Иосиф Сталин - Полное собрание сочинений. Том 16

Говоря коротко, политика Советского Союза в германском вопросе сводится к демилитаризации и демократизации Германии. Я думаю, что демилитаризация и демократизация Германии представляют одну из самых важных гарантий установления прочного и длительного мира.

Вопрос. Каково Ваше мнение по поводу обвинений в том, что политика коммунистических партий Западной Европы "диктуется Москвой"?

Ответ. Это обвинение я считаю абсурдным, заимствованным из обанкротившегося арсенала Гитлера-Геббельса.

Вопрос. Верите ли Вы в возможность дружественного и длительного сотрудничества Советского Союза и западных демократий, несмотря на существование идеологических разногласий, и в "дружественное соревнование" между двумя системами, о котором говорил в своей речи Уоллес?

Ответ. Безусловно верю.

Вопрос. Во время пребывания здесь делегации Лейбористской партии, Вы, насколько я понял, выразили уверенность в возможности дружественных отношений между Советским Союзом и Великобританией. Что помогло бы установлению этих отношений, которых так горячо желают широкие массы английского народа?

Ответ. Я действительно уверен в возможности дружественных отношений между Советским Союзом и Великобританией. Установлению таких отношений значительно содействовало бы усиление политических, торговых и культурных связей между этими странами.

Вопрос. Считаете ли Вы быстрейший отвод всех американских войск из Китая жизненно необходимым для будущего мира?

Ответ. Да, считаю.

Вопрос. Считаете ли Вы, что фактически монопольное владение США атомной бомбой является одной из главных угроз миру?

Ответ. Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой склонны ее считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб. Конечно, монопольное владение секретом атомной бомбы создает угрозу, но против этого существует по крайней мере два средства: а) монопольное владение атомной бомбой не может продолжаться долго; б) применение атомной бомбы будет запрещено.

Вопрос. Полагаете ли Вы, что с дальнейшим движением Советского Союза к коммунизму возможности мирного сотрудничества с внешним миром не уменьшатся, поскольку это касается Советского Союза? Возможет ли “коммунизм в одной стране”?

Ответ Я не сомневаюсь, что возможности мирного сотрудничества не уменьшатся, а могут даже увеличиться.

“Коммунизм в одной стране” вполне возможен, особенно в такой стране как Советский Союз.

Большевик. 1946. № 17-18

Ричард КОСОЛАПОВ. "ОТТЕПЕЛЬ" ДАЛА РАСПУТИЦУ. XX СЪЕЗД КПСС: ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ СОРОК ЛЕТ

Размышляя о вехах советской истории, я всякий раз упираюсь в два обжигающих душу события - расстрел новочеркасских рабочих в июне 1962-го и расстрел защитников Дома Советов в октябре 1993 года.

Ожидаю реплики несогласия, но расцениваю оба эти события как контрреволюционные акции.

"Как? Не может быть! - восстанут партконформисты. - В 60-х годах Советская власть была незыблема, а держава наша шла в гору. Выстрелы в Новочеркасске - это не танковая канонада Ельцина - Грачева..." Но история скорее всего не прислушается к этим возражениям. Для нее весомым останется другое. Прискорбный новочеркасский эпизод имел место спустя полгода после того, как XXII съезд КПСС (17-31.10.61) признал, "что диктатура пролетариата перестала быть необходимой", а Черный Октябрь (04.10.93) завершил расправу над Советами как пролетарской формой народовластия. Трудно не увидеть в этих казусах некое родство. Хотя между ними и прошло больше 30 лет, вся эта полоса времени была полна нарастающими процессами перерождения советского "верха", актами мести "зарвавшимся" трудящимся со стороны буржуазно-бюрократических элементов.

Заметьте: слова "демократия" и "права человека" не сходили с языка всех "реформаторов'* 50-90-х годов. Но низовая у трудовая демократия не выигрывала от этого ни гроша. Ее откровенно побаивались и не развивали, а между тем "бюрократическое извращение" диктатуры пролетариата, о котором предупреждал уже Ленин, подтачивало сам этот тип власти. Одновременно не только сохранялось, но и укреплялось "буржуазное право", неизбежное в условиях переходного периода, "буржуазное государство - без буржуазии", которое, если утрачено понимание его как инструмента в руках непосредственных производителей и не налажен жесткий массовый контроль, подобно гидре, регенерируется в "буржуазное государство - с буржуазией".

