Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 2
Итак, я пришел к выводу, что все знание о закалке меди, которое имели инки и гуроны, было обусловлено их любовью к красивым вещам: по своему опыту они поняли, что медь яркого цвета из определенной местности не только изящно выглядит, но и очень твердая; поэтому именно из нее они изготовляли свои великолепные сосуды и свои остро режущие ножи.
Профессор Робертс из Королевского монетного двора провел эксперимент с 90 процентами меди и 10 процентами родия, которые дали сплав, весьма напоминающий по цвету самородную медь Кеевайвоны: излом имеет тот же самый оттенок, но о твердости здесь судить трудно; часть сплава, найденная на дне тигля, оказалась очень твердой. Можно надеяться, что у профессора Робертса еще будет время провести и другие эксперименты, которые помогут пролить свет на количество родия, которое использовала Природа, чтобы создать этот, свой собственный сплав, из которого, как мы можем полагать, некоторые из ее любящих детей создавали свои самые совершенные вещи.
Публикуя предыдущую заметку, я должен выразить свою самую искреннюю благодарность г-ну Даффилду за его любопытный рассказ об открытии, которое так важно для вопроса о доисторической металлургии в целом. Это открытие представляет собой очевидную аналогию медным орудиям, которые оказались тверже, чем обычная производственная медь, я нашел их в слое первого города на Гиссарлыке (см.: Кн. 1. С. 363); однако с тех пор, как я обратил на это внимание, у меня не было времени решить вопрос, не была ли найденная мною медь фактически естественным сплавом, похожим на тот, что г-н Даффилд обнаружил в Америке. Еще следует провести необходимые эксперименты; но между тем я имею честь и удовольствие обогатить настоящую книгу открытием, которое обещает внести столь существенный вклад в наши знания о раннем медном веке, который, как мы теперь точно знаем, предшествовал веку бронзовому (см.: Кн. 1. С. 373, 374).
Приложение VIII
О Гере волоокой
Профессор Генри Бругш-бей[424*]
Ни в одной другой стране Древнего мира почитание коровы не играло такой важной роли, как в Египте. Изображения и надписи на древнейших памятниках уже содержат многочисленные упоминания о священной корове; но только в памятниках позднейших периодов мы впервые получаем более четкую информацию для ученых изысканий относительно происхождения этого культа и его связи с богиней известного по научным исследованиям египетского Олимпа. Следующий рассказ, основанный на данных о памятниках, содержит все, что относится к происхождению этого культа, и то, что, как можно считать, может осветить природу этого своеобразного почитания коровы.
В древнейших изображениях, относящихся к сотворению мира, корова, выходя из первобытных вод, появляется на территории Гермопольского нома в Верхнем Египте как мать юного бога Солнца. Взобравшись на рога своей родительницы, молодой бог возжигает свет дня, и с ним начинается жизнь всех созданий. Если говорить на языке памятников, то Исида (то есть корова) в первую очередь вызывает к жизни своего сына Гора (точнее, Гарпократа, то есть Гора-младенца), и видимые формы этого мира начинают цикл своего земного существования от жизни к смерти: Гор становится Осирисом, и в вечном круговороте вещей из мертвого Осириса появляется новый, омолодившийся Гор. В этом мифе Осирис символизирует первобытные воды, оплодотворяющую влагу; Исида в облике коровы – воспринимающую и производящую силу природы; Гор – свет, который загорается во влаге, точно так же, как и в учении Гераклита, прозванного Темным (о σκοτεινός). Это – эзотерическая часть древних египетских доктрин освященной веками мудрости, которой позднейший цикл мифов пытался дать историческое обоснование.
