Владимир Мединский - О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
К середине XVII века насчитывалось до 80 приказов, а в каждом из них был свой штат — от 3 до 400 человек. Всего в Москве в 1640 году было 837 приказных людей.
В 1660-е годы во всем государстве было порядка 100 дьяков и 1000 подъячих. К концу XVII века число приказных в Москве возросло до 3 тысяч человек. Но и этот «распухший аппарат» представлял собой совершенно ничтожное число чиновников для управления таким большим государством!
Во Франции с ее 20 миллионами населения в конце XVI века только на службе короля было не менее 30 тысяч чиновников. А еще примерно такое же число профессиональных юристов считались «людьми свободных профессий», то есть кормились в режиме свободного рынка, но тоже были очень важным элементом системы управления страной. Получается, в Московии на душу населения приходилось в десять, даже в пятнадцать раз меньше чиновников, чем во Франции!
Удивления достойно это чиновное малолюдство. Страна с населением в 10–12 миллионов человек управляется тысячей чиновников! От силы 3 тысячами…
Это стало возможным только потому, что государство опиралось на местное самоуправление. Но самое удивительное, что иностранные критики порядков Московии совершенно упустили из виду это важнейшее обстоятельство! Впрочем, этому-то как раз не стоит удивляться.
Наши предки, «привыкши» управлять самостоятельно, общественный статус чиновника считали за «тьфу». В Европе быть чиновником было необычайно престижно. В том числе в Британии, гордящейся без меры своими демократическими традициями. Не будем и говорить о высочайшем положении чиновничества в странах Востока. Даже в Японии, самой демократичной из восточных стран, чиновники находились в особо большом почете. Стать чиновником в Китае было счастьем для всякого, управление страной велось исключительно бюрократическими средствами. Извините, но за возможность сыну попасть в элитный круг чиновников «императорской администрации» китайские родители нередко САМИ отдавали свое дитя на кастрацию. Ведь у евнуха шансы занять почетный и, главное, доходный государственный пост были несравненно выше, чем у нормального здорового мужчины.
И в Индии, в мусульманском мире чиновник был важнейшим человеком для государства и очень уважаемым членом общества. Но не в России.
Общее мнение о «приказных крючках» в Московии было таково, что публика это нечестная, вороватая, ведет себя «не по правилам», и вообще люди в приказах сидят нехорошие. Приказных обвиняли во множестве грехов. В покупке должностей. В небескорыстном отправлении суда и предвзятом трактовании закона. В том, что они делились неправыми доходами с высшими, и высшие покрывали их. Взяточничество и рвачество «приказных» возмущало людей чрезвычайно. В фольклоре образ дьяка — один из самых непривлекательных.
Что же говорить о подьячем?
«Я не подьячий породы собачьей, не стану бросаться да лаяться», — такую поговорку записали русские фольклористы еще в XIX веке, когда про эту чиновную должность уже никто и слыхом не слыхивал.
«Подьячего бойся и лежачего», — из той же оперы.
Аристократический принцип
Служилые люди Московии, ее армия, намного больше уважаемы в народе. Но и служилых мало: около 300 тысяч на всю страну. Из них помещиков — порядка 30 тысяч, и еще столько же имеют такие же права, но не имеют земли.
Во Франции дворян порядка 1 миллиона: 5 % всего населения. В Московии — 60 тысяч, то есть 0,5 %.
Верхушка аристократии — бояре, имевшие не поместья, даваемые на время, за службу, а вотчины, переходившие по наследству. Боярских родов было от 30 до 40, потому что людей постоянно возводили в бояре за заслуги. Знатнейших родов из них — 16. Общее число взрослых мужчин во всех этих родах в середине XVII века не превышает и 300.
Во Франции того же времени мы видим до 1000 семей титулованного дворянства. Активного мужского населения в них до 12 тысяч человек.
Получается, аристократов «на душу населения» во Франции в 25 раз больше, чем в России!
Согласно исследованиям А. Буровского, во Франции того времени вообще редко возводили в дворяне, — дворянами в основном рождались. В Британии эсквайром считался всякий, у кого доход был больше 40 фунтов стерлингов в год. Но и в Британии лордами рождались и почти никогда не становились.
А в России это было возможно!
Аристократия заседала в совещательном органе при царе: в Боярской Думе. И была Боярская Дума сравнительно… демократична по составу.
