100 великих речей - Виорэль Михайлович Ломов
Че Гевара на трибуне ООН. 1964 г.
«Я кубинец, а также аргентинец и, если сиятельные господа из Латинской Америки не обидятся, я ощущаю себя патриотом и Латинской Америки в целом, и любой отдельной её страны не в меньшей мере, чем кто-либо другой. И, если когда-нибудь понадобится, я готов отдать свою жизнь за освобождение любой страны Латинской Америки, ничего ни у кого не прося взамен, ничего не требуя и никого не эксплуатируя… Весь народ Кубы дрожит от негодования всякий раз, когда совершается несправедливость не только в Латинской Америке, но и в любой стране мира».
С гордостью говорил Че о Кубе. «Такова наша страна. И такой стране, чьи руководители и чей народ – я могу заявить это с высоко поднятой головой – не испытывают ни малейшего страха перед лицом смерти и прекрасно осознают ответственность за свои действия, совершенно чужды бравады… Борьба на смерть, если это станет необходимым, и вместе со своим правительством на смерть будет бороться весь народ Кубы, если он подвергнется агрессии».
Пообещал Гевара и впредь доставлять Штатам «маленькую головную боль не только на этой, но и на других Ассамблеях, называя вещи своими именами, а представителей Соединённых Штатов – всемирными жандармами».
P.S. В своей речи Че Гевара сказал: «Людям, не умеющим проигрывать достойно, стоит напомнить то, что сказала, кажется, мать последнего халифа Гренады своему сыну, когда тот плакал после падения города: «Ты хорошо делаешь, что оплакиваешь как женщина то, что не сумел защитить как мужчина»…
Когда в Боливии в 1967 г. крохотный партизанский отряд Гевары был окружен правительственными войсками под руководством специалистов ЦРУ и уничтожен, а сам Че ранен, схвачен и на следующий день расстрелян, последними его словами стали: «Стреляй, трус! Ты убиваешь мужчину!» После гибели Че Гевары в разных странах Латинской Америки «местные жители начали считать Гевару святым и обращались к нему в молитвах «San Ernesto de La Higuera», прося о милостях».
К сожалению, в наши дни белый расизм против чернокожих, о котором говорил в своей речи Че Гевара, обратился в чёрный расизм против белокожих в государствах Африки, а теперь еще и в США. Похоже, человечество не в состоянии жить без расизма.
Нобелевская речь Шолохова (1965)
Русский советский писатель, один из руководителей Союза писателей СССР, академик АН СССР, почетный доктор нескольких университетов, лауреат Сталинской и Ленинской премий, Михаил Александрович Шолохов (1905–1984) известен во всем мире как автор романа-эпопеи «Тихий Дон» (1925–1940). В 1965 г. это произведение было удостоено Нобелевской премии по литературе – «За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время».
О М.А. Шолохове в писательской среде ходит множество историй. Ф.И. Чуев, например, вспоминал: «Хрущёв сказал писателям: «Что-то среди вас не видно Льва Толстого!» – «Да и среди вас что-то Ленина не видать», – ответил Шолохов».
Шолохов, в отличие от Хрущёва, не ёрничал. Н.С. Хрущёв на посту первого секретаря ЦК КПСС сменил И.В. Сталина, которого Михаил Александрович ставил несравненно выше его преемника. И себе писатель знал цену. Его «Тихий Дон», переведенный на десятки языков, пользовался в стране и за рубежом огромным успехом, считался равновеликим «Войне и миру» Льва Толстого. Да и не стали бы чуть ли не ежегодно, начиная с 1948 г. – всего 11 раз номинировать Шолохова на Нобелевскую премию и неоднократно включать в шорт-лист, если бы роман того не заслуживал.
Из-за политического противостояния СССР и Запада и по ряду иных причин премию романисту присудили только в 1965 г. Определенную роль сыграл в этом французский писатель и философ Жан-Поль Сартр, симпатизировавший СССР. В 1964 г. он по политическим мотивам отказался от Нобелевской премии, осудив Нобелевский комитет за предвзятость и игнорирование поэтов-коммунистов Луи Арагона и Пабло Неруду. «Достойно сожаления, – добавил он в своем открытом письме, – что премию присудили Пастернаку прежде (в 1958 г. – В.Л.), чем Шолохову, и что единственное советское произведение, удостоенное награды, – эта книга, изданная за границей и запрещенная в родной стране».
Через 50 лет выяснилось, что в 1964 г. Шолохов шел вторым после Сартра претендентом на премию. Скорее всего, поэтому на следующий год выбор советского писателя среди шведских академиков оказался единодушным. После объявления лауреатов академик Карл Рагнар Гиеров заявил, что Нобелевская премия вручена «тому, кто написал лучший после «Войны и мира» русский исторический роман… и лучший после «Анны Карениной» – любовный; тому, кто лучше всех описывал народную жизнь после Горького, и тому, кто сейчас занимает место среди мировых классиков» (А. Поливанов).
По воспоминаниям самого Шолохова, день, когда он узнал о присуждении премии (15 октября), «был успешным во всех отношениях. С утра я закончил главу, которая мне тяжело давалась. Потом на охоте двумя выстрелами убил двух гусей». Еще одним выстрелом – своей премией – Шолохов поразил сразу двух гусей: Нобелевский комитет, предвзято относившийся к советским писателям, жившим в СССР и прославлявшим свое Отечество, и черного завистника – А.И. Солженицына, после высылки за границу инициировавшего всемирную кампанию против Шолохова и огульно обвинившего его в присвоении произведений казачьего писателя Ф.Д. Крюкова (1870–1920). Эта клевета позднее была развеяна специалистами-литературоведами со всего мира и найденными в 1990-х гг. архивами Шолохова и черновыми рукописями великого романа.
10 декабря Михаил Александрович произнес Нобелевскую речь, ставшую одной из самых значимых речей писателей-лауреатов за всю историю премии. В ней Шолохов четко и ясно, без реверансов и лицемерия обозначил свое отношение к своей стране, к миру, обосновал свой взгляд на литературу и творчество, сказал о своих литературных вкусах и предпочтениях. В речи много того, что сохранило свою значимость и поныне.
Начав выступление с благодарности Шведской Королевской академии, Шолохов сказал, что гордится «тем, что эта премия присуждена писателю русскому, советскому», ведь он представляет большой отряд отечественных тружеников пера. Глубоко удовлетворен он был и «тем, что эта премия является косвенно еще одним утверждением жанра романа… Именно роман… наиболее предрасполагает к глубокому познанию
