Тверская улица в домах и лицах - Александр Анатольевич Васькин
И если младший сын Марии Ивановны Римской‑Корсаковой Сергей и его жена Софья подозреваются в причастности к происхождению персонажей «Горя от ума» Грибоедова, то биографии ее внука Николая и его жены Варвары пригодились Льву Толстому для романа «Анна Каренина». В романе писатель вывел их как чету Корсунских, даже не пытаясь замести фамильные следы, приведшие их на страницы романа. Мы встречаемся с ними в сцене бала в первой части произведения (глава 22). Толстой пишет о «Корсунских, муже и жене, милых сорокалетних детях», Егорушке и Лидии. Уже само имя – Егорушка – выражает насмешливое отношение автора и к персонажу, и к его прототипу.
Именно Корсунский оказался первым кавалером, подскочившим к Кити, толком еще не успевшей войти в бальную залу. На танец пригласил ее «лучший кавалер, главный кавалер по бальной иерархии, знаменитый дирижер балов, церемониймейстер, женатый, красивый и статный мужчина Егорушка Корсунский».
Вероятно, других достоинств Толстой в нем не увидел. С юности Николай Сергеевич Римский‑Корсаков был звездой балов и маскарадов в особняке на Страстной площади. Видимо, на одном из балов с ним и его женой и познакомился Лев Толстой, сам в молодости грешивший пристрастием к подобным праздным увеселениям.
Выпускник Московского университета, Николай Римский‑Корсаков рано женился на обворожительной шестнадцатилетней девушке Вареньке Мергасовой, взяв ее с богатым приданым. Он «был выбран вяземским предводителем дворянства, но бросил и жену, и службу и отправился на войну под Севастополь, где показал чудеса доблести, получил два ордена за храбрость, из них один с мечами, а после войны перешел в гвардию в лейб‑гусары. Богач и красавец, элегантный, остроумный и веселый, он был в числе первых львов Петербурга и Москвы, любимец «света», душа балов и веселых затей».
Жена Николая Сергеевича, Варвара Дмитриевна Римская‑Корсакова, в романе «Анна Каренина» представлена как «хозяйка цвета общества», собравшегося на балу. И в жизни по красоте и обаянию с ней мало кто мог сравниться. Однако молодым не суждено было прожить долгую супружескую жизнь. После развода с мужем Варвара Дмитриевна навсегда уехала во Францию. В Париже она, звезда высшего московского света, заблистала еще ярче, при дворе Наполеона III затмив саму императрицу Евгению.
Если будете в Париже – не сочтите за труд зайти в музей Орсе (один из бывших столичных вокзалов). Там висит портрет Варвары Римской‑Корсаковой – m‑me Barbe, как ее называли при дворе. Долго искать его не придется – он сам бросится вам в глаза. Элитный придворный художник Винтерхальтер, влюбленный в свою модель, создал яркий, запоминающийся образ обольстительной молодой женщины, ставший классикой портретного жанра.
Знакомец княжны князь Д.Д. Оболенский утверждал: «Блистая на заграничных водах, приморских купаньях, в Биаррице и Остенде, а также и в Тюльери, в самый разгар безумной роскоши императрицы Евгении и блеска Наполеона III, В.Д. Корсакова делила успехи свои между петербургским великим светом и французским двором, где ее звали Татарская Венера».
Вряд ли родители будущей звезды парижского света – малоизвестные костромские дворяне Мергасовы – могли мечтать, что их дочь Варвара перещеголяет саму императрицу Евгению, заявившись однажды к ней на бал в весьма экстравагантном виде. Произошло это зимой 1863 г., когда Римская‑Корсакова предстала перед светлыми монаршими очами в костюме жрицы Танит, из популярного в то время романа Флобера «Саламбо». Костюм – это еще слишком хорошо сказано, потому как на него ушло минимальное количество ткани, – состоял он из одной прозрачной шали.
Варвара Дмитриевна добилась чего хотела – большого скандала, в результате которого все внимание присутствующих обратилось к ней. Вскоре дерзкую жрицу «попросили» с бала. Сказалась, видимо, ревность императрицы к легкомысленной русской княжне, мгновенно и самочинно ставшей «гвоздем программы».
Бульварная пресса шла за русской нимфой по пятам. Так ее назвали в одной из газет, после того как на балу на курорте в Биаррице «эта русская нимфа выглядела так, будто она только что вылезла из ванны».
Ее наряды почти никогда не повторялись, выказывая ее завидную изобретательность. Так, на балу, состоявшемся в Министерстве морского флота, она предстала дикаркой, слегка прикрытой яркими перьями. А своего кучера она нарядила в костюм крокодила. Видела бы все это хозяйка дома на Страстной площади – Мария Ивановна Римская‑Корсакова, – уж она бы нашла что сказать!
В. Римская‑Корсакова. Художник Ф. Винтерхальтер
Недаром, ох недаром, автор «Анны Карениной» отметил Варвару Дмитриевну: «До невозможного обнаженная красавица». Судя по отзывам много чего видавших французов, пределы обнажения для Варвары Дмитриевны оказались очень широкими.
Про таких, как она, написал Андре Моруа: «Русская аристократия представляла тогда в Париже нечто вроде неофициального посольства красавиц. Молодые женщины – Мария Калергис, ее родственница графиня Лидия Нессельроде, их подруга княгиня Надежда Нарышкина – собирали в своих салонах государственных деятелей, писателей и артистов. В России царь, мужья, семьи обязывали их соблюдать определенную осторожность. В Париже они вели себя словно сорвались с цепи». Как это похоже на наше светлое настоящее!
Умерла m‑me Barbe от болезни, якобы сердечной, в 1878 г., в сорок пять лет. За три года до этого в расцвете сил скончался и ее бывший муж Николай Сергеевич Римский‑Корсаков.
В Москве остались осиротевшие родители Николая Сергеевича – «последний московский хлебосол» Сергей Александрович и его жена. «Немощные и престарелые родители пережили молодых и здоровых своих детей, которым, казалось, столько еще впереди жизни и счастья… Грустно и жалко видеть одиноких и хилых стариков, переживших детей своих!» – писал один из прежних гостей особняка в 1877 г.
Римские‑Корсаковы сдавали часть своего особняка внаем. Так в их доме поселилась семья Сухово‑Кобылиных. Глава семьи – храбрый вояка, полковник‑артиллерист, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии Василий Александрович Сухово‑Кобылин и его жена – Мария Ивановна, урожденная Шепелева, а также их дети: Елизавета, Софья и Александр.
Родители дали своим детям отличное домашнее образование. Вернее, дали им образование университетские профессора, среди которых были уже известные нам (обедавшие с Пушкиным) Погодин и Максимович. Может быть, поэтому дети Сухово‑Кобылиных и выросли столь незаурядными людьми.
Старшая – Елизавета Сухово‑Кобылина под псевдонимом Евгения Тур – приобрела известность своими литературными трудами. Ее брат Александр Сухово‑Ко‑былин превзошел сестру и по мастерству, и по популярности. Их младшая сестра Софья