При Алексее Михайловиче из 60 членов Думы было 5 бояр, не принадлежащих к знатным родам, 5 думных дворян и 4 думных дьяка. Итого, из 60 человек 14 имели вовсе не аристократическое, а «демократическое» происхождение.
При сыне Алексея Михайловича, Федоре Алексеевиче, в 1688 году, уже 35 из 57 членов Думы были выдвиженцами, которые сами сделали карьеру.
В британскую Палату лордов попадал всякий, кто наследовал потомственный титул пэра.[306] Конечно, какой-то процент лордов король вводил в нее «за особые заслуги», пожизненно. Но таких пэров в Англии было гораздо меньше, чем думных дьяков в составе Боярской Думы.
Земские соборы — наши Генеральные штаты
Инструментом учреждения власти и связи власти с народом выступают Земские соборы. Почему-то считается, что они полностью зависели от царя, и что их полномочия были совершенно декоративные, значительно меньше, чем у британского парламента, Генеральных штатов во Франции или кортесов в Испании.
Мнение иностранцев для нас не столь уж важно, но все-таки любопытно, что они, бывая в Москве в XVI–XVІІ веках, сразу понимали, что такое Земский собор. Для польского подданного Филона Кмиты Собор 1580 года — сейм, англичанин Джером Горсей называет собор 1584 года парламентом, ливонский дворянин Георг Брюнно признает собор 1613 года риксдагом.
Немец Иоганн-Готгильф Фоккеродт приходит к выводу, что это был «род сената».
Русский посланник в Англии в 1646 году Герасим Дохтуров описывает английский парламент со сходной симметрией: «Сидят в двух палатах; в одной палате сидят бояре, в другой — выборные из мирских людей». Бояре — по-английски лорды.
400 лет назад понимание было, а потом — раз, и исчезло…
С. Иванов «Земский собор».Земский собор — прообраз Съезда народных депутатов Всея Руси.
Пайпс в своей книге даже утверждает, что Земские соборы не издавали законов, и потому вообще не могут быть сравнены с парламентами Европы. Это уже полное вранье, потому что многие Соборы только законодательству и были посвящены. Собор 1648 года созван для такого важнейшего дела, как выработка Соборного уложения 1649 года, — самого полного свода законов Московии.
Именно на Соборах были приняты важнейшие законодательные документы в истории России ХѴІ-ХѴТІ веков: Судебник 1550 года, «Приговор» собора первого ополчения 1611 года, Соборное уложение 1649 года, «Соборное деяние» об упразднении местничества 1682 года.
Полномочия Земских соборов были не меньше, а БОЛЬШЕ, чем Генеральных штатов во Франции. Они МЕНЬШЕ зависели от монарха, нежели английский парламент.
Действительно: только в начале XVII столетия, через пять веков после своего появления, британский парламент де-факто стал основным элементом в системе управления страной. Только в XVII веке законодательная власть бросила вызов власти короля и попыталась непосредственно контролировать исполнительную власть.
В Московии же уже первый Земский собор, который Иван Грозный созвал в 1549 году, намечал ход судебных и финансовых реформ, «приговаривал» налоги, то есть участвовал в управлении государством.
Стоглавый собор 1551 года провел важнейшие церковные и административные реформы.
Земской собор 1566 года «приговорил» Ливонскую войну: даже такой диктатор как Иван Грозный не начинал военных действий без формального согласия Собора.
Так как теперь предполагались новые большие расходы, пятую часть «депутатского корпуса»[307] составляло купечество. В стране разворачивался кровавый террор опричнины, и при этом, как ни парадоксально, развивалась представительская демократия. Как все у нас неоднозначно! Причем тогда некоторые депутаты выступили против ведения войны и при этом, что характерно, не подверглись никаким репрессиям.
На соборах шло активное и свободное обсуждение важнейших государственных вопросов. Не замечать это можно только в одном случае… Юристы называют такой случай «презумпция виновности». Ведь Пайпс, как и многие другие предвзятые исследователи русской истории, заведомо «знает», что Земские соборы хуже парламента, и что демократия русским не свойственна. И не обращает внимания ни на что, идущее вразрез с его «презумпцией». Если факты противоречат умозрительной гипотезе, тем хуже для фактов!
