Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века) - Арон Яковлевич Гуревич

Французские авторы «примеров» не распространяются столь подробно о массовых расправах над альбигойцами. Их больше занимают индивидуальные случаи. К монаху-проповеднику в Провансе пришли, по словам Этьена де Бурбон, несколько женщин, прося открыть им, в какой вере могут они спасти свои души, ибо людей, против которых он проповедует, они принимают за «добрых». Он обещал показать им, какому господину эти boni homines служат, и тут появился черный кот, величиной с большую собаку, с огромными огненными глазами, кровавым языком, свисающим до пупа, с коротким хвостом и бесстыдным задом, которым он вилял; кот испускал невыносимый смрад. Повертевшись вокруг этих женщин, кот исчез, после чего они утвердились в католической вере (ЕВ, 27). Смрад — верный признак присутствия дьявола. В Клермоне далеко за городом сжигали упорствующего ересиарха, и хотя обычно, как утверждает такой авторитет, как Этьен де Бурбон, сжигаемые человеческие тела не воняют, тело этого проклятого издавало ужасающую вонь, которая разнеслась по всему городу (ЕВ, 18).

205

Сожжение Яна Гуса и сбор его пепла для сброса в Рейн. 1483

Сомнения, посеянные еретиками в сознании верующих, иногда порождали отчаянье. К Этьену де Бурбон, занятому борьбой против еретиков, является благородная женщина, по его словам, святая и невинная, и просит ее сжечь, будучи убеждена в том, что она — худшая еретичка, нежели все сжигаемые вокруг. Оказывается, она пошатнулась в вере в силу таинств. Не вынеся подобных сомнений, она предпочла бы умереть на костре. Стоило труда успокоить ее (ЕВ, 227). Но другие не испытывали сомнений, а без колебаний примыкали к еретикам и готовы были разделить их страшную участь. В Кельне сжигали еретиков, возглавляемых их магистром Арнольдом, и среди них была красавица, которую кто-то хотел спасти и вытащил из огня, предлагая ей брак или монастырь. Она же, спросив, где лежит тело Арнольда, вырвалась из рук державших ее людей и упала на его тело, «вместе с ним низвергнувшись в ад» (DM, V: 19).

Жак де Витри припоминает, как в Тулузе благородная и благочестивая женщина чуть было не оставила католицизм под влиянием родственников-еретиков. Ее спасло лишь явление с того света ее матери, которая поведала ей, что погубила свою душу, поддавшись ереси, и умоляла ее проявить стойкость (Frenken, N 95).

206

Изображение иудеев из Норича. Карикатура из английской рукописи 14 в.

Анекдоты о еретиках, естественно, говорят исключительно об их злокозненности и о той борьбе, которую вела против них церковь. В действительности все было намного сложнее. В частности, проблема метафизического зла, с предельной остротой поставленная манихеями-альбигойцами преимущественно на уровне народной религиозности, под их влиянием сделалась предметом интенсивных схоластических спекуляций конца XII и XIII века[193].

Другая категория «чужих» внутри христианского общества на Западе — иудеи. Об отношении к ним французских и английских проповедников XIII века судить нелегко, — они говорят о них весьма немногое и в целом особой враждебности, по-видимому, не испытывают. Правда, встречаются «примеры», в которых упоминаются локальные эксцессы и конфликты, вызванные тем, что отдельные иудеи оскверняют причастие или покушаются на жизнь невинных христианских мальчиков, очевидно желая получить кровь в ритуальных целях. Но смысл подобных сообщений — в том, что, уверившись в могуществе Христа, иудеи обращаются в истинную веру (SL, 268. Ср. 269). Впрочем, существует один рассказ об убийстве ими священника: он сказал, что Христос — в сердце его, и они умертвили его, дабы удостовериться в справедливости этих слов, и, к своему ужасу и удивлению, нашли в его сердце Младенца, который тут же вновь вошел в него, возвратив ему жизнь. Однако автор «примера» ничего не сообщает о погроме, который, казалось бы, должен последовать за таким злодеянием (ТЕ, 102). Жак де Витри говорит о богатом иудее, который тщетно уговаривал проигравшегося в кости христианина отвергнуть Христа и Богоматерь, обещая ему богатство (Crane, N 296). Этот проповедник, сравнивая христиан с иудеями, замечает, что в то время как христиане зачастую богохульствовали, пороча Бога, его мать и святых, иудеи не только не поносили Бога, но и не терпели богохульств, выгоняя ругателей из своих домов. Когда христианин, проиграв в кости, стал ругать Бога, игравший с ним иудей заткнул уши и бежал прочь, бросив выигранные деньги (Crane, N 218). Упоминаются иудеи-ростовщики, разорившие некоего глупца (Hervieux, 306).

207

Иудей на козле. Резное сиденье в церкви Нотр Дам в Эршо, Бельгия. 15 в.

208

Сатанинские фигуры с иудейскими значками. 1571.

209

Книжники. Миниатюра из Пасхального служебника (Агады). Голландия, 14 в.

Таким образом, отношение французских и английских авторов «примеров» к евреям было двойственным, и обращаются они к этой теме преимущественно с целью продемонстрировать могущество христианства и его торжество над иудаизмом. Фронтальной вражды между обеими религиями и религиозными общинами здесь не замечается, и эта позиция отражает действительное положение евреев в западноевропейском обществе того периода как группы, которая внушала подозрения, а по временам подвергалась и преследованиям, но вместе с тем была обычно терпима.

Совершенно иную картину рисуют «примеры» немецких проповедников. У них более отчетливо, чем у французов или англичан, выражен страх перед «чужими», будь то еретики или инаковерцы. Антисемитизм уже пустил на германской почве более глубокие корни и принес более ужасные плоды, нежели в соседних странах Запада. Цезарий Гейстербахский и особенно Рудольф Шлеттштадтский подробно останавливаются на сюжетах, связанных с иудеями и их злокозненностью. Свыше трети всех «примеров» в «Достопамятных историях» Рудольфа Шлеттштадтского посвящены поношению иудеев и живописанию заслуженной ими расправы. За вымышленные преступления против христиан и христианской религии на их головы обрушились страшные кары — знаменитые еврейские погромы, разразившиеся во Франконии и на Верхнем Рейне в 1298 году. Рудольф пишет вскоре после этих событий, по горячим следам. Впечатление от его повествования усиливается вследствие того эпического спокойствия, с каким явно сочувствующий погромщикам автор детально рисует преследования и массовые убийства. Он целиком и полностью принимает мотивировки антисемитских гонений, которые были тогда (и впоследствии) в ходу, хотя и не скрывает, что прямым их результатом были захват и разграбление имущества жертв.

210

Ребенок, убитый иудеями в ритуальных целях. Миниатюра из рукописи 15 в.

Вместе с