Вик Спаров - Полная история масонства в одной книге
Утомленный Сицилией
Собственно, будущего графа Калиостро и Сицилию связывают только годы детства и юности, но поскольку этот период очень мало документирован, сказать что-то по существу об экстернальном влиянии на характер подростка со стороны земляков и самой атмосферы острова очень сложно. О ранних годах Джузеппе известно только то, что он родился в Палермо 2 июня 1743 года в семье местного купца Пьетро Бальзамо (не слишком богатого, по островным меркам) и с малых лет был отдан в обучение в монастырь «маленьких братцев», находившийся неподалеку от дома, но не с целью последующего пострига, а с целью удобства занятий, что было в духе того времени: вместе с ним в монастыре на таких же условиях жили еще несколько мальчиков.
Джузеппе с ранних лет обучения пристрастился к химии и тайным наукам, выказав в этих дисциплинах такой талант, что обратил на себя внимание ученых братьев. Мальчик был от природы щедр, характер имел предприимчивый, открытый, хотя и не без доли вспыльчивости, а самолюбив был до крайности. Именно это самолюбие, раздувшееся к концу жизни до непомерности, и стало причиной падения этого одаренного человека с достигнутых им оккультных и мистических высот.
Многое в жизни Джузеппе напоминает историю другого великого мага-мистификатора, его современника француза Сен-Жермена. Оба были весьма сведущи в алхимии, оба обладали умением выращивать и увеличивать бриллианты и, унизав драгоценными каменьями персты, щеголять в высшем обществе, и оба любили скрываться под разными именами и фамилиями. К тому же итальянец, как и француз, никогда не нуждался в деньгах и всегда имел их в достатке, особенно если учесть те огромные суммы, которые он тратил на бесконечные переезды и обустройство, однако источник богатства Калиостро, как и Сен-Жермена, остается тайной книгой за семью печатями; можно лишь предполагать, что и у того, и у другого были великие покровители, знавшие, в кого и с какой целью они вкладывают деньги.
После двухгодового паломничества на Мальту вместе с братом Пуццо, который выступал в роли духовного наставника молодого Джузеппе, и краткого возвращения домой, дабы принять последний вздох умирающей матери и ликвидировать родительскую торговлю, Джузеппе весной 1768 года с рекомендательным письмом графа Орсини (один из немногих известных нам его постоянных покровителей) отправился в Рим.
Был поленом, стал мальчишкой…»
Мало кому известно о том, как, собственно, сын небогатого купца из Палермо, даже близко не обладавший знатной родословной, стал сиятельным лицом – графом Калиостро. А дело был так.
Прогуливаясь по улицам Вечного города, Джузеппе заметил в одной из витрин литейной лавки чугунное кольцо со старинными эмблемами, которое ему очень приглянулось. На пороге его встретила прелестная пятнадцатилетняя девушка, Лоренца, дочь чугунных дел мастера Джузеппе Феличьяни, которая выразила сожаление, что отца нет дома и она не может продать кольцо знатному синьору; но он может зайти завтра утром, когда мастер будет на месте. «Не думайте, – вдруг бросила она вслед молодому человеку, собиравшемуся уходить, – будто я настолько глупа, что не знаю, кто вы такой, несмотря на ваш непритязательный кафтан». – «И кто же я, по-вашему?» – удивился юноша. «Вы – граф». – «Граф? В таком случае, как же меня зовут?» Девушка подумала немного и затем объявила: «Ну., хотя бы Калиостро. Граф Алессандро Калиостро!» – «Почему же именно Калиостро?» – недоуменно вопросил Джузеппе. «Просто так зовут мою тетку». – «Что ж, – ответствовал польщенный молодой человек, – если вам так угодно, пусть я буду графом Калиостро».
Смышленая девица, обладавшая к тому же живым, веселым характером, внешним обаянием и прирожденным внутренним артистизмом, настолько пленила сердце юноши, что его визиты в лавку участились, пока однажды туда не прибыл сам граф Орсини, который от имени своего протеже, графа Калиостро, попросил у мастера руки его дочери. Согласие, обещавшее столь знатное родство, было дано, и в Англию Джузеппе Бальзамо отправился уже в звании графа Калиостро – и в сопровождении молодой жены.
«Обзавелся умной книжкой.»
