Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918
Как только Центральный Комитет закончил свои размышления — это произошло в ночь с 22-го на 23 февраля, — вопрос был поставлен перед Совнаркомом. Здесь резолюция Троцкого также была принята, несмотря на возражения левых эсеров.
На следующий день Троцкий известил Садуля о готовности своего правительства принять помощь Франции. Он пригласил Нисселя в Смольный для совещания с Подвойским, генералом Бонч-Бруевичем и другими большевистскими военными экспертами о подготовке операции против Германии. Ниссель придерживался мнения, что советской России следовало создать новые военные силы с помощью бывших офицеров царской армии, сотрудничеством которых можно было заручиться, воззвав к их патриотизму64.
Под угрозой того, что Германия свергнет их власть, большевики полностью переориентировались. Они понимали, что союзники обращают мало внимания на внутреннюю и внешнюю политику России и окажут им щедрую помощь в ответ на возобновление военных действий на Восточном фронте. Не оставалось никаких сомнений в том, что, если германское руководство приняло рекомендации Людендорфа и Гинденбурга, большевикам, чтобы сохранить власть, следует объединиться с союзниками и дать им возможность использовать русскую территорию для военных операций против Четверного союза.
К концу февраля сотрудничество России и стран Четверного согласия продвинулось так далеко, что Ленин направил в Париж Каменева в качестве «дипломатического представителя». Каменев добирался до Парижа через Лондон и прибыл на французскую границу уже после ратификации Брестского мира. Прием ему был оказан прохладный. Франция не выдала ему въездной визы, и он отправился на родину. По пути в Россию он был задержан германскими властями и провел четыре месяца в заключении65.
* * *Получила ли Германия сведения о переговорах большевиков с Францией или это было простым совпадением, но случилось так, что ответ, которого от нее ждали с таким нетерпением, прибыл в то самое утро, когда Центральный Комитет и Совнарком приняли решение просить помощи у союзников66. Ответ подтвердил худшие опасения Ленина. Берлин претендовал теперь не только на территории, захваченные германской армией во время войны, но и на земли, занятые в продолжение недели после срыва брестских переговоров. Россия должна быта отдать Украину и Финляндию, демобилизовать армию и пойти на ряд экономических уступок. Нота была выдержана в форме ультиматума, на который требовалось дать ответ в течение 48 часов, после чего еще 72 часа отводилось на подписание договора.
Следующие два дня большевистское руководство провело в беспрерывных заседаниях. Ленин постоянно оказывался в меньшинстве. В конце концов он вырвал общее согласие, пригрозив, что в противном случае оставит все свои партийные и государственные посты.
По прочтении германской ноты Ленин сразу же созвал Центральный Комитет. На заседание прибыло пятнадцать человек67. Ультиматум Германии должен быть безусловно принят, считал Ленин, «политика революционной фразы окончена». Главным моментом, говорил он, является то, что, как бы унизительны ни были условия Германии, «эти условия Советской власти не трогают», — то есть большевики могут оставаться у кормила. Если его коллеги и дальше собираются действовать, не считаясь с реальностью, то им придется делать это в одиночку, поскольку он, Ленин, выйдет тогда и из правительства, и из Центрального Комитета.
Затем он представил три ловко составленные резолюции: следует принять последний ультиматум Германии; Россия должна немедленно готовиться к развязыванию революционной войны; следует ознакомиться с мнением Советов Москвы, Петрограда и других городов по этому вопросу.
Угрозы Ленина подействовали: каждый понимал, что без него не будет ни партии большевиков, ни советского государства. По первой, критической резолюции он не получил большинства, но, поскольку четыре члена ЦК воздержались, она прошла семью голосами против четырех. Со второй и третьей резолюциями не возникло никаких проблем. После подсчета голосов Бухарин и еще три левых коммуниста в очередной раз заявили, что уходят со всех «ответственных постов» в партии и Совнаркоме, чем обеспечили себе возможность свободно вести агитацию против договора внутри и вне партийных кругов.
Решение принять ультиматум Германии еще должно было быть утверждено Центральным исполнительным комитетом, но Ленин настолько не сомневался в исходе дела, что велел операторам радиопередатчика в Царском Селе держать открытым один канал для передачи сообщения в Германию.
