперва левый глаз, затем правый, впиваясь взором, пылавшим лютой злобой, в своего убийцу, который отскочил от Распутина в ужасе. Но не успел он сделать несколько шагов назад, как Распутин сделал усилие, поднялся во весь рост и, как лютый зверь, бросился на Юсупова (револьвер остался забытым наверху), сорвал с него погоны и вцепился руками в его тужурку. Юсупов вскрикнул и вместе с Распутиным направился к винтовой лестнице, где ему удалось оттолкнуть Гришку, упавшего на ступени и на четвереньках, с особенным ревом и шипением раненого зверя и с пеной у рта, рычал, подымаясь по винтовой лестнице.