Вадим Медведев - РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»

Так, 2 августа 1986 г. я как секретарь ЦК КПСС вместе с главой правительства Н.И. Рыжковым посетил в Москве китайскую торгово- экономическую выставку. Секретарь ЦК КПСС впервые встретился с послом КНР в СССР Ли Цзэваном, о чем было соответствующее сообщение в «Жэньминь жибао».

16 февраля 1987 г. произошло еще одно знаменательное событие: впервые за 20 лет в ЦК КПСС появились китайцы – корреспонденты агентства Синьхуа и газеты «Гуанмин жибао». Дело в том, что как секретарь ЦК я довольно часто встречался с журналистами из соцстран, информировал их о тех или иных событиях в стране. На этот раз на приглашение откликнулись и китайские журналисты, в дальнейшем они регулярно посещали эти встречи. И надо сказать, вели себя очень заинтересованно и активно. Ясно, что это делалось не без ведома китайских властей. Один из китайских журналистов сказал потом нашему товарищу, что имеет поручение из Пекина поддерживать связь с Отделом ЦК, ссылаясь на бывшего главного редактора своей газеты, который стал одним из руководящих работников Отдела пропаганды ЦК КПК.

В 1987 году были установлены связи с Академией общественных наук Китая, куда выезжала группа наших ведущих академиков-обществоведов. В свою очередь, я принял участие в беседе с китайскими обществоведами, совершившими большую ознакомительную поездку по Советскому Союзу.

Летом того же года в Китае побывала делегация Комиссии законодательных предположений Верховного Совета СССР во главе с Г.П. Разумовским. В аэропорту во время проводов делегации состоялась моя беседа с китайским послом. В ходе ее помимо обмена любезностями и с той, и с другой стороны было выражено признание общности вопросов, которые приходилось решать руководству наших стран. Посол сослался на положительную оценку Дэн Сяопином решений июньского пленума ЦК КПСС по реформированию экономики.

Я сообщил китайскому послу о своей только что состоявшейся встрече с Хун Сеном. Китаец сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Вначале даже переспросил: «А кто это такой?» А затем, будто вспомнив, стал излагать известную китайскую позицию по кампучийскому вопросу.

Интересен подход китайцев и к приему Разумовского. Они, конечно, прекрасно понимали, что положение Разумовского определяется тем, что он секретарь ЦК КПСС, и с присущей для китайцев тонкостью подошли к организации его встречи, выдвигая на первый план контакты с ним партийных деятелей.

Осенью 1987 года состоялся XIII съезд Компартии Китая. ЦК КПСС направил в его адрес приветствие. Оно не было отвергнуто китайцами, хотя они и не преминули оговорить, что межпартийных отношений у нас нет. Примерно так же было принято и поздравление Чжао Цзыяну по случаю его избрания Генеральным секретарем ЦК КПК.

Китайская делегация прибыла для участия в праздновании 70-летия Октябрьской революции. Формально это была делегация Общества китайско- советской дружбы, но она была очень авторитетной и представительной.

Ко всему сказанному следует добавить, что мы у себя в стране фактически сняли все ограничения на распространение китайских газет и журналов. Все шире китайская проблематика освещалась и в советской прессе. Был издан большим тиражом сборник речей и выступлений Дэн Сяопина на русском языке. Китайская сторона ответила взаимностью, выпустив тиражом в один миллион экземпляров книгу Горбачева о перестройке.

В январе 1988 года Горбачев как Генеральный секретарь ЦК КПСС дал интервью китайскому журналу «Ляован», в котором подвел итоги позитивных изменений в советско-китайских отношениях и выразил уверенность в том, что им принадлежит большое будущее.

Одним словом, восстановление межпартийных отношений де-факто шло полным ходом. Это было вполне естественно: ведь в тех условиях отделить их от межгосударственных было невозможно. Вместе с этим приближалась и полномасштабная нормализация советско-китайских отношений.

Мы, конечно, отдавали себе отчет в том, что не может быть и речи о возврате к отношениям 40-50-х годов, характер которых хорошо отражен в популярной в те годы песне «Москва – Пекин» с ее лейтмотивом «русский с китайцем – братья навек». Не могло быть и речи о том, чтобы одна партия по отношению к другой считалась партией-отцом или старшим братом.

