Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации
Читатель помнит, что Эпир, та часть Греции, которая ближе всего расположена к каблуку Апеннинского «сапожка», был родиной Олимпиады, матери Александра Македонского. В последовавшей за смертью Александра калейдоскопической смене правителей Эпир то оказывался поглощенным Македонией, то снова становился независимым. Царь Пирр был родственником Александра, монархом способным и предприимчивым и, по всей видимости, настроился на успешный завоевательный поход в Италии и Сицилии. Пирр командовал прекрасной армией, против которой сравнительно неопытное римское ополчение поначалу казалось беспомощным. Его армия была оснащена всеми известными на ту пору достижениями военного искусства — пехотной фалангой, фессалийской конницей и двенадцатью боевыми слонами с Востока.
Пирр наголову разгромил римлян у Гераклеи (280 г. до н. э.) и, тесня их, нанес еще одно поражение у городка Аускул (279 г. до н. э., «Пиррова победа») на их собственной территории. Затем, вместо того, чтобы отбросить римлян еще дальше, он заключил с ними перемирие и сосредоточился на покорении Сицилии, чем настроил против себя Карфаген, которому принадлежало бесспорное господство на море. Карфаген не мог допустить, чтобы в Сицилии, в непосредственной близости от самого Карфагена, появилось новое сильное влияние.
Рим в те времена казался карфагенянам гораздо менее серьезной угрозой, их намного больше страшила возможность перехода Сицилии под власть очередного «Александра Великого». Как следствие карфагенский флот вошел в устье Тибра, чтобы поощрить или принудить римлян возобновить войну — где Рим и Карфаген выступили на одной стороне против нового претендента на власть в Сицилии.
Вмешательство Карфагена оказалось фатальным для замыслов Пирра. Ему необходимо было решающее сражение, чтобы восстановить свое влияние, но после сокрушительного разгрома, с которым была отбита его атака на лагерь римлян в битве при Беневенте, ему пришлось убраться обратно в Эпир (275 г. до н. э.).
По преданию, когда Пирр уходил из Сицилии, он сказал, что оставляет ее полем сражения между Карфагеном и Римом. Три года спустя он был убит во время уличных боев в Аргосе.
Война против Пирра была выиграна флотом карфагенян, но и Риму досталась добрая половина плодов этой победы. Сицилия полностью отошла к Карфагену, но римляне смогли беспрепятственно присоединить к своим владениям носок и каблук «Итальянского сапога». Лишь Мессинский пролив отделял теперь их от нового соперника, и через одиннадцать лет пророчеству Пирра суждено было сбыться. Началась первая война с Карфагеном, первая из трех так называемых Пунических войн («пунический» от латинского punicus, финикиец, то есть карфагенянин).
Употребляя слова «Рим» и «римляне», мы, однако, так и не пояснили, что представляли собой эти люди, которые так успешно расширяли свои завоевания, что до них было уделом лишь воинственных и одаренных царей.
Их государство было в V в. до н. э. республикой арийского типа, очень схожей с греческими аристократическими республиками. Самые ранние сведения об общественной жизни Рима дают нам картину весьма примитивной арийской общины.
«Во второй половине V столетия до Христа Рим все еще оставался аристократическим сообществом свободных земледельцев, занимавших площадь около 400 квадратных миль, с населением, не превышавшим 150 тысяч человек, почти исключительно земледельцев, разделенных на семнадцать округов или земледельческих родов, так называемых триб. Большинство семей владело небольшим хозяйством и собственным имением, где жили и работали сообща отец с сыновьями. По большей части, они выращивали пшеницу, иногда — виноград и оливы. Свой немногочисленный скот они пасли на общинной земле. Одежду и несложный рабочий инструмент они делали сами для себя в домашних условиях. Только изредка или по особым обстоятельствам они направлялись в укрепленный город, в котором сосредоточивалась религиозная и общественная власть. Там были храмы богов, дома богачей и лавки ремесленников и торговцев, где небольшое количество зерна, оливкового масла или вина можно было обменять на соль, грубые земледельческие орудия или железное оружие».[29]
Эта община следовала традиционному делению на граждан-аристократов и незнатных граждан, в Риме их называли патрициями и плебеями. Это были граждане. Рабы и чужеземцы принимали участие в управлении государством не более, чем в Греции. Однако строение римского общества отличалось от любого греческого общественного устройства тем, что значительными властными полномочиями обладал особый орган управления, называвшийся сенатом, который не состоял исключительно из наследственных членов, но и не был непосредственно избираемым представительным органом власти. Членов сената назначали, и в раннем периоде римской истории сенаторы назначались исключительно из числа патрициев. Сенат существовал и до изгнания царей: тогда сенаторов назначал непосредственно царь. Но после изгнания царей (510 г. до н. э.) верховные полномочия были переданы в руки двух избираемых правителей — консулов. Теперь именно к консулам перешло право назначать сенаторов.
