Век империи 1875 — 1914 - Эрик Хобсбаум

могла собрать их под свои знамена в массовом количестве; а потому этот вопрос и не играл большой роли в государственной политике большинства стран, кроме США и Британии, где его решения добивались многие женщины среднего и высшего классов, многие политические лидеры и активисты социалистических движений. Порой агитация принимала драматические формы, из-за тактики «прямых действий», применявшейся суфражистками из британского «Союза женщин за социальные и политические права» в 1906–1914 гг. Однако не суфражистские, а другие политические организации женщин преуспели в проведении широких акций, выходивших за рамки чисто женских проблем: таких как кампания против торговли «белыми рабами», завершившаяся принятием в США в 1910 г. специального «закона Манна»; а также выступления за мир и кампании по борьбе против алкоголизма. Отстоять мир, к сожалению, не удалось, но зато антиалкогольная кампания завершилась решительным успехом и увенчалась принятием восемнадцатой поправки к конституции США, провозгласившей запрет на спиртное (знаменитая «Прогибишен»[57], вошедшая в историю США). Однако за пределами США, Британии, Скандинавии и Нидерландов политическая деятельность женщин имела незначительные масштабы.

IV

Движение феминизма привлекло общее внимание и к другой проблеме — сексуальному освобождению женщин. Это был больной вопрос, и женщины, публично выступавшие за введение контроля над рождаемостью, пострадали за свою деятельность, несмотря на важное общественное значение этой проблемы: например, Анни Бесант по этой причине была лишена родительских прав в 1877 году; позже Маргарет Сангер и Мэри Стоупс тоже имели неприятности. Беда была еще в том, что эта проблема не вписывалась в программу ни одного политического движения. Высшее общество (такое, как описал в своем великом романе Марсель Пруст[58]) — эти независимые и богатые парижанки, вроде Натали Барни (грешившие и лесбиянством), принимали и с легкостью использовали все виды сексуальной свободы, но при условии соблюдения внешних приличий. При этом (как свидетельствовал Пруст) они не связывали обретение сексуального освобождения с возможностями достижения личного или общественного процветания или преобразования общества и отнюдь не приветствовали возможность такого преобразования (в отличие от «богемы», состоявшей из писателей и артистов, т. е. людей гораздо более низкого общественного положения, видевших в сексуальной свободе путь к освобождению общества). В противоположность буржуазии, социалисты и революционеры считали, что женщина должна иметь право свободного выбора форм сексуального поведения (как проповедовалось в утопиях Фурье, которыми восхищались Энгельс и Бебель); и такие взгляды привлекали на их сторону всех противников условностей: утопистов, богему, разношерстных пропагандистов «контркультуры» и просто любителей переспать с кем угодно и когда угодно. В результате, например, в Британии в 1880-х годах в орбиту не слишком значительного социалистического движения оказались вовлеченными: гомосексуалисты, вроде Эдварда Карпентера и Оскара Уайлда, борцы за умеренность в сексе вроде Хэвлока Эллиса; свободные женщины разных наклонностей, такие как Анни Бесант и Олив Шрейнер. В этой среде свободное сожительство (без всяких брачных свидетельств) не только одобрялось, но практически считалось обязательным, как подтверждение антиклерикальных взглядов. Однако мнения в среде социалистов по вопросу о том, что означает «свободная любовь» и насколько важное место она должна занимать в программе движения, вскоре разделились: это подтвердили столкновения Ленина с женщинами — товарищами по партии, которые слишком увлеклись решением вопросов сексуальных отношений. Существовали и сторонники неограниченной свободы сексуальных инстинктов, такие как психиатр Отто Гросц (1877–1920) — любитель наркотиков и почитатель Фрейда, известный в интеллигентских и артистических кругах Гейдельберга, Мюнхена, Берлина и Праги, соблазнивший множество женщин, среди которых были известные личности и жены известных людей, симпатизировавший и Ницше и Марксу. Анархисты и богема превозносили его до небес; другие осуждали, как врага нравственности; сам он приветствовал все, что помогало разрушению существовавшего строя, но оставался представителем элиты и не вписывался ни в какие политические рамки. Короче говоря, программа сексуального освобождения поднимала много вопросов, но давала мало решений; ее мобилизующее политическое значение было небольшим (если не принимать в расчет круги богемы и «авангарда»).

Большое внимание привлекал к себе вопрос о том, каким же станет положение женщин в будущем обществе равных прав, равных возможностей и всеобщего уважения к личности. Ключевое значение имела здесь судьба семьи, зависевшей от женщины-матери. Женщины из высших и средних классов (особенно в Британии) легко соглашались расстаться с бременем домашних забот, потому что у них было много слуг, а детей они отсылали с раннего возраста в школы-пансионаты. Женщины Америки (где ощущалась нехватка слуг) выступили за другое решение: полное преобразование и техническое оснащение домашнего хозяйства, обеспечивающее экономию времени и труда, — и сумели добиться успехов на этом пути. В 1912 г. Кристин Федерик поместила в журнале «Дамы и домашний уют» программу научной организации домашнего труда (см. гл. 2). Но уже с 1880-х годов постепенно стали входить в обиход бытовые газовые плиты; а в предвоенные годы распространились и электрические плиты. В 1903 г. впервые появились пылесосы (раньше и не слышали такого слова), а в 1909 г. на суд скептиков был представлен электрический утюг, ставший популярным позже, после войны. Появились механизированные прачечные (пока — вне дома), и выпуск стиральных машин для них вырос в США в 1880–1910 гг. в 5 раз{210}. Социалисты и анархисты, одинаково горячо приветствовавшие технологические утопии, одобряли меры коллективного обслуживания: такие как детские сады, предприятия общественного питания, школьные завтраки; все это должно было помочь женщинам совмещать выполнение семейных дел с работой и другой деятельностью; но полного решения проблемы так и не было.

Возникал и такой вопрос: не приведет ли эмансипация женщин к замене семьи — «ячейки общества» какой-то другой группой людей? Наука этнография, переживавшая в ту пору небывалый расцвет, показала, что современная семья — далеко не единственный тип организации отношений людей разного пола, известный истории; в этой области появились и свои фундаментальные труды: «История брачного союза у людей» финского антрополога Вестермарка, выдержавшая к 1921 г. 5 изданий и переведенная на французский, немецкий, шведский, итальянский, испанский и японский языки; и работа Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.), содержавшая революционные выводы. Однако, несмотря на все революционно-утопические эксперименты с новыми формами «коммун» и «общин» (из которых самыми жизнеспособными оказались «кибуцы» еврейских поселенцев в Палестине), можно спокойно утверждать, что большинство социалистических лидеров, как и подавляющее большинство их сторонников, не говоря уже о прочих, не столь «передовых» личностях», представляли себе будущее общество только основанным на семье, как на его ячейке (даже если семья подвергнется каким-то преобразованиям). Только по вопросу о том, что должно быть для женщины самым главным — ее отношения с мужем, домашнее хозяйство или материнские обязанности — мнения сильно разошлись.