Сергей Кремлев - До встречи в СССР! Империя Добра

Далее автор цитаты высказывает мысль о том, что Запад должен сделать всё для конструктивного, лояльного по отношению к интересам России выправления положения и восстановления России как стабильной и мощной державы, поскольку если Россия рухнет, то — цитата продолжается:

«…это крушение вряд ли ограничится её пределами. Другие государства, и к востоку, и к западу от России, одно за другим будут втянуты в образовавшуюся таким образом пропасть. Возможно, что эта участь постигнет всю современную цивилизацию».

Сказано это было в 1920 году — Гербертом Уэллсом в его «России во мгле». Сказано было неглупо, но Россия обошлась тогда без внешнего мира — Запад нам не помог.

Однако если бы Россия рухнула, прогноз Уэллса стал бы реальностью. Не развивая эту тему, всё же скажу, что легкомысленно предрекаемая Бжезинским гибель России бумерангом шваркнет (не ударит, а шваркнет!) по Западу и самим США. Не исключено при этом, что и смертельно! Ведь возможный конфликт за, так сказать, «русское наследство» вполне может увлечь в пропасть всё мировое сообщество.

В настоящее время лишь наличие мощной ядерной России сдерживает исламскую экспансию в Среднюю Азию и неизбежную при этом кровавую кашу. Утрата Россией контроля над Сибирью и Дальним Востоком вовлекает в острейшую конфронтацию на почве борьбы за гегемонию в этих регионах сразу и Китай, и Японию, и США, а косвенно, например путём блокирования с одной из сторон, и страны ЕС.

Наконец, и территория Европейской России тогда станет ареной ожесточённой, вплоть до вооружённой, борьбы за влияние и территории между блоком ЕС и Соединёнными Штатами. При, очевидно, задействовании в конфликте исламского фактора.

ВПРОЧЕМ, так ли уж безнадёжны наши дела? Как известно, один из семи смертных грехов — уныние. Ныне унынием в родной стране охвачены многие, но так в родной стране уже случалось! И чтобы мои соотечественники имели верный исторический взгляд на положение и перспективы России, я приведу ещё одну цитату:

«Участь России, околевшего игуанодона или мамонта — обращение в слабое и бедное государство, стоящее в экономической зависимости от других стран. <…> Вынуты душа и сердце, разбиты все идеалы. Будущего России нет; мы без настоящего и будущего. Жить остается только для того, чтобы кормить и хранить семью — больше нет ничего. Окончательное падение России как великой и единой державы вследствие причин не внешних, а внутренних, не прямо от врагов, а от собственных недостатков и пороков и от полной атрофии чувства отечества, родины, общей солидарности, чувства «священного союза» — эпизод, имеющий мало аналогий во всемирной истории. <…> Мы годны действительно, только чтобы стать навозом для народов высшей культуры. <…> Русский народ — народ-пораженец; оттого и возможно такое чудовищное явление, как наличность среди чисто русских людей — людей, страстно желающих конечного поражения России. Поражение всегда более занимало русских, чем победа и торжество. <…> Необычайно уродливое явление — отсутствие русского вообще и в частности великорусского патриотизма. В так называемой Российской державе есть патриотизмы какие угодно — армянский, грузинский. Татарский, украинский, белорусский — имя им легион, — нет только общерусского… <…> Как будто великороссы, создавшие в свое время погибающую теперь Россию, совершенно выдохлись…».

Это не современные стенания по погибающей Русской земле. Это выдержки из дневника академика-историка, директора Румянцевского музея Юрия Владимировича Готье за… июль 1917 (тысяча девятьсот семнадцатого) года .

Напомню, что уже после таких вот «прогнозов» рафинированного российского интеллигента Россия имела Днепрогэс и Чкалова, сотни тысяч молодых аэроклубовцев и «Рабочего и колхозницу» Мухиной, берлинское Знамя Победы и Гагарина, фотопанорамы планет и лунные следы луноходов, забитые загорелым курортным людом Крым и Кавказ, прочный мир, гарантированный советскими ядерными ракетами, и лучшую в мире систему образования.

Дальнейшие комментарии к этой цитате здесь, пожалуй, излишни. Да, безусловно, нынешний кризис в России — это последний наш кризис.