Более древние понятия, которые восходят ко временам XIII династии, предлагают следующее решение загадки изображения богини Исиды с головой коровы. Гор (Аполлон) и Сет (Тифон) сражались друг с другом за власть над царством Осириса. Сет был побежден. Исида, тронутая сочувствием к «старшему брату», побежденному Гором, освободила его от уз. Гор, исполнившись гневом и бешенством, отделил голову Исиды от тела. Тот, египетский Гермес с помощью магической силы своих заклинаний заменил ее головою (священной) коровы (tep-ahe). Этот странный миф сохранился в папирусе Салье № 4, содержащем древнеегипетский календарь времен первых Рамессидов, согласно которому это событие произошло на 26-й день месяца Тот (14 августа по году Сотиса и 23 сентября[425] согласно александрийскому календарю). В память об этом в этот день были навеки установлены жертвоприношения Исиде и Тоту. Плутарх[426] был знаком с этой легендой, о которой он говорит: «Что касается сражения, то оно будто бы продолжалось много дней, и победил Гор. Исида же, получив скованного Тифона, не казнила его, но развязала и отпустила. У Гора не хватило терпения снести это: он поднял на мать руку и сорвал с головы ее царский венец. Но Гермес увенчал ее рогатым шлемом (βούκρανιον κράνος)». Лучшим доказательством того, что на самом деле Исида почиталась в местном понимании ее как Хатор (Афродита) в этой форме с коровьей головой, это название посвященного ей города Tep-ahe («коровья голова»), который копты называли (с артиклем перед ним) Petpieh, арабы — Atfih; это была столица последнего (22-го) нома Верхнего Египта, известного грекам под названием Афродитополя[427], в котором Исиду почитали как Хатор (Афродиту)[428].
В других представлениях (почти тысячу лет спустя) миф, отождествлявший Исиду с коровой, объяснялся таким образом, что это бросает ярчайший свет на его связи с соответствующими греческими мифами. Богиня Исида, преследуемая Тифоном, скрывается в болотах Буто в Нижнем Египте, на острове Хеби (Хеммис или Хембис греческих авторов, начиная с Геродота); его папирусовые заросли скрывали богиню от козней преследователя. Там она произвела на свет своего сына Гора (прозванного Нуб, то есть Золотой). Это тот же самый остров, о котором говорит Геродот (II. 156): согласно ему, египтяне утверждали, что он плавает с тех самых пор, как богиня Лето, или Буто, взяла от Исиды-Деметры на воспитание юного Гора-Аполлона. Египетское изложение легенды о путешествии Исиды на остров Хеби-Хеммис можно найти в одном из разделов замечательного текста, который изложен на стеле Меттерниха эпохи фараона Нектанеба I (378–360 до н. э.), полной публикацией которого под заглавием «Стела Меттерниха, опубликованная впервые в ее подлинном размере» (Лейпциг, 1877)[429] наука обязана усердию молодого русского египтолога г-на Голенищева. Я опубликовал перевод фрагмента, о котором идет речь, в Aegyptische Zeitschrift за 1879 год, S. I.
В других пассажах египетские тексты также часто упоминают о странствиях Исиды и о бегстве богини от Тифона. В них Исида появляется в сопровождении своего сына Гора, которого она старается спасти от козней своего врага-брата, используя всевозможные хитрости и магические искусства. Самый замечательный рассказ, включающий в себя мифическую географию семи оазисов Ливийской пустыни, известных египтянам в эпоху Птолемеев[430], можно найти на одной из стен великого храма в Эдфу (Аполлинополис Магна в Верхнем Египте). В главе, рассказывающей об оазисе То-Ахе, то есть Земля коровы (современный оазис Фарафра), ясно сказано, что здесь преобладало почитание Осириса, причем жители чтили великую троицу – Осириса, Исиду и Гора. По этому случаю о богине говорится: «Она бродила вместе со своим сыном, маленьким мальчиком, дабы спрятать его от Сета (Тифона). Богиня превратилась в священную корову Гор-Сеха, и мальчик – в священного быка Хапи (Апис, Эпаф). Она отправилась с ним в город Хапи (Апис, в ливийском номе Нижнего Египта), чтобы взглянуть на отца его Осириса, который был там».
