Базиль Гарт - От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Рузвельт предложил поручить изучение этого вопроса министрам иностранных дел. Сталин и Черчилль согласились с этим предложением. На заседании 7 февраля главы правительств одобрили подготовленное министрами иностранных дел решение о создании комиссии из представителей США, Англии и СССР для изучения предложений о расчленении Германии.[226]

На третьем пленарном заседании Рузвельт объявил на повестке дня польский вопрос. Он сказал, что американское общественное мнение готово принять линию Керзона в качестве восточной границы Польши. Что касается польского правительства, он хотел бы создания такого представительного правительства, которое пользовалось бы поддержкой всех трех держав. Одно ясно, добавил он, что Польша должна поддерживать дружеские отношения сотрудничества с Советским Союзом.

Сталин перебил его, заметив, что Польша должна находиться в дружеских отношениях не только с Советским Союзом, но и со всеми другими союзниками.

Черчилль заявил, что он не раз говорил в парламенте и других местах о намерении британского правительства признать границу по линии Керзона. Его больше заботит вопрос о будущем правительстве, чем о границах. Он спросил, не могли бы они сейчас договориться в Ялте о включении в существующее польское правительство кого-либо из польского правительства в Лондоне.

Сталин сказал, что для русских вопрос о Польше является вопросом безопасности не только потому, что Польша — пограничная страна, но и в силу того, что на протяжении истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг, нападающий на Россию. Дважды за последние 30 лет, особо подчеркнул Сталин, сделав при этом энергичный жест рукой, немцы прошли по этому коридору, чтобы атаковать нашу страну, поскольку «Польский коридор» не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства.

Что же касается линии Керзона, то он, Сталин, должен заметить, что эта линия придумана не русскими. Авторами линии являются лорд Керзон,[227] Клемансо[228] и американцы, участвовавшие в Парижской конференции 1919 года. К тому же, добавил он, «неужели вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо?..» Люди, пожалуй, скажут, что «Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками наших интересов, чем Керзон и Клемансо».

Во время своего пребывания в Москве Миколайчик[229] был очень обрадован, когда услышал, что западной границей Польши Советский Союз признает линию по реке Нейсе, а точнее говоря, по Западной Нейсе. Поэтому он, Сталин, просит Рузвельта и Черчилля поддержать это предложение.

Что же касается создания польского правительства, то, по его, Сталина, мнению, Черчилль, видимо, оговорился, предложив создать его здесь, на конференции в Ялте: как можно создать польское правительство без участия поляков? Хотя его, Сталина, многие называют диктатором, считают его недемократом, однако у него достаточно демократического чувства для того, чтобы не пытаться создавать польское правительство без согласия поляков.[230]

Окончание конференции

В последний день Ялтинской конференции президент Рузвельт, премьер-министр Черчилль и маршал Сталин подписали соглашение об условиях вступления Советского Союза в войну против Японии. Их заключительное заседание в воскресенье утром 11 февраля было затем посвящено обсуждению и утверждению совместного коммюнике, которое предстояло опубликовать на следующий день. За основу для обсуждения был принят американский проект. Со стороны русских поправок, по существу, не было. Черчилль, сам любивший сочинять подобные исторические документы, ограничился несколькими, в основном стилистическими, поправками.

После утверждения «Большой тройкой» текста коммюнике Иден, Молотов и я работали над протоколом конференции, в который были включены некоторые соглашения, либо вообще не упоминавшиеся в коммюнике либо приводившиеся в нем в краткой форме из-за соображений военного порядка или необходимости дальнейшей проработки.

Вопрос о репарациях с Германии был упомянут в коммюнике, но не в столь подробном изложении, как в протоколе, главным образом по военным соображениям, а также потому, что его передали для дальнейшего изучения в комиссию по репарациям, которой предстояло заседать в Москве. Процедура голосования в Совете Безопасности в коммюнике не вошла, так как ее необходимо было обсудить еще с Францией и Китаем. Как только эти страны дали согласие на предлагаемую процедуру голосования, я от имени президента сообщил о достигнутом соглашении 5 марта на конференции американских государств в Мехико, куда прибыл из Ялты.

