Коллектив авторов - Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе
БНД вела не только шпионаж в классическом смысле этого слова, но и занималась оперативными играми — подставой своей агентуры или вербовкой агентов противника, которые использовались потом как «агенты-двойники». Цель таких комбинаций — распылить силы и средства противника, выявить его разведчиков, держать, по возможности, их деятельность под контролем, а также осуществлять различные мероприятия по дезинформации. Решением всех этих задач в БНД занималась служба контршпионажа, к которой Фельфе имел прямое отношение как руководитель реферата «Контршпионаж против СССР и советских представительств в ФРГ». КГБ, благодаря Фельфе, удалось разгадать многие оперативные игры Гелена, в том числе и операцию «Паноптикум», хитро задуманную на длительное время, дорогостоящую дезинформационную акцию БНД, направленную на то, чтобы сковать значительные силы советской разведки.
Ни одного советского гражданина спасла от ареста западногерманских спецслужб своевременно переданная в Центр информация Фельфе.
И здесь Фельфе пришлось однажды пойти на смелый риск, что стало впоследствии темой особого разговора с «Альфредом» летом 1959 года. В условленное время после часовой проверки на транспорте и пешком по улицам Западного Берлина Фельфе вошел в небольшой уютный ресторанчик в районе Шарлоттенбург и быстро отыскал глазами «Альфреда». Он давно заметил, что его советский друг предпочитает для встреч с ним в Западном Берлине выбирать малопосещаемые, находящиеся в немноголюдных местах рестораны. «Альфред» всегда садился в углу ресторана лицом к двери, чтобы видеть входящих, куда они садятся и чтобы их беседа не стала предметом любопытства случайного соседа. В зависимости от числа посетителей и их расположения в ресторане «Альфред» выбирал тон голоса — обычный или приглушенный.
Этот советский разведчик, с которым «Герд» работал уже четвертый год, нравился ему своей аккуратностью, основательностью и пунктуальностью. К тому же его отличала искренность и приветливость. Но на этот раз «Альфред» был необычно сдержан и подчеркнуто сух.
— Что случилось, Хайнц? — спросил он, предлагая жестом сесть напротив себя.
— Две недели назад, — начал Фельфе, — я узнал, что должны арестовать вашего разведчика Бориса Павлова. Он работал с подставой и его планировалось взять с поличным на месте встречи. Я не знал, когда будет эта встреча. Возможно, вечером того же дня, возможно на следующий день. Я получил указание усилить телефонный контроль за вашим торгпредством и квартирой Павлова. Поставить тебя в известность не было времени, оно измерялось несколькими часами. Тогда я принял решение действовать самостоятельно и спасти Павлова от ареста. Встретиться лично или позвонить Павлову — исключалось, так как любой звонок в торгпредство, и мой, конечно, был бы перехвачен. Нужно было придумать какой-либо неожиданный способ связи. И тут я вспомнил, что технический сотрудник торгпредства Марков, его фотография у меня была, давно уже ходит «чистый» без наружного наблюдения. За несколько часов я добрался до Кельна. Расчет был таков — перехватить в безопасном месте Маркова. Обедал Марков у себя дома, в городе. Лучше всего было встречать его на обратном пути из дома в торгпредство. Обдумал я и запасной вариант, когда Марков возвращался бы после работы из торгпредства домой. Следуя за ним на машине, нужно было убедиться, что за ним не идет случайный «хвост», выбрать удобный момент и передать письмо с предупреждением.
— Но это же риск, большой риск. А если бы за Марковым шло наблюдение? Со своим письмом ты попал бы в поле зрения, и тогда провал. «Альфред» замолчал и в упор посмотрел на Фельфе.
— Ну, риск был, заметим, не так уж велик. Во-первых, я точно знал, что за Марковым нет наблюдения, во-вторых, маршрут следования за ним позволял мне подстраховаться и еще раз убедиться, что за ним нет слежки. В-третьих, вся операция проходила молниеносно. Убедившись, что все чисто, я подъехал на светофоре к машине Маркова, быстро вышел и бросил письмо в открытое окно его машины. Оно упало Маркову на колени. Письмо было написано печатными буквами и адресовано торгпреду. Затем я еще проверился и также ничего подозрительного не заметил. Все было о'кей.
«Альфред» достал сигарету и закурил.