В начальном периоде Республики только патриции имели право занимать пост сенатора или консула, а участие плебеев в управлении государством сводилось лишь к праву голоса за консула или иного общественного должностного лица. И даже в этом их голоса не имели того же веса, что и голоса их сограждан-патрициев. Хотя голоса плебеев значили достаточно, чтобы заставить многих кандидатов-патрициев с более или менее искренним вниманием откликаться на нужды плебеев. Более того, на ранних стадиях римского государства плебеи были не только исключены из общественной службы, им запрещалось также вступать в брак с представителями класса патрициев. Управление государством было, бесспорно, привилегией одних патрициев.
Ранний этап римского общества, следовательно, носил отчетливо выраженный аристократический характер, и вся внутренняя история Рима за те два с половиной столетия, что миновали после изгнания последнего этрусского царя, Тарквиния Гордого, и начала 1-й Пунической войны (264 г. до н. э.), прошла по большей части в борьбе за влияние между двумя этими социальными группами, патрициями и плебеями. Она носила во многом сходный характер с борьбой аристократии и демократии в городах-государствах Греции, и, как и в случае с Грецией, целые классы общества: рабы — вольноотпущенники, неимущие свободные граждане, чужеземцы — были полностью исключены из этой борьбы.
Мы уже обращали внимание на существенное различие греческой демократии и того, что принято называть демократией в современном мире. Еще одно неверно употребляемое слово — это римский термин «пролетариат», который на современном политическом жаргоне подразумевает всех неимущих в государстве. В Риме «пролетарии» были общественным слоем, обладавшим правом голоса, полноправными гражданами, имущество которых было менее 10 тысяч медных монет-ассов. Единственным имуществом римских пролетариев на деле было лишь их потомство (латинское «пролес» и означает «потомство»), и именно из пролетариев набирались колонисты для новых римских городов или укрепленных поселений в пограничных районах. Но пролетарии совершенно отличались по происхождению от рабов или вольноотпущенников, или же разнородных обитателей городских трущоб. К сожалению, в наших политических дискуссиях совершенно не принимается во внимание тот факт, что этот термин — пролетарии — употребляется неверно и не имеет точного эквивалента в современной социальной классификации.
Множество подробностей, которыми изобиловала борьба патрициев и плебеев, мы можем опустить в наших «Очерках». Стоит отметить лишь, что римлянам, если судить по обстоятельствам этих конфликтов, был присущ на удивление практичный и жесткий, иногда до бесчувственности, характер. Не доводя это противостояние до необратимого кризиса, римляне, однако, в пределах имеющихся у них возможностей были хваткими и алчными дельцами. Патриции, пользуясь своими привилегиями, всегда умели обогатиться во время завоевательных войн, причем не только за счет побежденного врага, но и обедневшего воина-плебея, хозяйство которого осталось заброшенным, а сам он за время воинской службы успел погрязнуть в долгах. Плебеев не допускали и к дележу завоеванных земель, которые опять же доставались патрициям. С появлением денег возможности кредитора еще больше усилились и осложнилось положение должника.
Плебеям довелось прибегнуть к трем типам давления на патрициев, которое в итоге обеспечило им большую степень участия в управлении государством и дележе тех богатств, которые возрастающим потоком стекались в Рим по мере усиления его могущества. Первым из них была, выражаясь современным языком, всеобщая забастовка плебеев («сецессия» — уход). Они дважды покидали Рим, угрожая построить для себя новый город выше по течению Тибра, и оба раза эта угроза оказывалась действенной.
