Анатолий Уткин - Первая Мировая война
Встреча двух великих флотов - сражение у датского побережья, у полуострова Ютландия, - произошла 31 мая 1916 года. У англичан было преимущество в чтении кодированных посланий германских адмиралов, что позволяло следить за движением главных германских сил. В ночь на 31 мая командующий великим флотом адмирал Джелико узнал о движении основной массы огромного германского флота на север. Утром этого дня две грандиозные военно-морские силы двинулись навстречу друг другу (чего немцы пока не знали). В окружении невиданного числа легких крейсеров и эсминцев навстречу друг другу шли огромные линейные корабли, что предвещало решительную развязку. На германской стороне в дыму шли шестнадцать дредноутов и пять тяжелых крейсеров. С английской стороны навстречу им устремились двадцать восемь дредноутов и девять тяжелых крейсеров.
Гордостью адмирала Джеллико были четыре новейших линейных корабля во главе с "Куин Элизабет". Во главе его флота находилась ударная группа адмирала Битти, задачей которой было вовлечь немцев в сражение. У немцев тоже впереди находилась группа из пяти тяжелых крейсеров. За нею, на расстоянии в пятьдесят миль следовали основные силы адмирала Шеера{472}. Выход Шеера в открытое море объяснялся убежденностью в том, что англичане не знают о его выдвижении в открытое море. И напротив, Джеллико и Битти уже твердо знали, что огромный флот Германии находится уже достаточно далеко от спасительных портов - им уже не избежать сражения.
Итак, в битве сошлись два крупнейших флота мира, то была самая большая битва в мировой истории. Особенностью этой битвы была неожиданно малая роль подводных лодок и (пока еще) малая роль самолетов{473}. То была гигантская встреча морских армад. Участникам запомнилось серое море, серый дым из труб, белый цвет от разрывов снарядов. Численность задействованных судов была столь велика, что значительная их доля пряталась за горизонтом.
О Ютланде создана целая литература и ведется непрекращающийся спор. Битва состояла из пяти фаз.
В первой фазе крейсерский флот адмирала Битти (так понравившегося царю Николаю) бросился в южном направлении и встретил более слабый крейсерский флот немцев. Корабли Битти прошли сквозь патрульную линию германских подводных лодок и приблизились на расстояние пятидесяти миль от противостоящего флота адмирала Хиппера. Пока все было довольно невинно. Легкие корабли обоих флотов обнаружили неведомо как проникшее в эти воды нейтральное судно и в ходе инспекции его обнаружили друг друга. Раздались первые залпы. Система сигнализации англичан сработала хуже, и они понесли более ощутимые потери. Англичане обнаружили пробоины в "Индифатигабл" и в "Куин Мэри". Огонь прорвался в корабельные магазины, оба корабля взорвались и потонули. Превосходство Битти растаяло в кратчайшее время. Прибытие четырех скоростных линкоров позволило восстановить баланс, но бросившиеся вперед корабли Битти обнаружили перед собой основную массу грандиозного флота немцев. Англичанам ничего не оставалось, кроме как сделать полный поворот и рвануться на север - к основной массе своего флота.
Наступила вторая фаза битвы. Уходящие линкоры Битти сумели нанести удачные удары по преследующим их крупным германским кораблям. 15-дюймовые орудия поразили линкора "Зейдлиц" и смешали всю линию великих кораблей Шеера. В третьей фазе, когда друг против друга оказались основные силы двух величайших флотов мира, это замешательство имело роковые последствия: страшные своей разрушительной силой пушки основных кораблей адмирала Джеллико начали наносить удары по германским кораблям после шести часов вечера. Немцы сражались отчаянно и потопили "Инвинсибл", но мощь британских пушек была столь велика, что германский флот вынужден был начать отход. Но Шеер изменил свой маневр и направился на северо-восток, в направлении пролива Скагеррак, ведущего в Балтийское море (начиная тем самым четвертую фазу битвы). Оба флота встретились на пересекающих курсах. Британская позиция была предпочтительней - их корабли как бы врезались во фланг германского флота. В течение десяти минут убийственного огня англичан германские корабли получили двадцать семь пробоин орудий самого большого калибра, а англичане получили лишь две пробоины.