Однако исход его «по Бжезинскому» не запрограммирован автоматически. Многое зависит от многого.

А точнее — зависит от нас!

И той Америке, которая всё нахальнее протягивает руки к горлу России, пора бы задуматься: не рискует ли она в результате протянуть ноги?

К тому же, если Россию дестабилизировала Америка, то ведь та же Америка дестабилизирует и саму себя. Дестабилизирует, потому что прогнила прежде всего нравственно. 

Глава 24. Крах американской мечты

В НОЧЬ с 31 декабря 2000-го на 1 января 2001 года ХХ век закончился, как закончилась и «юбилейная» истерия «миллениума». Однако продолжились начатые ещё в прошлом веке подведение итогов и обсуждение перспектив мира.

Забавно было читать сообщения о том, что в первую десятку наиболее значительных событий столетия американские журналисты не включили не то что Великую Октябрьскую социалистическую революцию, не то что полёт Гагарина, но даже — Первую и Вторую мировые войны!

Вряд ли в чём-либо другом местечковость американского миропонимания выявилась так остро и зримо. Для Америки вся планета, кроме United States, — задний двор, до которого хозяевам поместья «Земля» дела нет. И хотя янки пытаются хозяйничать от полюса до полюса, они при этом не интересуются ничем, кроме самих себя.

Причину такого взгляда на мир видят в неких особых свойствах «американизма», но как и почему выработались эти особые свойства? И в каких отношениях с ситуацией, создавшейся к концу прошлого и началу нынешнего века, находится то, что когда-то назвали «американской мечтой»?

Здесь имеется в виду не та «мечта», которая включает в себя коттедж, машину и хотя бы скромный счёт в банке. Под «американской мечтой» интеллектуалами Америки издавна понималось такое устройство общества, которое мыслящая Америка почитала если и не идеальным, то, во всяком случае, наиболее приемлемым для той общности людей, которая провозгласила: «Мы, народ Соединённых Штатов…»

Каким же был этот символ общественной веры ранней Америки?

Один из отцов-основателей США — Томас Джефферсон видел общественный идеал в обществе свободных людей, разумно пользующихся своими правами, но это, по сути, коммунистический идеал, и Джефферсон, как это ни забавно, фактически предвосхищал марксистское видение будущего человечества. Ведь уже в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс писали: «На место буржуазного общества приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».

Впрочем, классическая американская мечта смотрела на дело несколько иначе, чем основоположники марксизма. Так, Уильям Фолкнер определял эту мечту как «земное святилище для человека-одиночки», который был бы свободен не только от деспотической власти, подавляющей массу, но и от самой массы, навязывающей одиночке свои установления. В речи 14 апреля 1955 года в Университете штата Орегон Фолкнер говорил:

«…Была американская мечта: «Мы создадим новую землю, где каждая индивидуальная личность — не масса людей, а индивидуальная личность — будет обладать неотчуждаемым правом индивидуального достоинства и свободы, основывающимся на индивидуальном мужестве, честном труде и взаимной ответственности».

Фолкнер говорил это через сто лет после выхода в свет «Коммунистического манифеста», однако сам он не увидел и не осмыслил родство ранней американской мечты и марксистcкой теории.

Через двадцать лет после речи Фолкнера Роберт Пенн Уоррен в своей лекции об эволюции американской мечты помянул Джефферсона и процитировал Уолта Уитмена, жившего посредине между Джефферсоном и Фолкнером с Уорреном. При этом Уоррен опять-таки не заметил, что цитата из Уитмена: «Каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам» — это фактически — поэтическая перифраза марксистской формулы общественного бытия.

Что это — случайное совпадение или скрытое закономерное родство? Казалось бы, сходство во взглядах на новое общество — налицо. Марксистский коллективизм давал свободу индивидууму как члену коллектива. Но ведь и американский индивидуализм предполагал свободное объединение личностей обязательным условием свободного человеческого развития!

Однако в Америке всё вышло иначе. Что же помешало воплотиться в жизнь американской мечте? Как общество, которое уже во времена Пушкина почиталось образцом свободы, к началу XXI столетия превратилось в тоталитарную империю жандармского толка?