Александр Гера - Набат-2
— И обнаружились книги эти в доме воеводы Скопина-Шуйского.
— Кого? — не поверил своим ушам Судских.
— Скопина-Шуйского, — молвил Воливач, удивленный бурной реакцией Судских. — Воевода был такой. К слову, сказать, его на трон прочили. Жена Шуйского отравила, родственница Захарьиных-Романовых. Эти дорожку в царские палаты давно торили, а Шуйскйе у них кусочничали, и молодой смелый воевода был у них бельмом на глазу, его в народе шибко любили.
— А за это огромное спасибо, Виктор Вилорович! — с подъемом поблагодарил Судских, и Воливач воззрился на него с недоумением: с чего вдруг расщедрился Судских?
«Бойся красавиц, княже», — опять всплыли слова Тишки-ангела.
Воливач и Судских поднялись со своих мест одновременно.
— Так действуй, Игорь Петрович, — напутствовал Воливач. — Я распоряжусь перевезти пассажира с «ауди» к тебе.
— Может, я сам повезу его? — спросил Судских.
— Не стоит рисковать, — ответил Воливач. — Давай все делать по инструкции.
По дороге в Ясенево Судских перебирал в памяти дела давно минувших дней, хотел даже закрыть глаза и нырнуть в те времена, но крепко держали дела настоящего, сбивая мысли в колею обыденного, из которой выбраться трудно.
Резкий тормоз заставил его забыть и прошлое, и настоящее. Сиюминутным чуть не оказался наезд на пешехода.
— Раззява! — ругнулся водитель.
— А ты? — понял ситуацию Судских: «Волга» тронулась на зеленый от пешеходной дорожки, а спешащий пешеход чуть не угодил под колеса. Водитель выскочил из машины, охранник оглянулся вопросительно на Судских.
Пешеходом оказалась девушка. Водитель отряхивал ей легкое пальто, попутно выговаривая за неосмотрительность. Судских вышел из машины.
— Как же вы так неаккуратно? — подхватил он девушку за локоть с другой стороны.
— А у вас глаз нет? — разозленно отвечала она. — Совсем разъездились…
Водитель се не задел, она, испугавшись, споткнулась на пешеходной «зебре». Модное весеннее пальто цвета беж испачкалось, Зеваки собрались быстро, уже поплыли слухи, обрастая досужими подробностями, будто бы коммерческий босс даванул телку, и она теперь непременно получит с него стоящий сармак, тыщ пять зеленого — это уж непременно… За что? — спорили другие. Он ее даже не задел, машина в метре тормознула, на помаду давать не стоит. За что? — возмущались первые. Пусть не катается где ни попадя, морда буржуйская! А еще за то, что у него бабки водятся, а он телке охоту испортил на старых козлов!
Ситуация… Судских решился. Стоять здесь объясняться смысла нет. Девушка — вблизи она оказалась молодой женщиной лет тридцати, маленький рост делал ее почти подростком — была явно расстроена испорченным видом.
— Давайте я вас подвезу, стоит ли тут зевак дразнить. Куда вам?
— А пальто? В таком уже никуда не надо. — Она заплакала, и Судских увлек ее в машину. Расстроенные чувства сделали ее покорной.
— Так куда вам? — снова спросил Судских уже в салоне.
Женщина всхлипывала.
— Отвезите, пожалуйста, домой, — сказала она удрученно.
— Тогда сначала в любой универмаг по вашему вкусу, где вы подберете себе достойную замену, — решил Судских.
Она разулыбалась сквозь слезы.
— Вы настоящий джентльмен.
— Положение обязывает, — хмыкнул Судских.
— Спасибо вам. Меня Любой зовут, а вас?
— Виктором Петровичем, — брякнул Судских. — Так в магазин?
— Я согласна, Виктор Петрович, — счастливо ответила она.
«Еще бы, — согласился и Судских, пересчитывая в уме наличность. — На пальтецо хватит, а на свои нужды нет».
— Останови, Аркадий, — сказал он водителю, доставая портмоне. — Отвезешь даму, желание исполнишь и возвращайся в контору.
Водитель кивнул понимающе, принимая портмоне.
— А вы? — испуганно округлила глаза Любаша.
— Мы почти приехали, у меня тут рядом деловая встреча, — приоткрыл дверцу Судских, собираясь выходить.
— Нет! — запротестовала она. — Я должна отблагодарить вас!
— Как-нибудь потом, — отбояривался Судских.
— И опять нет, — уцепилась за его рукав Любаша. — Я приличная женщина, но вы поставили меня в затруднительное положение своим рыцарством, в наши дни такое не часто встретишь. Вот вам моя визитка, обязательно позвоните. Прямо по домашнему телефону, — надписала она еще один номер на обороте визитной карточки. — Даете мне слово, что позвоните?
— Непременно! — заверил Судских.
Пересев в машину сопровождения, он прочитал: Насонова Любовь Борисовна, отдел референтов-переводчиков. И выше: Государственная Дума.