— Хайнц, ты вызволил из беды нашего человека и за это тебе большое спасибо. Но послушай, это не только мое мнение, но и мнение моего начальства. Твои действия в данном случае нельзя одобрить. Это неоправданный риск, последствием которого вполне мог бы быть провал. Давай договоримся — больше такой самодеятельности не будет. Твоя безопасность и необходимость по этой причине соблюдать строго и неукоснительно конспирацию и осторожность — основа успеха нашего важного и ответственного дела. И к этому надо отнестись очень серьезно.
28 марта 1961 года в ФРГ под городом Форххаймом потерпел катастрофу принадлежавший чехословацкой авиакампании самолет Ил-18, летевший из Праги в Париж. На его борту находилось несколько советских граждан и восемь мешков дипломатического багажа. Среди них два ящика имели особо секретное содержание. Как только стало известно о катастрофе самолета, Фельфе получил указание усилить контроль всех телефонных переговоров советского посольства. Операция с самолетом получила в БНД название «Картауна». Без промедления к месту катастрофы Гелен направил «специалистов». Ими была вскрыта и проанализирована вся диппочта, а один из моторов самолета направлен для экспертизы в штаб-квартиру БНД в Пуллах.
29 марта вечером на место катастрофы прибыла группа советских наблюдателей. Ей предстояло задокументировать гибель советских граждан, организовать доставку останков погибших на родину, получить доступ к диппочте, принять меры к ее сохранности и немедленной передаче в руки советских представителей. Но это оказалось не так легко сделать. Советским наблюдателям стали оказывать всевозможные помехи и ставить палки в колеса.
Сложность этой операции для Фельфе состояла в том, чтобы быстро и регулярно информировать советских друзей о действиях БНД и властей, и ему ничего не оставалось, как резко участить связь. Благодаря своевременно получаемой от «Герда» информации по этому делу советское посольство действовало решительно, с учетом полного знания обстановки.
* * *Из рапорта начальника разведки.
Председателю КГБ.
В феврале с. г. исполняется 10 лет работы с нами сотрудника БНД — «Герда».
За это время «Герд» передал значительное количество ценной документальной информации по политическим вопросам, о деятельности западногерманской разведки, предоставил данные на большое число сотрудников и агентов разведки ФРГ. С его помощью был предотвращен ряд провалов советской разведки.
В связи с изложенным объявить «Герду» благодарность от имени руководства КГБ и выдать денежное вознаграждение.
19.1.1960 г.
* * *16 февраля 1960 года оказался для Фельфе незабываемым. За неделю по радиосвязи шифром ему сообщили, что в этот день его ожидают в обусловленном месте в Восточном Берлине. Черная «Волга» доставила его и «Альфреда» в тот день в пригород Берлина на виллу генерала И. А. Ладейкина.
Посреди большой светлой комнаты стоял празднично убранный стол. Всевозможные закуски, отборные фрукты, редкие марки советского коньяка и грузинских вин. Несмотря на зиму, кругом букеты живых цветов. Негромко звучала русская музыка. Кроме генерала и «Альфреда», в комнате было еще три человека из руководства разведки в Берлине.
И вот, наконец, Фельфе узнал причину торжественного сбора — прошло десять лет его сотрудничества с советской разведкой. Много душевного, теплого, товарищеского услышал он в тот день в свой адрес. Было зачитано и вручено письмо Председателя КГБ с благодарностью за плодотворную десятилетнюю работу. От его имени было передано и денежное вознаграждение.
Поднялись бокалы за здоровье Фельфе и дальнейшие успехи.
АРЕСТ
3 ноября 1961 года запомнился Фельфе на всю жизнь. С утра на Пуллах наползли гонимые ветром с Атлантики низкие черные тучи. Фельфе сидел в кресле, вытянув ноги и закрыв глаза. Настроение вполне соответствовало мрачной погоде. Усталость ощущалась каждой частицей тела, каждой клеточкой мозга. Чтобы как-то отвлечься, он стал думать о своем загородном доме на границе с Тиролем, в Обераудорфе. Там ему всегда было по-настоящему хорошо. Близость родных, общение с природой приносили покой и умиротворение. А здесь он бесконечно устал от ежедневного постоянного напряжения.
— Нервы мои спокойны, мне хорошо — повторил про себя Фельфе. — Я у себя в Обераудорфе. Воздух напоен запахом гор, светит солнце, я бодр, энергичен…
Резкий звонок телефона вернул его к действительности. В трубке звучал мягкий голос секретарши заместителя Гелена Лангендорфа.