С чего это началось?

Ощутимо в общественном масштабе - с двадцатого съезда КПСС (14-25.02.56). Знаю, это утверждение вызовет волну протестов. Как кровную обиду воспримут его многие "шестидесятники". Но что поделаешь? Как коммунист и должен сказать видимую мне правду - сказать по меньшей мере себе и другим коммунистам.

К середине 50-х годов советская экономика демонстрировала исключительно динамичный рост. "За четверть века, или, точнее, за 26 лет (1929-1955. - Р. К.), - отмечал на XX съезде Никита Хрущев, - Советский Союз, несмотря на огромный урон, причиненный его народному хозяйству войной, увеличил промышленное производство более чем в 20 раз, в то время как США, находившиеся в исключительно благоприятных условиях, смогли поднять производство лишь немногим более чем в два раза, а в целом промышленность капиталистического мира не дала даже такого прироста".

К этому моменту существенно улучшилось положение в сельском хозяйстве. Эта много раз травмированная отрасль пошла вверх особенно после сентябрьского (1953) Пленума ЦК КПСС, который готовился много раньше и открыл новые возможности финансирования и оснащения колхозно-совхозного производства современной техникой, совершенствования его организации. По сравнению с 1950 годом на 29% увеличилось производство зерна, более чем вдвое - подсолнечника, почти наполовину - сахарной свеклы и льноволокна.

Центральный Комитет КПСС, сообщив новое дыхание принципу коллективного руководства, сумел справиться со сложнейшей политической ситуацией, возникшей после смерти Иосифа Сталина, к середине 1953 года, и не только пресек притязания авантюриста Лаврентия Берии на верховную власть, но и поставил под свой контроль все силовые структуры, в том числе органы государственной безопасности и внутренних дел. Стали складываться благоприятные условия для глубокой демократизации внутрипартийной жизни, всей советской политической системы, для развития социалистического самоуправления народа.

Как показали последующие XXI (27.01-05.02.59) и XXII съезды КПСС, в руководстве партии быстро созревали конструктивные идеи выхода на качественно новые рубежи социально- экономического созидания. Но тут же проявились и тенденции, сделавшие в конце концов этот выход невозможным. Речь идет прежде всего об отвлечении партийных сил для развенчания

авторитета Сталина, о во многом необъективной, а то и прямо клеветнической оценке его деятельности, в целом послеоктябрьского пути партии и государства, о деморализации и подрыве международного коммунистического движения.

Известно, что секретный доклад "О культе личности и его последствиях", с которым Хрущев выступил 25 февраля 1956 года, готовился узкой группой лиц (называют обычно Петра Поспелова и Дмитрия Шепилова) и был вынесен на съезд самочинно, без коллективного одобрения. "Он обманул ЦК", - говорил мне Дмитрий Чесноков, бывший тогда членом Президиума ЦК КПСС. Хрущева частенько, прежде всего на Западе, похваливали за такую "смелость", но в сущности поведение его было антипартийным. Ведь прений по докладу не открывали, ограничившись резолюцией в девять строк. В силу этого то, что потом громко именовалось "линией" или же "духом XX съезда", строго говоря, так и не получило статуса партийной легитимности.

Дело вовсе не в том, что Сталина-де не за что было критиковать, как до сих пор утверждают некоторые ветераны. Ответственность Сталина за многочисленные проявления произвола, политические ошибки и нарушения законности не подлежит сомнению. Дело в другом, а именно в том, что хруще ВС кая критика велась как бы со стороны. Она била по всей партии и каждому коммунисту, задевала, перехлестывая через край, несмотря на ритуальные поклоны, Ленина, теорию и практику научного коммунизма. Не случайно в стане его противников поднялся радостный ажиотаж. Ликовали все антисоветчики - от колчаковцев до власовцев, от уцелевших гитлеровцев до маккартистов. С тех пор жупел сталинизма был взят на вооружение различными отрядами реакции и контрреволюции, а облыжные оценки советского опыта стали главным средством отпугивания широких масс за рубежом от социалистического выбора.