Вечером того же дня на заседании Исполкома Ленин сделал доклад о текущей ситуации68. При последовавшем за тем голосовании его резолюция о принятии ультиматума получила формальное большинство, так как возражавшие против нее большевики покинули заседании, а часть оппонентов воздержалась. При окончательном подсчете голосов выяснилось, что за ленинскую резолюцию голосовали 116 человек, против — 85, воздержались от голосования 26. На основании этого не вполне удовлетворительного, но формально положительного результата Ленин написал ранним утром от лица Центрального исполнительного комитета ответ Германии, выражавший безусловное согласие на ее ультиматум. Текст был немедленно телеграфирован в Германию.
24 февраля утром Центральный Комитет встретился, чтобы избрать делегацию для поездки в Брест69. Было подано много заявлений об уходе с партийных и государственных постов. Троцкий, уже снявший с себя полномочия комиссара иностранных дел, оставлял теперь и все другие свои посты. Он выступал за более близкое сотрудничество с Францией и Англией, подчеркивал их готовность к сближению с советской Россией и отсутствие у них территориальных претензий. Вслед за Бухариным в отставку ушли несколько левых коммунистов. Они пояснили свои мотивы в открытом письме. Капитуляция перед требованиями Германии, писали они, нанесла тяжелый удар революционным силам за рубежом и оставила русскую революцию в изоляции. Более того, уступки, которые Россия готова была сделать германскому капитализму, могут иметь катастрофические последствия для социализма в России: «Сдача позиций пролетариата вовне неизбежно подготовляет сдачу и внутри». Большевикам не следовало ни капитулировать перед Четверным союзом, ни сотрудничать со странами Согласия, но «развивать гражданскую войну в международном масштабе»70.
Ленин, добившийся своей цели, просил Троцкого и левых коммунистов не оставлять должностей до возвращении делегации из Бреста. В эти трудные дни он показал себя блестящим руководителем, — он попеременно то льстил своим соратникам, то спорил с ними, не теряя при этом ни настойчивости, ни терпения. Это была, кажется, самая трудная политическая битва в его жизни.
Кого же следовало послать в Брест подписывать позорный диктат? Никто не хотел связывать свое имя с самым унизительным в русской истории договором. Иоффе попросту отказался. Троцкий, оставив все свои должности, сошел со сцены. Г.Я.Сокольников, старый большевик и бывший редактор «Правды», предложил кандидатуру Зиновьева. Зиновьев в ответ выдвинул Сокольникова71. Сокольников заявил на это, что в случае своего назначения выходит из состава Центрального Комитета. Мало-помалу его, однако, удалось уговорить возглавить русскую мирную делегацию, в состав которой входили Л.М.Петровский, Г.В.Чичерин, Г.И.Карахан. Делегация отбыла в Брест 24 февраля.
Насколько сильна была оппозиция по вопросу о капитуляции даже в ближайшем окружении Ленина, хорошо показывает тот факт, что 24 февраля Московское областное бюро партии большевиков единогласно осудило Брестский мир и приняло вотум недоверия Центральному Комитету72.
Несмотря на капитуляцию русских, германская армия продолжала продвигаться вперед к обозначенной ее командованием демаркационной линии, которая должна была стать новой границей между государствами. 24 февраля она оккупировала Дерпт и Псков и остановилась в 250 км от русской столицы. На следующий день были взяты Ревель и Борисов. Наступление продолжалось, даже когда русская делегация прибыла в Брест: 28 февраля австрийские войска взяли Бердичев, а 1 марта германские части оккупировали Гомель, а затем — Чернигов и Могилев. 2 марта германские самолеты сбросили бомбы на Петроград.
* * *Ленин решил не рисковать (как он заявил 7 марта, не было «ни тени сомнений»73 в том, что Германия намерена оккупировать Петроград) и приказал эвакуировать правительство в Москву. По свидетельству генерала Нисселя, перевозка из Петрограда материальной части осуществлялась с помощью специалистов, предоставленных французской военной миссией74. Не дожидаясь публикации какого бы то ни было официального распоряжения, комиссариаты в начале марта стали перемещаться в древнюю столицу. В статье под заглавием «Бегство», опубликованной 9 марта в «Новой жизни», дается картина охваченного паникой Петрограда, толп, осаждающих железнодорожные вокзалы и, при невозможности сесть на поезд, покидающих город пешком или в телегах. Жизнь в городе остановилась: не было ни электричества, ни топлива, ни медицинской помощи; прекратили работу школы и городской транспорт. То и дело происходили перестрелки и самосуды75.