«Милая встреча, — опять хмыкнул Судских. — Недурна собой и недурно устроилась. Да, весна на дворе… И бес в ребро!»
Скрывать не хотелось от себя: Любаша ему понравилась. Он нахмурился фривольным мыслям и заставил себя выбросить из головы глупости. В Ясенево везут интересную птицу. Даст Бог, она доставит его к сыну…
«А Любаша очень даже мила…»
«Подарок» Воливача имел неприметную и вместе с тем запоминающуюся внешность. Одень его в рядовую одежонку — унылый мастер с конвейера АЗЛК, где зарплату не платят полгода, приодень в мундир — генерал в расцвете лет и сил. Рост средний, крутые залысины, думающие глаза, резко очерченный рот. Одежда — кожаная куртка, брюки, расширенные книзу от шлиц. Руки за спиной в наручниках.
«Боец, — понял Судских. — Чтобы ноги двигались для удара».
Тем не менее назвать его рядовым исполнителем Судских не решался. «Подарок» тянул лет на сорок. В таком возрасте бойцов списывают в тираж или они заводят собственное дело.
— Имя, фамилия, отчество?
— Хотел бы вначале освободиться от браслетов, — вполне ровным тоном сказал задержанный.
— Будем джентльменами, — согласился Судских и снял оковы.
Напряженность его мускулов он ощутил интуитивно.
— Джентльменами, — напомнил Судских.
— А если мне и здесь места для занятий хватит? — вопросом ответил задержанный. — Судских Игорь Петрович. Высокая птица.
«Тогда сначала подрежем тебе крылья», — смерил взглядом задержанного Судских. Прошел к столу и вперился в смельчака. Тот схватился за виски и опустил голову.
— Понял, все понял. Не надо, — сказал он поспешно. — Шмойлов Юрий Дмитриевич, 1953 года рождения, директор ресторана «Аркадия».
— А точнее? Зомби ресторанами не командуют.
— Не надо, генерал, — попросил Шмойлов тихо. — Вы прекрасно понимаете, кто я и что я. Раскручивать меня бесполезно. На мне информация заканчивается. Даже ваше умение воздействовать на психику не поможет. Вы верно сказали: я зомбирован. Моя жизнь закончится, едва развяжется мой язык.
Судских согласно кивнул.
— Где мой сын, Юрий Дмитриевич?
— Ищите, — пожал плечами Шмойлов.
— Договорились, — согласился Судских и вперил глаза в глаза Шмойлова. Он сопротивлялся, его лицо искажали гримасы боли, поединок взглядов напоминал схватку борцов арм-реслинга. Шмойлов закрыл глаза, и все равно искаженное лицо выдавало нестерпимую боль от пронизывающего, кинжального взгляда Судских.
— Сдаюсь, — хлопнул обеими ладонями по столу Шмойлов, выдохнул глубоко. — Это нечестно.
— Что вы говорите? — наигранно-удивленно спросил Судских. — Мальчишку держать в заложниках — это в порядке вещей, отца шантажировать — благородный прием, а забираться преступнику в подкорку — это негуманно. Не ожидали попасть ко мне на борцовский ковер?
— Я не имею права отвечать на ваши вопросы, — глухо промолвил Шмойлов.
— А я не имею права не знать правду, — жестко возразил Судских. — Психотропными препаратами я не пользуюсь, значит, гуманность соблюдена. А читать ваши потаенные мысли — тут вы мне не указчик. Если насилия избежать невозможно, расслабьтесь и получите удовольствие. Слышали совет для попавшихся?
— Но я же сразу погибну!
— А вы будьте паинькой! Это во-первых. А во-вторых, по законам вашей организации расколовшихся списывают.
— Нет, не списывают, если я не поддамся, — настаивал Шмойлов. — Мы живы, пока молчим.
— Кстати, исповедоваться вы уже начали. А про молчание вы интересно трактуете. Молча всю страну подмяли и недоуменно вопрошаете: что же мы плохого сделали? Когда-то и я был сторонником интернациональной политики. Все мирно уживаются друг с другом, каждый верит своему Богу, везде божья благодать. Только не получается пока, Юрий Дмитриевич, слишком свежи раны самого Иисуса Христа и нанесенные его учением. Кажется, что плохого, если Россией руководит швед, китаец или житель солнечного Израиля?
— Русичи когда-то самостоятельно призвали Рюриковичей, — возразил Шмойлов.
— Старая сказочка, дающая право утверждать молву о второсортице русских, — жестко ответил Судских. — Рюрики были варягами, но никак не норвежцами. Варяги — от слова «варяжить», нападать. Позже подобным образом стали называть жителей Скандинавии. Это была в древности западная ветвь славян. И не спорьте со мной, мне доводилось бывать и тысячу лет назад на земле, и на много лет вперед. Белые пятна в истории в наше время стираются успешно благодаря виртуальным возможностям. Лучше ответьте мне на поставленный вопрос: что плохого, если вашей страной станет управлять китаец или Китайцев?
