А Спиридович - Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов
Мое предложение имело такой успех, что центр уполномочил меня приобрести учреждение доктора Иванова и фактически отпустил на это просимые суммы. Это уж был колоссальный успех. Революция смела и это дело.
Таково было начало того огромного проекта, в который я окунулся, которым увлекся.
Я получил телеграмму от Главноуправляющего государственным здравоуправлением в Империи, Г. Е. Рейна, что, по соглашению с министром Внутренних дел, на меня возлагалось дело по оценке имения Форос, принадлежавшего Г. К. Ушкову.
В Петербурге возник проект приобрести это имение в казну для устройства там сперва громадного госпиталя, а затем лечебного курорта.
Имение Форос находилось на берегу Черного моря, под Байдарскими Воротами, в 38 верстах от Севастополя по Ялтинскому шоссе и в 43 верстах от Ялты. Оно занимало 279 дес. 860 кв. саж., из коих под старым парком, прилегающим к морю - 7,200 кв. с., под молодым парком и фруктовым садом - 62,774 кв. с. Земли, годной для разбивки дачных участков - 236,154 кв. с. и прочей неудобной земли -364,33 кв. саж.
Имение имело около двух верст береговой линии. Форос защищался отвесными скалами и стеной гор (Яйлы) с севера и, по своей красоте живописности площади и величины, являлся одним из лучших имений Южного берега Крыма, и, как писал тогда Харьковский Земельный банк: "недаром английские капиталисты обратили на него свое внимание и составили грандиозный проект превращения его в первоклассный курорт, с затратою 27 миллионов рублей".
Имение включало: каменный господский дом с флигелями и многими постройками, здание бывшего конского завода, с конюшнями, лазаретом, и парк, фруктовый сад, вновь закладываемые виноградники, виноградники под люцерной.
Проработав несколько дней на месте, комиссия оценила имение в три с половиной миллиона рублей, о чем и был составлен соответствующий акт. К акту я счел нужным приложить заключение о водах Фороса, составленное техником путей сообщения M. H. Казариновым, и мнение гидролога И. Педдакоса, которые устанавливали богатую наличность в именье воды.
Кажется, эта работа была последней серьёзной работой для Градоначальства перед революцией.
Приближался день 26 ноября, день памяти Великомученика и Победоносца Георгия, орден имени которого считался почетнейшим в Русской армии. Его носил сам Государь Император и многие Великие Князья.
Мы задолго стали готовиться к празднику. В градоначальстве жило много георгиевских кавалеров. Жил сам председатель Георгиевского Комитета Вел. Кн. Михаил Александрович. Хотелось устроить действительный праздник для героев. Хотелось привлечь к нему членов династии, живших тогда в градоначальстве, но это оказалось очень трудным. Великие князья отказывались принимать какое-либо участие.
Это грозило неприятным скандалом в глазах всех простых Георгиевских кавалеров.
Я решил идти напролом и привлечь всех членов династии к участию в празднике. Город решил устроить обед для всех Георгиевских кавалеров солдат. Я решил дать обед всем Георгиевским кавалерам офицерам в гостинице "Россия". Вечером предполагался парадный спектакль в городском театре. Утром парад. Но парад в тот день без Великих Князей, при наличности их на территории градоначальства - вещь недопустимая, - полагал я. Я решился на крайнее средство.
Никого не предупредив, послал подробную телеграмму Дворцовому коменданту, прося помочь. Я был уверен, что Воейков, как человек военный и понимающий политический момент, поймет меня. Стал ждать ответа.
А на месте надо было примирить непримиримое взаимоотношение членов династии из-за женского вопроса. Отношения между великокняжескими семьями не были урегулированы. Я пригласил Великую Княгиню Ксению Александровну с дочерью, Княгиней Ириной Александровной Юсуповой, на офицерский обед в "Россию". Великая Княгиня обещалась быть.
Великого Князя Михаила Александровича с супругою я просил почтить своим присутствием парадный спектакль в театре, на что тоже получил согласие. Оставался парад. Я волновался. Вдруг, около полуночи, 25 ноября, телефон от Вел. Князя Димитрия Константиновича. Просит немедленно приехать. Спешу на автомобиле. Великий Князь, взволнованный объявляет мне, что он получил телеграмму от Государя Императора, которой Его Величество поручает Великому Князю, как старшему генерал-адъютанту в градоначальстве, принять 26 числа парад Ялтинского гарнизона.