Ничего не может быть понятнее, яснее или поучительнее этих немногих слов, которые бросают неожиданный свет на почитание коровы в западных областях Дельты. Географические изыскания, основанные на практически неистощимом количестве источников из всех эпох египетской истории, которым было посвящено все мое внимание уже более двадцати лет, привели к важнейшим открытиям, касающимся почитания коровы в ливийском номе, включая ном, который географ Птолемей именует Мареотидой[431]. Три города требуют в связи с этим нашего особого внимания. Во-первых, это город Хапи, Апис, старая столица Ливийского нома в соседстве с озером Мареотида, с его почитанием Осириса в виде быка, далее, место под названием Та-Ахе, Город Коровы как таковой, расположенный вблизи от первого; и место под названием Та-Гор-Сеха, или Та-Сеха-Гор (Тахорса у Птолемея): это название означает Жилище или Город священной коровы Гор-Сеха[432]. Все эти обозначения происходят от бегства Исиды и ее сына Гора из оазиса Земли коровы (Фарафра) в приморские области Ливийского нома, расположенные ближе к северу, древние поселения переселившихся племен, которые обычно приходили в Египет с запада по земле, а с севера – по воде и которым было суждено стать неприятными соседями египтян. То, что среди этих чужеземцев были также и искатели приключений ионийско-карийского происхождения, доказывают чисто греческие названия некоторых местечек и городов, расположенных на этой стороне Египта; обозначений, происхождение которых, судя по всему, прежде всего связано со славными именами троянских преданий. Менелай и его кормчий Каноб дали свои имена первый – ному, последний – хорошо известному городу Каноб. Елена и Парис во время своего путешествия в Египет высадились в тех же областях и попросили гостеприимства египетской побережной стражи. Помимо этих славных имен, и другие названия греческой формы говорят о связях с чужими странами, происхождение которых в первую очередь следует искать во временах классической древности. Название Метелитского нома, расположенного у моря на западной стороне Канобского рукава Нила, самым ясным образом показывает, насколько регулярным общение с иностранцами должно было быть в этой части Дельты; поскольку происхождение этого названия следует искать не в каком-либо грецизированном египетском слове, но в чисто греческом μέτηλυς («иностранный гость и поселенец»). Итак, таким образом мы получаем самое ясное объяснение того факта, что помимо почитания Осириса египетские памятники приписывают регионам, которые посещали чужестранцы, и почитание (Тифонического) Сета, которое находило свое физическое выражение в посвященных этому богу животных – крокодиле и гиппопотаме[433]. В то время как эти чужеземцы привозили египтянам то, что последние привыкли понимать под общим именем Сета, то есть всего чужеземного, с другой стороны, чужеземцы получали от египтян больше, чем сами могли дать им. В области религии особенно должно было поразить чужестранцев почитание Осириса, то есть первоначальная форма египетской религии с ее своеобразным представлением о странствующей Исиде, которая в облике коровы старалась спастись от козней Сета. Хотя они могли и не знать тайного значения этого мифа, который развился на ливийской стороне Египта вдоль морского побережья и который символизировал конфликт чужеземных представлений с местной религией, обычаями и суждениями – первые символизировали облик Сета и его демонических зверей, крокодила и гиппопотама, вторые – троица Осириса, Исиды и Гора и облики таких животных, как священная корова Гор-Сеха и бык Апис? – тем не менее греческий гений вдохнул свою жизнь в эти легенды чисто египетского происхождения и переформировал их сообразно особому местному колориту в особые мифы, которые нашли свое наиболее яркое выражение в образе Геры Волоокой и коровоголовой Ио, странствующей богини, имя которой происходит от корня I в ε ιμί: а в древнеегипетском корень i, iu, io, а также происходившее от него коптское слово i означают одно и то же – ire, venire («идти, приходить»). Миграция и перенос этой легенды из северозападного угла египетской Дельты на греческие побережья и острова, как мне кажется, проходил под видом исторического факта, что лучше всего проявляется в сказании о переселении ливийского царя Даная, брата Египта, в Аргос.