Изменился весь политический и идеологический контекст. Претерпели коренные изменения отношения между партиями и государствами в рамках нового политического мышления. Так что речь могла идти только об установлении вполне равноправных отношений, основанных на неукоснительном соблюдении суверенитета, невмешательстве во внутренние дела. Только на такой основе могли строиться отношения доверия, сотрудничества, товарищеского обмена опытом. В этом разногласий между нами не было.

Окончательно все точки над «i» были поставлены в ходе визита Горбачева в Пекин. Визиту предшествовала встреча Горбачева с китайским премьером Ли Пэном, который оказался в Москве несколькими месяцами раньше вроде бы для того, чтобы встретиться со своими старыми советскими друзьями по Энергетическому институту в Москве, а фактически чтобы договориться с Горбачевым о советско-китайской встрече на высшем уровне.

В визите Горбачева в Пекин мне не довелось принимать участие, поскольку в это время я как секретарь и член Политбюро отвечал не за международные вопросы, а за идеологическую работу. Сама встреча означала завершение и закрепление того прорыва в советско-китайских отношениях, который произошел в последние годы. На встрече Горбачева с Дэн Сяопином, а затем и в совместном коммюнике было заявлено, что отношения между нашими государствами и партиями нормализованы.

Тем самым была подведена черта под прошлым, открыт новый этап в советско-китайских отношениях. Был заложен прочный камень в сам фундамент новой советской восточной политики, в оздоровление обстановки на Азиатском континенте.

Визит Горбачева совпал по времени с массовыми студенческими выступлениями в Пекине и других городах. Студенты выступали против невыносимых, полунищенских условий существования. Но была и другая подоплека волнений и антиправительственных выступлений молодежи. Двинув рыночные реформы, китайское руководство, по мнению студенчества, мало что делало для демократизации страны, либерализации идеологической, культурной политики. Но это уже особый разговор, касающийся китайского подхода к реформированию общества.

15 мая, когда в Пекине было уже 0 часов 30 минут, у меня состоялся телефонный разговор с Горбачевым. Я информировал его о текущих делах в стране, а он сообщил о полном успехе визита, сложившемся взаимопонимании, хотя китайское руководство оказалось в непростом положении.

Пекин в это время бушевал. Площадь Тяньаньмынь и прилегающие к ней улицы были запружены студентами, выкрикивавшими лозунги против руководства страны, раздавались отдельные приветствия в адрес советского гостя. Возникла довольно щекотливая ситуация.

Визит завершился, а через несколько дней китайские власти приняли жестокие меры для подавления студенческого выступления. Чжао Цзыян, сочувствовавший студентам, был удален из руководства, принесен в жертву правым силам. Начался еще один виток непростой китайской истории. В конце концов реформаторская линия Дэн Сяопина вновь взяла верх, и Китай продолжил движение по избранному пути.

Для нас же важно в конечном счете другое: Китай – наш великий сосед, и отношения с ним должны быть прочными, надежными, свободными от конъюнктурных колебаний, опирающимися на коренные экономические и геополитические интересы наших народов. Думаю, что в этом смысле взаимопонимание, достигнутое в Пекине, имело принципиальное значение, открыло новую полосу в отношениях между двумя странами.

После некоторого спада эйфории в мировом общественном мнении вокруг Китая и критических настроений, вызванных подавлением студенческих выступлений, через некоторое время Китай вновь выдвинулся в центр внимания и стал объектом социального анализа и оживленных дискуссий.

Дело прежде всего в том, что экономический подъем оказался не кратковременным эпизодом в постмаоистской эволюции Китая, а длительно действующей тенденцией развития. Вот уже в течение полутора десятков лет, прошедших после начала реформ, сохраняются высокие темпы роста валового национального продукта -8-10% в год и более. Среднедушевой доход населения возрос более чем в пять раз. Страна преобразилась. В ней не только успешно решаются самые насущные задачи, но создаются предпосылки для всесторонней модернизации экономики и вывода ее на самый современный уровень.

По оценкам специалистов Мирового банка реконструкции и развития (сами китайцы, правда, с ними не соглашаются, считая их явно завышенными), уже в первые годы XXI столетия ВНП Китая превысит американский уровень, произойдет своего рода катапультирование Китая в число ведущих в экономическом отношении стран мира. Кое-кто на Западе усматривает в этом угрозу для мира, если Китай станет не только экономической, но и военной сверхдержавой, и считает необходимым усиливать давление на эту страну – и не только по проблеме прав человека, но и по общей направленности его политики в мировом сообществе.