Решение о том, что пять государств, имеющих постоянные места в Совете Безопасности, должны проконсультироваться между собой до конференции Объединенных Наций по вопросу о территориальной опеке, в коммюнике не включалось, поскольку его также необходимо было предварительно согласовать с Францией и Китаем.

Такие вопросы, как главные военные преступники, югославско-болгарские взаимоотношения, Персия, Конвенция в Монтрё и проливы, в коммюнике не упоминались, ибо решений по ним принято не было и все они требовали дальнейших консультаций.

Не упоминалось также и соглашение о том, что США и Великобритания поддержат на учредительной конференции ООН в Сан-Франциско предложение о допуске к первоначальному членству в ООН Украину и Белоруссию.

Президент Рузвельт хотел иметь возможность лично объяснить это соглашение лидерам конгресса и дать возможность Черчиллю решить, как лучше изложить его в палате общин. Эту договоренность решили хранить в тайне также потому, что внутри американской делегации в Ялте из-за нее возникли разногласия. Некоторые члены делегации надеялись, что Советский Союз, возможно, удастся убедить отказаться от этого требования. Но такой возможности не представилось. Позднее в марте сведения об обязательстве США поддержать это советское требование в Сан-Франциско просочились в прессу. Так как это соглашение вызвало довольно широкую критику, президент распорядился опубликовать срочное заявление, подтверждающее согласие США поддержать это пожелание Советского Союза.

Кстати говоря, возражений против нашего согласия на немедленное предоставление дополнительных голосов в Ассамблее ООН Украине и Белоруссии, по существу, не было. В ходе прений в сенате о ратификации Устава ООН этот вопрос практически даже и не затрагивался.

В Ялте президент по настоянию Бирнса[231] и некоторых других американцев обратился с письмами к Черчиллю и Сталину по данному вопросу, объяснив, что ввиду возможных затруднений внутри США он может столкнуться с необходимостью также попросить о предоставлении дополнительных голосов для своей страны в ООН. Согласятся ли два других руководителя поддержать его просьбу?

Черчилль письмом ответил, что он окажет всю возможную помощь в данном вопросе.

Маршал Сталин прислал следующий ответ:

«Уважаемый г-н Рузвельт.

Получил Ваше письмо от 10 февраля. Я совершенно согласен с Вами, что… следует также увеличить количество голосов для США… Если это понадобится, я готов официально поддержать это свое предложение.

С глубоким уважением

Еще до своей смерти Рузвельт решил, что Соединенные Штаты не будут просить о предоставлении им трех голосов в Ассамблее ООН. Хотя я лично считаю эту просьбу президента ошибочной, вышеупомянутые письменные ответы служат еще одним доказательством того взаимопонимания, которое существовало в то время между Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным.

Вечером в этот же день Молотов, Иден и я подписали протокол конференции. К этому времени президент покинул Ялту. Поскольку Рузвельт сообщил Сталину, что хотел бы посмотреть на страшные разрушения, которые война принесла Севастополю, он отправился в этот город и провел ночь на стоявшем там в порту американском корабле радиосвязи «Катоктин».

Итоги

Выступая на совместном заседании обеих палат конгресса 1 марта 1945 года, президент Рузвельт заявил: «Соединенные Штаты не всегда смогут добиваться устраивающих нас на 100 процентов решений ни в переговорах с Россией, ни в переговорах с Великобританией. Мы не всегда сможем находить идеальные варианты урегулирования сложных международных проблем. Но я убежден, что благодаря соглашениям, достигнутым в Ялте, обеспечена более стабильная, чем когда-либо, политическая Европа». «…Конференция в Крыму, — продолжал он, — была успешным усилием трех ведущих держав найти общую почву для мира. Она означает, она должна означать конец системы односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния, баланса сил и всех других аксессуаров, которые были в ходу на протяжении столетий и которые никогда не давали нужного эффекта. Я уверен, что конгресс и американский народ воспримут результаты Крымской конференции как начало сооружения основ прочного мира, в котором будут жить ваши и мои дети и внуки».