Таким количеством жизнеописаний, какое посвящено бурной жизни «графа Калиостро», не может, наверное, похвастать ни один современник этого «оккультного флибустьера», как за глаза его называли недруги. И это вполне объяснимо: ведь судьба Калиостро вобрала в себя все, что имеет в глазах читателя особую притягательность: великосветские похождения, головокружительные политические интриги, финансовые комбинации невероятного размаха и изобретательности… И все это на фоне самых броских и завораживающих мистических декораций, какие только можно себе вообразить. При этом, однако, обычно упускают из виду тот факт, что внешний блеск феерической карьеры Калиостро достигается прежде всего за счет невыразительности исторического фона – XVIII век, «век Просвещения», эпоха быстро нарастающей секуляризации общества и повсеместного торжества рационалистических представлений о Вселенной и человеке, совершенно не оставлял места для игры фантазии и воображения. На этом фоне чета странствующих магов действительно производила впечатление выходцев из какого-то другого, более яркого, праздничного и во всех отношениях более притягательного мира. Поэтому серьезные исследователи, пытавшиеся заниматься персоной Калиостро, с удивлением обнаруживали, что, кроме бесконечных переездов из страны в страну и постоянной смены декораций, им в общем-то описывать нечего. Возможно, судьба Калиостро и в самом деле таит в себе какой-то более глубокий подтекст, но по дошедшим до нас внешним свидетельствам проследить это практически невозможно.
Итак, в 1776 году чета уехала в Лондон, один из главных центров европейского масонства, где Калиостро решил применить на практике якобы перенятые им у греческого мага Альтотаса оккультные и алхимические секреты. Согласно официальным записям, 12 апреля 1777 года он вступил в масонскую ложу «Эсперанса», состоявшую в основном из выходцев из романских стран. Примерно в это же время он становится счастливым обладателем загадочной рукописи под названием «Описание обрядов египетского масонства», содержавшей устав новой, совершенно неизвестной ложи, основанной на заветах Еноха и пророка Илии. К сожалению, оригинал был уничтожен вместе с другими принадлежавшими Калиостро бумагами после его ареста инквизиторами Ватикана, и сказать что-либо более определенное по этому поводу не представляется возможным.
Покинув Лондон, «странствующий факир, маг и оккультист» начинает свое прославленное турне по континентальной Европе, решив прочесать ее с запада на восток и везде, где будут для этого благоприятные условия, утверждать принципы «Египетского масонства». Так, двигаясь все дальше на восток, странник, в конце концов, оказался в курляндском городе Митава, где его очень тепло приняла семья Медем, не чуждая масонству, а уж оттуда до столицы России, Санкт-Петербурга, было рукой подать. Туда граф, которому наскучила провинциальная жизнь, в конце концов и отправился летом 1779 года, дабы узреть, по образному выражению поэта, «как безумные белые ночи ворвань пьют корабельных цепей».
Калиф на час
В отличие от известного российскому зрителю образа Калиостро, блистательно сыгранного грузинским актером Мгалоблишвили, реальный граф был не особо высок ростом, дебел, румян, круглолиц и обладал покладистостью и добродушием, как это свойственно всем полным людям, без следа той едкости и мрачности, которые обычно связывают с типом сухопарых людей. Но, несмотря на свою антимистическую внешность, арсеналом ошеломляющих оккультных трюков и приемов он владел в совершенстве, что не раз доказывал в присутствии самых высокопоставленных особ, среди коих была и Екатерина II.
Ах, никогда еще не был Петербург столь прекраснодушен, как в дни свободного выезда государыни пред лицо народа своего: шапки в воздух и крики «ура», с одной стороны, – в ответ улыбка и кивок, с другой; и вот в этот-то котел залихватской круговерти вольно-острожной русской души, замешанной на смеси вонючих самокруток и рвотного самогона, и окунулись Калиостро с супругой. В России граф занялся тем же ремеслом, на поприще которого подвизались многие подобные ему как до, так и после, – лечением. Сначала он вылечил от нервного расстройства барона Строганова, за ним – масона Елагина, графиню Бутурлину и многих других. Наконец, избавил от неизлечимого рака асессора Ивана Исленева, чем особенно прославился в столице. После же господ к нему нескончаемой толпой повалила челядь: лакеи, повара, кучера, форейторы и горничные. Слава Калиостро как целителя мигом облетела все слои общества.
Особым доверием пользовался граф у фаворита царицы, князя Потемкина, но и тот платил ему доверием не без задней мысли: он рьяно приударял за хорошенькой женой Калиостро, писал ей любовные письма, назначал тайные свидания, пока их связь не стала до неприличия открытой. Екатерина и сама-то не знала, как ей отделаться от собственных масонов, а тут еще на ее голову этот приезжий масон-итальянец! Да, хорош, ничего не скажешь: мысли на расстоянии читает, от хворостей лечит, в темных зеркалах такое показывает, что и во сне не приснится. Но чтобы какая-то там Лоренца обольщала Потемкина и крутила им и так и эдак – этого императрица простить не могла. И ревнивая Екатерина немедленно отомстила, подстроив публичное разоблачение «мага» на одном из сеансов ясновидения, так что чета в спешном порядке в апреле 1780 года была вынуждена покинуть Петербург. Однако напоследок граф сотворил свой самый, пожалуй, удивительный и непревзойденный трюк: он одновременно выехал из города через все петербургские заставы, чему доказательством его собственноручная запись, сделанная в регистрационных книгах.