Великий Князь показывает телеграмму, спрашивает, в чем дело, почему это так. Я выразил радость, но слукавил, и на вопрос - почему, ответил полным незнанием. Стали обсуждать о параде, я обещал приехать завтра и доложить всё подробно. Зная, что Вел. Князь большой строевик, я заранее извинялся, что, может быть, я, отвыкнув от строя, допущу какую-либо ошибку и потому прошу меня заранее извинить.
Великий Князь шутил и ободрял меня.
Наступил день 26 ноября. Наши газеты вышли с соответствующими статьями. Город украшен флагами. Парад происходил на большой рыночной площади. Великий Князь перед парадом заехал ко мне на квартиру. Меня уже там не было и Его Высочество принимала моя дочка Ксения. Она сделала соответствующий реверанс и очень занимала Великого Князя, что он потом весело вспоминал.
Парад прошел отлично. Великий Князь был великолепен, представителен, шикарен. Он приветливо обласкал раненых героев. Пехота, пограничная стража, артиллеристы, жандарм мы, полиция - все проходили отлично и заслужили похвалу Великого Князя. Была и публика, кричали ура и более чем отлично играл оркестр учеников местной гимназии. Не сделал никакой ошибки и генерал Спиридович, не посрамил старый "Павлон" своего родного Первого Военного Павловского училища. Фотография этого памятного для меня парада, когда я салютовал Великому Князю, хранится у меня и поныне.
На завтраке, в "России", собралось до 200 офицеров. Великая Княгиня приехала с дочерью. Я запоздал с парадом и их встречала моя жена с моей дочерью. Великая Княгиня и княгиня Ирина Александровна очаровали офицеров. Офицеры, большинство которых впервые видели высочайших особ и имели счастье говорить с сестрой Его Величества, были в восторге. Больше: они были счастливы. Милая простота при некоторой застенчивости Великой Княгини и молодая изумительная красота княгини Ирины Александровны, покорили всех. Двадцать лет спустя офицеры, участники того завтрака, с восторгом вспоминали их и благодарили за доставленное им тогда счастье.
А вечером на спектакль приехал Вел. Князь Михаил Александрович с супругой Наталией Сергеевной. Они попросили мою жену и дочь быть с ними в ложе. Спектакль удался на славу. Публика была в восторге. Играли гимн, кричали ура, овации были восторженные.
В общем, в Ялте прошло всё хорошо. В Алуште и Алупке лазареты устроили празднование местными силами. В Алупку, поблизости, я мог приехать на праздник и пробыть там недолго.
На следующий день я ездил благодарить высочайших особ, а Дворцовому коменданту послал подробный отчет и особенно благодарил его за парад. Великий Князь доложил Его Величеству об исполненном Высочайшем повелении и получил в ответ благодарность Государя Императора.
Два раза моя мирная работа по продовольствию и благоустройству нашего края была нарушена ворвавшейся к нам с Севера политикой, от которой мы были, как нам казалось, так хорошо защищены нашей Яйлой.
Взволнованным пришел ко мне однажды редактор нашей официальной газеты и доложил, что он получил телеграфное поручение из Москвы, от газеты "Русское Слово", получить интервью по текущему моменту от П. Н. Милюкова, находившегося в Гаспре у Астровых или у графини Паниной. Редактор спрашивал - как поступить. Я посоветовал ехать к Милюкову и исполнить поручение "Русского Слова". Милюков дал ему настоящую программу того, как настойчиво будет действовать Гос. Дума против правительства с целью добиться ответственного министерства и как она его добьется и сбросит, наконец, Протопопова. Действие намечалось легально-парламентарское, но в борьбе с правительством это казалось тогда ходом революционным. Редактор был взволнован и спрашивал совета опять, как поступить. Я посоветовал телеграфировать всё в "Русское Слово", как выполненное поручение, а там уже дело московской цензуры, пропускать или нет статью. Он так и сделал. Я же, по телеграфу предупредил и Московского градоначальника и министра Внутренних дел. Думаю, что заряд П. Н. Милюкова на этот раз пропал даром.
Вторая волна политики хлестнула нас в связи с убийством Распутина и была особенно неприятна.
Выстрелы по Распутину эхом прокатились и у нас. В Кореизе жили родители и жена молодого князя Ф. Ф. Юсупова. Я знал о телеграммах, полученных в Кореизе в связи с убийством, но это меня служебно не касалось, я принял то к личному сведению и даже не посвятив в новость моих домашних, не говоря уже про канцелярию, про подчиненных.