Шеер бросился в черной ночи на восток, прикрывая свои основные корабли легкими быстроходными крейсерами и старыми стальными громадами эры "до-дредноутов". Между основными силами адмирала Шеера и главными линкорами англичан было всего шестнадцать километров. Второстепенным судам было приказано фактически пожертвовать собой ради спасения основной боевой силы германского флота. На пятой фазе торпедные аппараты работали в глухой ночи - легкие суда обоих флотов стремились нанести противнику максимальный урон. К утру 1 июня флот Шеера был в безопасности, и оба противника начали считать потери. Германский флот потерял тяжелый крейсер, старый линкор, четыре легких крейсера и пять миноносцев. Британский флот потерял три тяжелых крейсера, четыре средних крейсера и восемь эсминцев. В море опустили 6094 английских моряка и 2551 германских{474}.
Потери англичан позволили кайзеру возвестить о победе. Ютландская битва продемонстрировала превосходные качества германского флота. Она же обнажила недостатки строения британских кораблей, дефекты ведения морского боя (неадекватная система сигнализации и прочее). И все же Ютланд не был германской победой. Потери англичан были больше, но и их флот был больше, так что после сражения соотношение сил изменилось еще более в пользу Британии (от 16:28 к 10:24). Эта битва еще раз показала германским адмиралам самоубийственность выхода в море на решающий бой с англичанами. Немцы теперь верили лишь в свой подводный флот.
Последний взлет России
Итак, прежде чем погрузить Россию в пучину неимоверных испытаний, судьба как бы дала стране еще один (оказавшийся последним) исторический шанс. Военные победы первых девяти месяцев 1916 г., победа русской армии в ходе "прорыва Брусилова" и в Закавказье на время возвратили Россию в ранг великих держав. Глядя из исторического далека, видно, что эти победы по существу сделали неизбежными крах Австро-Венгрии и Турции двумя годами позже. Но этих двух лет не оказалось у России. Время определенно начало работать против связки Россия - Запад, тяготы войны подтачивали союз, росла внутренняя оппозиция.
Россия пыталась капитализировать вновь приобретенный престиж и влияние. Последним триумфом Сазонова в новых обстоятельствах было добытое им у Франции и Англии согласие на передачу турецкой части Армении России, а также блокирование французских попыток вмешаться в решение польского вопроса. Так русская дипломатия использовала победы русского оружия для возвышения своего голоса в диалоге с Западом.
Подъем продолжался недолго. Долговременный эффект перенапряжения начал давать негативные результаты. В условиях ослабления страны неизбежно подняли голову те, кто был готов спасти отечество даже за счет нарушения данного Западу слова продолжать войну до победного конца. С весны 1916 года в союзные посольства впервые с начала войны начинают проникать реальные опасения в отношении возможности заключения сепаратного мира между Россией и Германией. Одним из грозных симптомов было усиление активности польской элиты в Петрограде, никогда так и не преодолевшей в себе ревниво-озлобленное чувство к России. Во французском посольстве 23 марта 1916 г. польские графы Потоцкий и Велепольский утверждали (ссылаясь на сведения, полученные через Стокгольм и Берлин): "Возможно, что Англия и Франция в конце концов и победят, но Россия эту войну безусловно проиграет. Константинополя она, во всяком случае не получит и постарается помириться с Германией за счет Польши".
В это же время Людендорф реализует свою политику германизации оккупированных русских земель. "Я полон решимости возобновить на оккупированной территории цивилизационную работу, которую немцы проводили в этих землях столетиями. Население, состоящее из такого смешения рас, оказалось неспособным создать собственную культуру"{475}.
Отчасти именно эта германизация западных провинций России подтолкнула Брусилова к выступлению на юго-западном фронте. Западные дипломаты делали скидку на русско-польский психологический комплекс, но аргументы поляков было уже достаточно трудно оспорить. Возможно, эти первые сомнения стали отправной точкой недоверия к самодержавию как гаранту союзнической лояльности, стартовой полосой поисков более надежного сотрудничества с деятелями думской оппозиции. Бьюкенен и Палеолог еще не нарушали союзнической лояльности русскому правительству, они еще полностью верили императору, но обстоятельства потенциальной восприимчивости части правящего класса идеи примирения с Германией создавали необходимость в подстраховке, в формировании "второй линии обороны" союзнической верности России. Во многом их беспокойство подталкивало ощущение, что время Сазонова, его непоколебимой лояльности, прошло. В России готовилась смена государственной власти.
